А Надежда Викторовна вдруг говорит: «Стой!» Ну я останавливаюсь. Оборачиваюсь – а Надежда Викторовна превращается в… чудовище! Огромное, до потолка, зубастое, косматое, то ли медведь, то ли обезьяна, то ли снежный человек… И хрипит басом: «Я передумала! Я не буду ставить тебе двойку!» И мне бы радоваться, но понимаю, что от такого чудища ничего хорошего ждать не приходится! А она: «Я не поставлю тебе двойку, потому что поставлю единицу! А-ха-ха-ха-а-а!»
Валю передёргивает.
– Ну да, довольно страшно, – вежливо соглашается Лёва. – Но мои сны страшнее, мне кажется.
– Это как сказать, – говорит Валя. – Твои сны точно не сбудутся: дедушка не оживёт, – хоть злой, хоть добрый… Да и Надежда Викторовна, и физрук вряд ли тебя душить будут… А я вполне могу единицу получить когда-нибудь! А для меня это такой ужас – лучше б задушили!
– Ты? Единицу?! – Лёва невольно смеётся. – Да ты же лучше всех учишься!
– Да, моя внучка – отличница! – Дедушка Сан Саныч не слушал вроде, а как Валю похвалили – сразу откликнулся. – Вся в деда! А ты чего смотришь, котик? По колбаске соскучился?
Мяу! Ну естественно, соскучился! И естественно, по колбаске! Какой всё-таки мудрый старичок.
– Погоди, заскочу в магазин, куплю, – говорит дедушка Сан Саныч. – Вы меня тут подождите, потом вместе у нас поужинаем.
Валя и Лёва стоят у магазина. Я у Лёвы на руках жду колбаски.
– Мы же соседи с тобой, – говорит Валя. – Так что мы с дедушкой за тобой присмотрим, не переживай. Ты не против?
Ещё бы Лёва был против. Это же Валя. Лёва красный и довольный. Но потом вспоминает о родителях – и сразу мрачнеет.
– Да, и маму с папой твоих вместе будем ездить навещать, хорошо? – Валя спрашивает.
Лёва кивает.
– Не грусти, держись, – говорит Валя. – Пойдём сейчас к нам. Дедушка чай вкусный заварит, облепиховый. А Кефирыча твоего с нашей кошкой познакомим, они подружатся.
Мяу. А Валя мне всё больше нравится. И Лёву успокаивает почти как я. И с кошечкой меня познакомить хочет. Одобряю. Хотя, конечно, с моей беленькой Анной Андреевной ни одна другая кошка не сравнится, но, если просто пообщаться, – почему бы нет? Я кот общительный. И дедушка Сан Саныч опять же на колбаску не жадный… Мяу! Очень хорошие люди, клянусь кошачьей бабушкой!
Все вместе поднимаемся по лестнице домой к Вале, и вдруг Сан Саныч на последних ступеньках за сердце как схватится, аж присел!
– Дедушка, ты что?! – Валя испугалась.
– Ничего-ничего, – улыбается Сан Саныч, а лицо белое, совсем как у Лёвиного дедушки когда-то, а губы – синие…
– Скорую? Давай я скорую вызову!
– Да я ж только из больницы! – почти шепчет дедушка. – Ничего, сейчас… пройдёт…
В общем, Валя с Лёвой его с двух сторон под руки берут, а я – сзади осторожно головой подталкиваю. Довели дедушку до квартиры. Заходим – а нам навстречу… нам навстречу… нам…
Глава седьмая, мяу,в которой в непринуждённой беседе выясняются потрясающие подробности
Она! Моя беленькая Анна Андреевна!! Мяу!!!
Причём она не выбежала в коридор, как ненормальная. Как другие кошки, бывает. Я и сам, чего греха таить, за день по Лёве так соскучусь, что, когда он из школы наконец придёт, прямо пулей к нему вылетаю, мяу – любимый маленький хозяин, всё такое! Опять же, кушать хочется, а в миске всё закончилось, например, а кто миску наполнит, если не Лёва? А эта беленькая кошечка очень так спокойно к нам вышла, медленно, на своих пушистых, чистеньких лапках.
Дедушка Сан Саныч снова заулыбался, на руки её взял, гладит и приговаривает:
– Анна Андреевна, ты всегда меня лечишь… Вот и сердце отпустило. Спасибо, дорогая.
А кошечка глазками моргает, а глазки-то умненькие, мяу! Не то что все эти Мурки да Муськи… Бывает, посмотришь им в глаза – ну так, для эксперимента, – а там пусто, как в кошачьей миске после меня, мяу! Даже удивительно, как они свои обязанности хранителей исполняют, такие глупенькие! А тут – прямо видно: умная-разумная! Прямо как я.
Дедушка Сан Саныч повёл Лёву и Валю на кухню ужинать. А я с Анной Андреевной остался. Она чинно так в комнату вернулась и на кресло прилегла. Голову свою беленькую уложила, лежит и думает. Уважаю. Обычно кто лежит – тот не думает. Или думает о всякой ерунде. А тут прямо видно: не о ерунде, нет! О чём-нибудь умном и красивом. Ну или о ком-нибудь. Например, обо мне. А почему бы и нет. Я кот интересный. А заговорить со мной, конечно, она стесняется, потому что интеллигентная, мяу. Интеллигенты всегда стесняются. Так Лёвин папа-шахтёр говорит.
Я тоже интеллигентный и тоже стесняюсь, но так хочется с ней поговорить! С чего начать-то? Начнём с имён, что ли…
«Мяу, – говорю, – здравствуйте».
«Здравствуйте», – кошечка отвечает.
«Меня Кефирыч зовут», – говорю.
«Приятно, – говорит кошечка вежливо. – А меня Анна Андреевна».
«Да-да, наслышан», – говорю.
«Ах, и верно: дедушка же меня по имени назвал», – улыбается кошечка.
«Не только от дедушки наслышан, – говорю, смущаясь. – Я ведь тут рядышком живу, в первом подъезде, знаете ли…»
«Да что вы? – удивляется кошечка. – Почему же я вас раньше не видела?»
«Так я, видите ли, кот домашний, – говорю. – Не любитель прогулок. Но в окошко за вами, извините, частенько наблюдаю. Потому и слышал, как вас зовут домой – по имени-отчеству. Приятный такой женский голос зовёт».
«Да, это Валина мама. – Кошечка вздыхает. – Они теперь далеко вместе с Валиным папой…»
«Да, мяу, – говорю. – Уехали, а маленькая хозяйка ваша, стало быть, с дедушкой осталась… А, извините, можно немного личный вопрос?»
«Немного – можно», – смущённо улыбается моя собеседница.
«Почему у вас такое имя, как будто человеческое – Анна Андреевна? Вот я, например, Кефирыч, да и всё. А у вас прямо имя-отчество».
«Валина мама так назвала, – говорит кошечка. – Анна Андреевна Ахматова – её любимая поэтесса. Очень она уточнённая женщина».
«Ахматова?» – спрашиваю.
«Валина мама, – улыбается кошечка. – Да и Ахматова утончённая была, конечно».
«Кстати, Лёвина мама тоже очень утончённая, – говорю. – Совсем утончилась на своих диетах, бедная!»
«Так вы, значит, не гуляете? – вспоминает Анна Андреевна. – А я люблю гулять. Особенно зимой. Снег такой приятный, пушистый, так вкусно хрустит, и в нём так приятно поваляться… Раз уж мы соседи – хотите, как-нибудь вместе поваляемся?»
«Это можно», – говорю вроде как беззаботно, а у самого сердце прямо стучит от радости! Вот ведь какая хорошая кошечка: и вежливая, и не бука!
Ну пока Лёва с Валей и Сан Санычем на кухне ужинали да разговаривали тихонько, мы тоже с Анной Андреевной поговорили ещё. Рассказал я ей и про Лёвины кошмары, и про его родителей в больнице…
А она рассказала мне про Валю, что учится её маленькая хозяйка лучше всех в классе, но друзей у неё совсем нет: одни завидуют её успехам, для других она слишком умная, для кого – ещё что…
«Умному человеку всегда трудно, – говорит Анна Андреевна. – Тем более в школе. А так-то Валя обычная девчонка. И по деревьям лазает не хуже кошки, кстати».
«Да ну? – удивляюсь. – А по ней не скажешь. А вот у моего Лёвы с физкультурой не очень. Особенно кувырки и через козла».
«Это ничего, – говорит кошечка. – Подружится ваш Лёва с нашей Валей – она его и по деревьям лазать научит, и через козла прыгать».
«Хотелось бы, – говорю. – Тем более, знаете ли, если уж так откровенно мы с вами… Очень ваша Валя моему Лёве нравится».
«Да?!» – прищуривается кошечка.
«Честное слово. И Валя ваша, кстати, единственная, кто не хочет его во сне задушить. Все хотят: и учителя, и одноклассники, и даже родной дедушка, который был таким хорошим, пока не умер… Даже дедушка бедного Лёву во сне мучает! А мы же, коты, хранители! Мы хранить хозяев должны! А во сне – ну как ты хранить будешь? В сон не влезешь! Вот такая петрушка, мяу».
«Хранить – это да, – задумчиво говорит Анна Андреевна. – Валя-то моя как-то раз с липы сорвалась, с самой высокой ветки, представляете?»
«Ой, – говорю. – И как?»
«Так вот же, – говорит кошечка. – Хорошо, я увидела. Пока она вниз летела, я всю свою суперсилу хранительскую в лапках сжала – и Валя почти не ушиблась. За нижнюю ветку зацепилась, а с неё уже упала – к счастью, там невысоко было. Только коленку разодрала сильно, ну, тут уж…»
«Вы молодец, – говорю. – А я вот переживаю, что не очень у меня с суперсилой, видимо. Ладно, в кошмарных снах не могу Лёве помочь, но ведь и наяву тоже! Видите: и в школе всё у него не ладится, и родители в аварию попали… Эх, мяу».
«Не вините себя! – говорит Анна Андреевна. – Мы делаем всё, что можем. Конечно, не всегда получается… Но, скажу вам по секрету, можно проникнуть и в сон хозяина!»
«Да ладно?!»
«Да. Только нужно с договориться с Бубуськой Седьмым».
«С кем?!» – спрашиваю потрясённо.
«С Бубуськой Седьмым, это наш мэр. Он разрешение выдаёт».
«Мэр?! – Совсем уже ничего не понимаю. – Так нашего мэра городского Дзюбов зовут. Валерий Евгеньич».
«Дзюбов – человек. А Бубуська Седьмой – кот. В каж-дом городе есть мэр человеческий и мэр кошачий. Разве вы этого не знали?»
М-да, мяу. Надо всё-таки иногда из дому-то выходить на прогулки, не только с Лёвой по больницам… А то так живёшь-живёшь на свете, целых пять лет уже, и не знаешь элементарных вещей, оказывается.
«А где же он, этот Бубуська?» – спрашиваю.
«Тут недалеко, через две улицы, в подвале, – говорит Анна Андреевна. – Там у него резиденция. Хотите, сходим к нему?»
«Мяу! – кричу. – Конечно хочу!»
«Я и сама подумывала сходить, – признаётся кошечка. – Мне ведь Валю очень жалко, она тоже кошмарными снами мучается, но просто… одной как-то идти… Мэр может и не разрешить. Мол, почему ради одного случая он должен разрешение выдавать? Делать, мол, больше нечего!.. Вдвоём как-то проще. Вы согласны?»
Тут дедушка Сан Саныч и Лёва с Валей из кухни выходят как раз. Дедушка нам: