Мне эту петь
дано по крови
* * *
Облака плывут с востока,
И державен их поток.
Безразлична им морока –
Запад прав или Восток.
Им, наполненным дождями,
Важен только свой маршрут
Над полями, над вождями,
Что пришли и вновь уйдут.
* * *
Сбой в системе координат.
Видишь – нормою стало предательство.
И не климат в том виноват,
И не личные обстоятельства.
Просто пала горизонталь,
Заменив содержание формою,
Где, устав от закалки, сталь
Утвердила предательство нормою.
* * *
Сувенирная резьба и позолота
Листьев, что разбросаны в пространстве
Поздней осени, готовящей к полёту
Боль и маету непостоянства.
Каждый – лёгок, одинок и уникален,
Но костру привычней – общий ворох.
Вроде, и полёт судьбою был объявлен,
И в пустынно-сумрачных просторах
Шелестящее свеченье листопада,
И весенний проблеск перспективы.
Это – память, раздающая награды
До последнего осеннего призыва.
* * *
Всё своё – лишь в себе, в себе,
И хорошее, и плохое.
В этой жизни, подобной борьбе,
Знаю точно, чего я стою.
Знаю точно, что всё пройдёт.
Всё пройдёт и начнётся снова.
И в душе моей битый лёд –
Лишь живительной влаги основа.
ОЖИДАНИЕ ЧУДА
* * *
Подожди, душа моя,
Слышишь, музыка струится,
То ли грусти не тая,
То ли, как ночная птица,
Превращая ремесло
В Божий дар и вдохновенье,
И мгновенье, что пришло,
Поднимая на крыло,
Вслед за прожитым мгновеньем…
* * *
Ожиданье чуда, как любви,
Ожиданье счастья, как прозренья.
Кажется, что только позови –
От спасенья и до воскресенья
Пролетит эпоха, словно миг,
В отраженье звёздами врастая…
Вслед за ней парю в глазах твоих,
Хоть чудес давно не ожидаю.
* * *
Душа моя, мне хорошо с тобой
И плохо без тебя.
С тобою даже дождь другой –
Ведь он идёт, любя.
Сквозь эти струи дождевой воды
Мне слышится твой смех.
В раю иль на краю беды -
Мы далеки от всех.
* * *
Гудки локомотивов маневровых,
Ночная перекличка поездов
И мыслей, от бессонницы суровых,
Как путешественник и командор Седов…
Но в мыслях, что суровы только внешне,
Вопросов вязь, надежды и мечты.
И речь друзей, и лица их, конечно,
И много ещё разного. И ты.
* * *
Не слова, не отсутствие слов…
Может быть, ощущенье полёта.
Может быть. Но ещё любовь –
Это будни, болезни, заботы.
И готовность помочь, спасти,
Улыбнуться в момент, когда худо.
Так бывает не часто, учти.
Но не реже, чем всякое чудо.
* * *
Самолёты летают реже.
Только небо не стало чище.
И по-прежнему взгляды ищут
Свет любви или свет надежды.
Самолёты летят по кругу.
Возвращаются новые лица.
Но пока ещё сердце стучится,
Мы с тобою нужны друг другу.
* * *
И взгляд, как поцелуй, короткий,
Но, всё ж, пронзающий насквозь,
И тень стремительной походки,
И ощущенье, что «всерьёз»…
И тонкий луч, как стих Марины,
Сквозь одиночества печать…
И жизнь – как клинопись на глине,
Где мне не всё дано понять.
* * *
Опять всё мелочно и зыбко,
И все заботы – об одном.
И лишь случайная улыбка,
Перевернув в душе вверх дном
Всё то, что мыслями зовётся,
Отвлечь способна и увлечь,
Чтоб снова Пушкинское солнце
Смогло взрастить прямую речь.
* * *
Давай не думать о плохом,
Страницы дней листая.
Пусть даже, словно птица, в дом
Влетает весть лихая.
И день пройдёт, и ночь пройдёт,
И вместо утешенья
Судьбы продолжится полёт
Сквозь память и прощенье.
* * *
История любви забытой,
Растерянно, задёрганной,
разбитой
На тысячи осколочных ночей,
На тысячи житейских мелочей,
На крохи правды
и мгновения обмана.
Любовь разбитая
похожа на тирана,
Пытающего душу, плоть и кровь…
Любовь забытая.
Но всё-таки, любовь,
Хоть горькая, обидная и злая.
Пускай не рай.
Но отблеск рая.
* * *
Любовь, как поэзия, без дураков
Не может парить и творить.
Безумные чувства и магию слов,
Сплетая в суровую нить,
Суровая жизнь, где любовь и стихи
Легки, даже если всерьёз,
Дарует лишь тем, кто как все дураки,
Мечтают, не чуя угроз.
* * *
Мамонтов сгубила доброта,
Что была с их мощью соразмерна.
А мораль истории проста:
Видимо, лишь сволочи бессмертны.
Я им шлю негромкий свой привет
Прямо в дебри мусорного бака…
Мамонтов уже так долго нет,
Вымирать и вам пора, однако.
* * *
Зима обживает пространство
И делает призрачным время,
Прозрачность его сокращая,
И свет умножая на мрак.
И сквозь неизбежность прощаний
Я вместе с пространством, со всеми
Скольжу, как снежинка по краю,
От тайны всего лишь за шаг.
От тайны рожденья и смерти,
В которой любовь без ответа,
В которой вопрос, как надежда,
А память слоёна, как снег.
Зима, как воскресшая жертва,
Вернёт свою призрачность лету,
Где эхом пространства забрезжит
Рассвет, как любовь, не для всех.
* * *
В небесную высь
по наивности, видно, стремлюсь,
В пространство от счастья
до пятого времени года.
И пусть заблужусь, ошибусь, ушибусь.
Ну и пусть.
Но вдруг приоткроется
тайна вещей и природы.
Где вещая память пророчит,
пугая меня,
Там чьи-то следы – к облакам,
навека, сквозь погосты.
Там пятое время не года,
а жизни, маня,
Зовёт и меня в эту высь,
где не падают звёзды.
* * *
Заводской трубы погасшая сигара –
Это время «некурящих» городов.
Вместо дыма или пара – тень «пиара».
И ещё – майданный пар орущих ртов.
Справедливость ныне – в кошельке гордыни,
А забывчивость наивностью зовут.
В небеса восходят трубы в Украине,
Под безмолвный и бездымный свой салют.
* * *
Понимаешь, какие дела –
Пахнут кровью чужие пророчества.
Хочет светлой прикинуться мгла,
А вот свету быть мглою не хочется.
Понимаешь, забытые сны,
Возвращаясь, не ведают промаха.
Мгла становится тенью войны,
И витает над ней запах пороха.
* * *
Эта пуля не убила меня –
Она потеряла силу,
Словно пятак, что катился, звеня,
И, вдруг, замолчал постыло.
Пуля в аорту летела, и, всё ж,
Сердце стучится – промашка…
Есть ещё ложь, как предательский нож,
И рядом - душа нараспашку.
ЖИЗНЬ, КАК СОБАКА, ВОЕТ НА ЛУНУ
ххх
Когда прилетают снаряды,
То ангелы – улетают.
Эхо их хрупких песен
Дрожит, отражаясь в кострах.
Снаряды взрываются рядом,
И все мы идем по краю
Последней любви, где свету
На смену приходит страх.
Снаряды летят за гранью,
Где нет доброты и злобы,
Где стало начало финалом,
Где память взметает сквозняк.
Вновь позднее стало ранним,
И ангел взмолился, чтобы
Вернулась в наш дом надежда,
Но, прежде, чтоб сгинул мрак.
ххх
Все уже не может быть, как прежде.
Смолкли прошлой жизни голоса.
Взорванной, расстрелянной надежде
Выпала дорога в небеса.
“До” и “После” – страхи и тревоги,
Как у деда, позже – у отца…
Тень войны – у самого порога.
Тень беды – с начала – до конца.
ххх
Город захвачен в плен
Временем сорванных крыш,
Где от упавших стен
Стонет подавленно тишь.
Время нежданных мин
Взорвано крахом идей.
Город один на один
С эхом немых площадей.
* * *
Стихи не убеждают.
Побеждает автомат.
И правда стремительно
теряет силы.
Ты, кажется, верил в победу,
загадочный брат,
Не зная, что память
расстреляна с тыла.
Прицелы не сбиты,
и тлеет огонь баррикад,
Не мёртвые души
идут на погосты.
Живые уходят туда,
и пути нет назад.
И даже в стихах всё
смертельно не просто.
ххх
Поезда сюда не идут.
Время пятится в шепот: “Прости…”
Это взорван былой маршрут,
Это ранена память в пути.
Только мины влетают в дом,
Где испуг – у друзей в голосах.
Просто город пошел на слом
Вместе с эхом в немых небесах.
И никак не замкнутся в круг
Обесточенные провода…
Поезда, позабыв испуг,
Подъезжают к вокзалу “Беда”.
ххх
Вот замысел, неведомый уму, -