бежной силы, а потому как бы вам не пришлось, не желая того, принять ванну, если, собираясь сократить путь по воздуху, прыгнете через борт.
— А потом, когда получим этот лазер… если, разумеется, получим? — спросила Йелсон.
Крайклин на миг нахмурился, потом пожал плечами.
— Вероятно, лучше всего отправиться в столицу. Она называется Эванаут… порт, где раньше строились мегакорабли. Город этот, конечно, на суше…
Он улыбнулся, и его взгляд обежал всех по очереди.
— Понятно, — сказала Йелсон. — Но что мы станем делать, когда туда попадём?
— Ну… — Крайклин остро посмотрел на женщину. Хорза ударил её ногой по пятке, и Йелсон через плечо бросила на Оборотня злой взгляд. — Возможно, мы сможем найти применение устройствам порта, — ответил Крайклин, — в космосе, то есть на нижней стороне Эванаута, чтобы смонтировать лазер. Но я в любом случае уверен в пунктуальности Культуры, а поэтому нам, может быть, ещё удастся пережить последние дни одного из самых интересных комбинированных штурмовых портов Галактики. И его последние ночи, хочется добавить. — Крайклин обвёл взглядом отряд, издал короткий смешок и опять уставился на Йелсон. — Может быть очень интересно, ты не думаешь?
— Да. Порядок. Ты босс, Крайклин. — Йелсон ухмыльнулась и тихо прошипела Хорзе: — Теперь ты представляешь, где состоится игра-катастрофа?
— А если этот морской корабль пройдёт прямо сквозь стену и разрушит орбиталь до того, как это сделает Культура? — осведомился Эвигер.
Крайклин снисходительно улыбнулся и покачал головой.
— Уверен, ты сам убедишься, что краевому валу это по плечу.
— Хо! Хочу надеяться! — Эвигер рассмеялся.
— Ну, тебе не стоит об этом беспокоиться, — заверил его Крайклин. — А теперь пусть кто-нибудь поможет Вабслину проверить паром, хорошо? Я поднимусь на мостик и удостоверюсь, что Мипп знает, что делать. Минут через десять стартуем.
Крайклин отступил назад, влез в скафандр и сунул руки в рукава. Потом застегнул главные крепления на груди, кивнул, проходя мимо, отряду и вышел по лестнице из ангара.
— Ты хотела его разозлить? — Хорза повернулся к Йелсон. Она тоже повернулась к нему.
— Я только хотела намекнуть, что вижу его насквозь. Чтобы не держал за дурака.
Вабслин и Эвигер проверяли паром. Ламм поигрывал своим лазером. Джандралигели со скучающим выражением на лице и сложенными на груди руками привалился к стенке ангара подле двери и уставился на лампы в потолке. Нейсин тихо беседовал с Доролоу, которая считала, что сумеет обратить этого низкорослого мужчину в Круг Огня.
— Ты считаешь, Эванаут — то самое место, где состоится игра-катастрофа? — спросил Хорза и улыбнулся. Лицо Йелсон в большом, ещё раскрытом вороте скафандра казалось очень маленьким — и очень серьёзным.
— Да, считаю. Этот подлый мерзавец наверняка выдумал это проклятое дело с мегакораблем. Мне он никогда не рассказывал, что уже бывал на Ваваче. Трепло. — Она посмотрела на Хорзу и ударила кулаком в живот скафандра, так что он отпрыгнул назад и рассмеялся. — Ну, над чем мне ещё позубоскалить?
— Над собой, — засмеялся Хорза. — Если он захочет уйти и поучаствовать в игре-катастрофе, так что ж? Ты всегда говоришь, что это его корабль, что он босс и прочий подобный вздор, а никак не хочешь позволить этому бедняге получить немного удовольствия.
— Но почему он не признается в этом? — Йелсон резко тряхнула головой. — Потому что не хочет ничего отдать из своего выигрыша, вот почему! Так заведено, что мы делим всё, что добыли, по принципу, который…
— Ну, если и так, я вполне его понимаю, — разумно сказал Хорза. — Если он выигрывает в игре-катастрофе, это его заслуга и мы к ней никакого отношения не имеем.
— Так не пойдёт! — выкрикнула Йелсон. Рот её сжался в прямую линию, она упёрла руки в бедра и топнула ногой.
— Ладно, — ухмыльнулся Хорза. — Но тогда почему ты тут же не вернула свой выигрыш, когда ставила на меня в схватке с Заллином?
— Но это же совсем другое! — Йелсон уже выходила из себя, но её перебили.
— Эй, эй! — В ангар со ступеней спрыгнул Ленипобра, не дав Хорзе ответить. Они с Йелсон повернулись к молодому человеку, который вприпрыжку приближался к ним, на ходу пристёгивая перчатки к рукавам скафандра. — В-вы уже в-видели это сообщение? — Он казался возбуждённым и не мог спокойно стоять на месте; постоянно потирал ладони в перчатках и шаркал ногами. — Н-новоградские с-сетевые огни! Ух! Вот это представление! Люблю Культуру! И кроме того, РАМ-пылесосы — йо-хо!
Он засмеялся, сложился пополам, ударил ладонями по палубе и подпрыгнул вверх, улыбаясь до ушей. Доролоу смущённо смотрела на него, почёсывая уши. Ламм мрачно посмотрел на парня поверх ружейного ствола, а Йелсон и Хорза переглянулись и покачали головами. Ленипобра, пританцовывая и колотя кулаками воздух, подошёл к Джандралигели; тот, подняв брови, наблюдал за подпрыгивающим перед ним долговязым молодым человеком.
— Это оружие означает конец Вселенной, а этот молодой идиот радостно бегает чуть ли не в подштанниках.
— Ах, в-вечно ты все испортишь, Лигели, — сказал Ленипобра мондлидицианину, перестал пританцовывать, опустил руки, отвернулся и побрёл к парому. Проходя мимо Хорзы и Йелсон, он пробормотал: — Йелсон, а что такое Р-РАМ?
— Разрушающая антиматерия, малыш, — с улыбкой ответила она, и Ленипобра побрёл дальше. Хорза беззвучно усмехнулся, видя, как голова молодого парня закивала в открытом вороте скафандра. Потом Ленипобра исчез за палубной дверью парома.
«Вихрь чистого воздуха» остался кружить на орбите, а шаттл покинул ангар и, подобно серебристой рыбке под днищем большого тёмного корабля, полетел вдоль нижней стороны Вавач-орбитали.
На установленном после последнего вылета парома в конце его главного отсека маленьком экране скрытые скафандрами фигуры видели, казалось, бесконечный изгиб освещённого звёздным светом и простиравшегося в тёмную даль ультраплотного базового материала. Будто летишь вниз головой над сделанной из металла планетой, и из всех видов в Галактике, которые являлись результатом сознательных усилий и которые Культура считала достойными удивления, этот мог быть превзойдён только ещё более громадным кольцом или сферой.
Паром пересёк тысячи километров гладкой нижней стороны. Потом над ним возник клин из тьмы; склон, ещё более гладкий на вид, чем базовый материал, и прозрачный. Он вздымался из базиса и врезался в пространство на две тысячи километров подобно лезвию хрустального ножа. Краевой вал. Тот самый ограничивающий море вал на той стороне орбитали, что лежала напротив тонкой, как нить, полоски суши. Первые десять километров пологой кривой были тёмными, как сам космос, и её гладкая поверхность становилась видимой только тогда, когда в ней отражались звезды; и глядя на эту совершенную картину, начинаешь чувствовать путаницу в мыслях, так как то, что кажется световыми годами, на самом деле удалено лишь на несколько тысяч метров.
— Боже мой, эта штука на самом деле здорова! — прошептал Нейсин. Паром продолжал подниматься вверх, и над ним сквозь вал сверкающим голубым полем заблестел свет.
Освещённый солнечным светом, почти не поглощавшимся прозрачным валом, паром взбирался все выше и выше, в пустой космос рядом с краевым валом. В двух километрах дальше, по ту сторону вала, был воздух, пусть даже разреженный, но паром оставался в пустоте, двигаясь параллельно сужавшемуся к вершине валу. Он облетел это лезвие ножа, вздымавшееся на две тысячи километров от базиса орбитали, и теперь следовал вдоль него вниз по внутренней стороне. Они пересекли магнитное поле орбитали, регион, где мелкие магнитные частицы искусственной пыли блокировали часть солнечных лучей и делали море внизу холоднее, чем в других местах этого мира. Так на Ваваче были созданы разные климатические зоны. Паром продолжал падать сквозь ионный слой, потом сквозь разреженный газ, вошёл в разреженный безоблачный воздух и содрогнулся в кориолисовом воздушном потоке. Небо вверху из чёрного превратилось в голубое. Перед падающим шаттлом подобно большой круглой картине распростёрлась во всей наготе орбиталь Вавач — водяной обруч в четырнадцать миллионов километров.
— Ладно, хоть на дневной стороне, — заметила Йелсон. — Будем надеяться, что информация нашего капитана о положении этого удивительного корабля будет такой же аккуратно точной.
Экран заполняли облака. Шаттл опускался на фальшивый ландшафт из водяных паров. Он, казалось, простирался над всей искривлённой внутренней поверхностью орбитали, которая даже с этой высоты казалась плоской и лишь у горизонта загибалась к небу. Только где-то далеко-далеко люди в пароме могли разглядеть голубые просторы настоящего океана, хотя намёки более мелких пятен были куда ближе.
— Пусть облака вас не волнуют, — прозвучал голос Крайклина из динамика кабины. — Они исчезнут до полудня.
Шаттл продолжал падать сквозь все уплотняющуюся атмосферу. Через некоторое время они пробили первые облака на очень большой высоте. Хорза немного переместил свой вес а скафандре; как только «ВЧВ» выровнял скорость и орбиту с орбиталью и отключил свою собственную антитяжесть, и шаттл, и отряд попали в поле фальшивого тяготения, создаваемого вращением этого творения — чуть более высокого вообще-то, так как они были стационарны относительно базиса, но дальше в пространстве. Первоначальные основатели Вавача были родом с планеты с более высоким значением гравитации, поэтому орбиталь вращалась так, чтобы создать «притяжение» процентов на двадцать выше среднего для человека значения, поддерживаемого генераторами «ВЧВ». Поэтому Хорза, как и все остальные члены отряда, чувствовал себя более тяжёлым, чем обычно. И его скафандр уже начал натирать.
Экран в кабине заполнили серостью облака.
Паром описал несколько кривых, рыскнув туда-сюда, очевидно, в поисках «Ольмедреки». Экран время от времени прояснялся и показывал слои облаков под ними, а потом снова заполнялся серым туманом, когда они влетали в новое скопление или завихрение водяных паров. Однажды он даже покрылся льдом.