— Поглядим, что из тебя будет, каков муж получится…
Отец все реже и реже приходил к ужину, а уходил из дома, когда молодые еще спали. Мать взяла дополнительные уроки, хотя могла работать в одну смену. Теперь ей не хотелось идти домой, в свою квартиру, где еще недавно был дорог каждый гвоздик. Да и знала она, что мужа нет дома. Однажды, возвращаясь из школы со стопкой тетрадей, увидела, как из машины вышла молодая женщина точно в такой же дошке, какую подарил ей муж, и, поправив меховую шапочку, кокетливо помахала ручкой. Женщина хотела что-то сказать, но не успела, так как дверь автомашины резко захлопнулась и знакомый голос приказал шоферу: «Быстрее!»
Как-то, уходя на работу, муж между прочим сказал:
— Хочу пожить для себя!
Похолодевшими пальцами взяла она копию искового заявления о разводе, где было написано:
«Семейные неурядицы и ссоры привели к отчуждению. Я не хочу больше жить на пороховой бочке».
Рядом лежала повестка в суд.
— А как же я? — выбежал за отцом на лестничную клетку сын.
— Не волнуйся! До окончания института ты будешь получать от меня по сто рублей в месяц. Сад и половину всего имущества тоже отдам тебе. Доволен?
— Порядок! — прищелкнул пальцами Виктор и побежал делиться радостью с женой. Потом молодые вышли к матери и сын спросил напрямик:
— Думаешь ли ты, мамаша, прописать мою законную жену и выделить нам половину жилплощади? Если нет, то я подам заявление в милицию, что ты заставляла меня убить отца на почве ревности…
— Ты отдаешь отчет в том, что говоришь? — ответила мать, еще не зная, глупая ли это шутка или Виктор спрашивает всерьез.
— У меня свидетель — твоя законная сноха.
Мать, не помня себя, закричала:
— Вы не посмеете!
— Я подтвержу все, что напишет мой муж! — спокойно сказала «законная сноха».
…Когда следователь написал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, он разъяснил женщине, что она может привлечь к уголовной ответственности за ложный донос и ложные показания и сына и сноху. Мать наотрез отказалась, ибо нет матери, которая не простила бы своих детей. Мало того, она стала просить следователя, чтобы он не сообщал в институт, где учится Виктор, об этом грязном доносе.
Но вернемся в зал судебного заседания. Судья спрашивает постаревшую и осунувшуюся женщину:
— Согласны ли вы на развод?
Она и сама не знала, что ответить, не могла понять, что случилось с ее семьей? Когда она ошиблась?
— Что ты молчишь? Скажи «да» — и делу конец, — раздраженно подсказал муж.
— Делу-то, может быть, и конец, если жена захочет расторгнуть брак… А вот как быть с сыном? Кто исправит его?
Это сказал судья перед тем, как суду удалиться на совещание для вынесения решения.
…Истец нетерпеливо ерзал на стуле, беспокойно поглядывая на дверь, за которой совещается суд. Не собираются ли судьи сообщить обо всем в парторганизацию НИИ? Ведь спросил же народный заседатель, знают ли там о случившемся? А собственно, что произошло? Сын уже взрослый — сам за себя ответит. Теперь надо будет разделить квартиру. С Виктором ему тоже жить не хотелось. Где-то в глубине души понимал: если сегодня он пришел в суд, чтобы дать показания против матери, то как только отец перестанет выплачивать по сто рублей в месяц, пойдет на такую же подлость и против него, отца.
ОТЦОВСКИЙ ПОДАРОК
Жил Володька, как все мальчишки. Играл в футбол, ходил в кино, читал книжки про войну и втайне мечтал стать моряком.
Только отцу мог он открыть свой секрет. Разве мать поймет? Начнет ворчать: «У всех дети, как дети, а этот что-нибудь да придумает… Море ему надо!» Нет, тут нужен мужской совет, настоящий разговор. Но отца нет. После фронта не вернулся домой, уехал во Львов.
Очень тосковал сын об отце, а тот платил алименты, иногда присылал поздравительные телеграммы. Однажды, оказавшись в Челябинске, побывал у Володьки и подарил ему немецкий пистолет, привезенный с фронта.
— Не забывай, сынок, береги отцовский подарок.
О подарке на второй день узнали все соседские мальчишки. Один из них, Юровин, попросил показать пистолет своему приятелю.
— Выдумал тоже! — возразил Володька.
— Так он же взрослый, заслуженный человек! Он настоящий капитан! У него два ордена, а медалей сколько, если бы ты видел! Он не важничает, как все взрослые, а дает закурить. Меня даже в ресторан водил. Пирожным угощал. Денег у капитана — куры не клюют. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
Володьке очень хотелось познакомиться с таким человеком, но он стеснялся. Капитан же, узнав о пистолете, сам предложил дружбу, назвав Володьку «настоящим парнем». Так мальчишку еще никто не называл. «Лучше бы, конечно, если бы отец услышал, что такой заслуженный человек считает меня «настоящим парнем», — подумал он. Правда, есть выход — можно отцу написать об этом. И целый вечер подросток сочинял письмо, то и дело заглядывая в орфографический словарь.
Отправить письмо не удалось, так как отец забыл, видно, оставить адрес. Это возмутило парнишку:
— Ну ладно, сменял нас с тобой на какую-то Фыру Ивановну рыжую! Но адрес-то мог оставить?! — в сердцах говорил он матери.
— Да ты, сынок, не огорчайся! Завтра запросим адресный стол и узнаем адрес.
— Так когда он получит?
— Недели через две, — прикинула мать.
…Однажды летом, когда Володя, лежа в кровати, перечитывал Жюля Верна, в дом ввалились соседские ребята — целая ватага.
— Через час отправляется поезд на Дальний Восток. Раздумывать некогда. Хочешь поступить в морское училище, собирайся! Только на всякий случай возьми пистолет и аккордеон! — скомандовал Юровин.
Володька растерялся.
— Пошли, ребята! — сказал кто-то из компании. — Это же маменькин сынок! Разве он поедет? Его же мамочка не пустит!
Все захохотали и направились к двери. Кровь бросилась Володьке в лицо. Это он-то маменькин сынок?! Да его сам капитан назвал «настоящим парнем»! Нет, он еще докажет всем, какой он в самом деле смелый и решительный, и смеяться над собой не позволит.
Володька положил пистолет в карман, достал со шкафа аккордеон, разбил копилку и, набив мелочью полные карманы, побежал догонять ребят. На вопрос, сколько стоит билет на Дальний Восток, они только рассмеялись.
— На что нам такая роскошь? Залезем в товарняк — доберемся не спеша, — сказал Юровин.
В товарный поезд вскочили почти на ходу. Пока Володька старался поудобней улечься на уголь, кто-то из ребят успел выкрасть в другом вагоне пять меховых телогреек.
Мелькали озера, реки, перелески. Когда поезд остановился на небольшой станции, неожиданно раздался голос:
— Эй, кто там, слезайте!
Все притихли.
— Ваши документы! — обратился милиционер.
Юровин огрызнулся:
— Паспортов мы еще не получили.
— А ну, слезай! Все, все слезайте! Ишь, путешественники беспаспортные. Телогреечки захватите с собой! Как инкубаторные, у всех одинаковые.
— А они не наши. Здесь они лежали, в вагоне, — соврал старший из парней.
— Там разберемся, кто их вам под бочок положил…
По пути в отделение милиции один из ребят выстрелом из пистолета ранил милиционера…
Три дня скрывались подростки в лесу, а потом решили добираться пешком до Челябинска. Шли по путям. На разъезде их задержали, а Юровину и Володьке снова удалось убежать в лес. Спали ночью в шалаше, прижавшись друг к другу. Вот тогда и рассказал Володьке Юровин под большим секретом, что капитан вовсе не капитан и никакой он не заслуженный, что ордена и медали у него краденые, что с ним не один грабеж совершили ребята. И еще Юровин сказал, что есть такая статья в уголовном кодексе, когда все, кто состоит в банде, отвечают друг за друга.
— Вот ты и я были с бандитами, спали на краденой телогрейке, ранили милиционера, бежали от милиции. Мы с тобой тоже бандитами стали. И никуда теперь не деться. Нам с тобой, как и капитану, грозит расстрел,— объяснил дружок.
Володьке хотелось кричать, что он не такой, что он не бандит. Но кричать было бесполезно. Здесь, в лесу, его мог услышать только Юровин.
Через несколько дней, в дождливую, ветреную ночь, усталый, голодный и оборванный постучал Володька в окно родного дома. Мать, не спросив кто, сразу открыла дверь.
Пока горели в печи его лохмотья и грелась вода для мытья, он жадно ел гречневую кашу. Всю ночь сидела у кровати сына мать. Он рассказал все — как бежал, как на станции был продан аккордеон и, наконец, то, что узнал в лесу о Юровине и «капитане».
— Завтра эти бандиты придут за мной. Я теперь у них в руках. Что делать, мама? Что делать?
— Спи! Завтра решим. Я пойду пистолет в реку брошу, пока темно. Додумался подарочек такой мальчишке преподнести!
Утром в окно постучали. Сквозь сон Володька слышал, как мать громко говорила кому-то, что сына нет дома, что его на «скорой помощи» увезли в больницу, а в какую, она сама еще не знает.
Пока Володька спал в квартире, закрытой на замок, мать впервые в жизни стояла на толкучке, продавая все, что можно было унести из дома в двух чемоданах — пальто, часы, платья. Лихорадочно работал мозг. Только бы успеть, только бы «дружки» не встретились с сыном. К вечеру она пришла домой. В кармане были билет и двести рублей.
— Вставай, сынок, скоро отходит поезд. Поедешь к отцу во Львов. В адресном столе узнаешь адрес. Вот, я записала все об отце — где и когда родился, место рождения. Пусть он тебя в морское училище устроит или к кому-нибудь из родни пошлет. А я отсюда тоже уеду. Ты мне писем не пиши. Перехватят письмо — и узнают, где ты,— тихо говорила мать, хотя в комнате, кроме них, никого не было.
…Отец встретил сына неприветливо:
— Откуда адрес узнал?
Дождавшись, наконец, ухода мачехи, Володька, сбиваясь, рассказал отцу о беде.
— Зачем ты матери сказал о пистолете? Дурак! Отца родного продал! Знаешь, что меня из-за тебя, щенка, посадить могут?