Щемящей тайной кажется судьба моя,
А память в цвете – ярче и острей.
* * *
Не хватает света по утрам,
Схожего с улыбками на лицах.
Кажется, часы стучат: «Пора»,
Несмотря на то, что время длится.
Не хватает праздника в душе,
Счастья, что как лёд на солнце тает.
Хочется «ещё», а не «уже»…
И тебя мне тоже не хватает.
* * *
Радость ожидания родных,
Маленьких чудес, больших подарков…
Радость оттого, что в этот миг
Даже сердцу становилось жарко.
Радость ожидания любви –
И открытия, что это – рядом…
Годы, как мячи летят, - лови!
И ловлю. И провожаю взглядом.
* * *
Я словно подключен к розетке,
И слышу пульсацию крови
На грани перезарядки,
На склоне любви и тревог.
А сердце грустит в грудной клетке,
И в такт ему у изголовья -
Тени былых идеалов,
Которых достичь я не смог.
Всё вновь отложилось на после,
И вновь я шагаю по краю
Мечты и скупой надежды,
И кровь ударяет в висок.
Я рядом с тобой, я возле,
За что, почему – не знаю.
Но боль не слабей, чем прежде,
И путь к тебе так же далёк.
* * *
Где-то вдалеке,
На пустой реке –
Надувная лодка, рыба плещет.
И осенний пляж,
Тишины той страж,
Словно разорившийся помещик.
Ты не береди
Пустоту в груди.
Вот уже и даль реки в тумане.
Над пустой рекой
Дышится легко…
И судьба – как в матовом экране.
* * *
Хрупкое равенство дня и меня,
И времени горький осадок.
А за спиною – всё та же возня,
Где вкус равнодушия – сладок.
Дней оголтелость упрячу в карман,
Тёплой ладонью согрею…
Тают обиды, и гаснет обман.
И даже враги – добрее.
* * *
Небо сменило кожу, деревья меняют краску.
Это – не новый имидж, это – возврат к судьбе.
Значит, почти что прожит этот подарок царский.
Снова небесный Китеж птиц призовёт к себе.
Дождь превратив в чернила, раскрашивая неярко
Дни, и траву, и листья, осень дарует час.
Час для любви и света, посланье с небесной маркой,
Где листья, как поцелуи, и всё – как в последний раз.
* * *
Сквозь солнечность надежд прощального тепла,
Где каждый день – с особой позолотой,
Незримая, как взмах небесного крыла,
Звезда любви мне прошептала что-то.
Мне эхо донеслось тревоги и тщеты,
И горькой правды, говорившей честно…
И вместе со звездой над бездной я застыл.
И подо мной застыла эта бездна.
* * *
Фотошоп не разгладил тревожные сны,
Смоделировав швы бытия.
Монитор – как глубокое небо весны,
Подтверждает, что жизни края
Растворяясь во всех мегабайтах тоски,
Недоступны для ложных звонков.
Швы пространства, как прежде, близки и крепки,
И не сны их сшивают, а кровь.
* * *
Где-то на окраине тревог,
Где живут бегущие по кругу,
Вечность перепутала порог,
И в глаза взглянули мы друг другу.
Черствые сухарики мечты
Подарила, обернувшись ветром
В мареве тревожной маеты,
Где окраина так схожа с центром.
* * *
Снова повод похож на причину,
А причина со следствием в ссоре.
Мимолётность вдруг кажется длинной,
Словно паузы тень в разговоре.
В разговоре вскипают вопросы,
Но в ответах – как в паузе, холод.
О причинах судьба только спросит,
А для следствия важен лишь повод.
* * *
Отсверкали веселые дни,
Словно скрылись за серою шторой.
Мы опять с тобой, осень, одни,
И все те же ведем разговоры.
Кто, зачем, и откуда, и как,
И опять: “почему”? – нет ответа.
Это юности стертый пятак
Прокатился сквозь позднее лето.
УДАР ЗА УДАРОМ…
* * *
Удар за ударом. Спасибо, Луганск,
Ты учишь терпеть эту боль.
И я, не успевший устать от ласк,
Вживаюсь в судьбу, как в роль.
А жизнь так похожа на чёрный пиар,
А мир так насыщен войной…
И надо держать, держать удар
И сердцем, и клеткой грудной.
* * *
Зачем всё это происходит?
Куда несётся мрак и свет,
Клубок несыгранных мелодий
И неотплясанных побед?
Зачем стремится сделать больно
Тебе и мне не друг, не враг,
Всего лишь хам самодовольный,
Без выгоды, а просто так?
Зачем, куда – и нет ответа.
В ответе – каждый за себя.
Хоть много звёзд, но мало света…
И свет ласкает, не любя.
* * *
Как плахи нет без палача,
А без картины – отраженья,
Так целое – виднее в мелочах,
Словно подарок в день рожденья.
Подлец себя не видит подлецом,
Он деликатен для себя в избытке,
Себя жалея, хмурится лицом,
Смывая капли крови после пытки.
За всё себя готов он оправдать,
Он – просто выполняет своё дело.
Но Каинова светится печать,
На мелочах, да и на жизни в целом.
* * *
Готовы оправдать любое зло,
Всё понимающие, светские…
Мне на таких всегда везло
И в это время, и в советское.
Понять их, в общем-то, легко.
Своя рубашка дольше носится…
А то, чем пахнет твой покой, –
Так это лишь с потомков спросится.
* * *
Добро опять проигрывает матч.
Счёт минимальный ничего не значит.
Закономерность новых неудач
Почти равна случайности удачи,
Чья вероятность близится к нулю,
Как вероятность гола без штрафного.
Добро, проигрывая, шепчет: «Я люблю»,
И, побеждая, шепчет то же слово…
* * *
Все вокруг досадно и нелепо,
Как солдат, чихнувший на параде.
Попадаю пальцем прямо в небо
Сквозь косые дождевые пряди.
Я не знаю нового прогноза,
Да и старому, наверное, не сбыться.
Говорят, что дождь похож на слезы,
Украшающие злые лица.
* * *
Среди кривых зеркал, где лишь оскал стабилен,
Где отраженье дня неравносильно дню,
Всесильный бог любви не так уж и всесилен,
Вскрывая, словно ложь, зеркальную броню.
И впрямь прямая речь там ничего не значит.
Но кровь и там, и здесь – красна и солона.
Пульсирует она, как в зеркалах удача,
Чья тень хоть иногда и там, и здесь видна.
* * *
Упасть намного легче, чем подняться.
Пропасть намного проще, чем найтись.
Потери и находки в ритме танца,
И блюз паденья – это тоже жизнь.
Но простота тождественна печали,
Как красота – любви, как ни крути…
И коль паденье суждено в начале,
Подъём завещан таинством пути.
* * *
Среди чёрных и белых –
Расскажи мне, какого ты цвета…
Среди слова и дела,
Среди честных и лживых ответов
Проявляются лица,
И – по белому чёрным скрижали.
Время памяти длится,
Время совести? Вот уж, едва ли…
* * *
Растекается, плавясь, не прошлое время, а память.
Не на глине следы – на слезах, на снегу, на песке,
Злые будни смывают легко их, как будто цунами
И парит в небесах, налегке или на волоске,
Отражение эха, улыбки, любви, трибунала…
Отражение правды в сухих, воспалённых глазах.
В этом зеркале времени память почти что узнала,
Как мутнеет от страха судьба, и как прахом становится страх.
* * *
Приспособиться и быть, как все,
Не как белая ворона,
Мчаться не по встречной полосе,
Не на красный, – на зелёный.
Приспособиться, как дождь к зиме,
Или как снежинка к лету.
Привыкать, как свет к полночной тьме,
Даже, если нету света.
Привыкать к тому, что из мечты
Вырастают новые загадки,
Что режим набора высоты
Горький в той же мере, что и сладкий.
* * *
У разных мыслей – общая основа.
И суть её – словарное кольцо.
И даже превращаясь в дело, слово
Меняет форму, сохранив лицо.
У разных слов – похожие обличья.
Хоть это ни о чём не говорит.
Охотник вдруг становится добычей,
Храня при этом неприступный вид.
* * *
Венозной крови пенье под иглой –
Мы все – немного радиолы.
В душе мотив какой-то заводной,
Назло страданиям, весёлый.
Пою, похрипывая, словно диск
Пластиночный, из той эпохи.
Пою, превозмогая страх и риск,
Который ощущаю в каждом вдохе.
* * *
Начинается новый круг.
Или дуга.
Ищет во мне старый друг
Образ врага.
Да и круг за моей спиной
Полон вражды.
Будто шумный ручей весной –
Талой воды.
И у осени в небесах –
Круговорот,
Где в любовь переплавить страх
Мой черёд.
* * *
Сигаретный дым уходит в небо,
Тает в воздухе последнее «Прости»…
Над дорогой, городом, над хлебом –
Божьи и житейские пути.
Жизнь зависла над чертополохом.
Только мир, по-прежнему большой.
Не хочу сказать, что все – так плохо,
Не могу сказать, что хорошо.
* * *
Мне всё дается
«с потом, с кровью».
Шутя, играя –
не умею.
Хоть и завидую порою
Тем, кто ловчее и сильнее…
А всё ж судьбу свою
не хаю.
В ней боль соседствует
с любовью.
Пусть песня лучшая –
другая,