их дикарские одеяния не говорят об опасности. Люций не видит, чтобы и магией они пользовались и единственное, что может вызывать смущение, так это косые взгляды, направленные на рыцаря.
– Хах, – усмехнулся парень, обратив прекрасное лицо на пара взрослых девушек, играющих каким-то резным медведем, сделали серьёзный вид, заприметив рыцаря. – И вы являетесь чем-то опасным?
Только странно – Люций не может увидеть в этом становище детей, только одни взрослые или старые люди, а вот их потомства нет совсем. «Может они ушли на рыбалку?» – спросил себя рыцарь, но тут же был отвлечён.
Из центрального высокого шатра внезапно вышел человек, который был выше остальных. Люций окинул его взглядом, оценив одежду, которая отличается от остальных – это продолговатая мантия, выкрашенная в чёрно-синие пятна. Волосы этого человека коротко стрижены, на грубом лице можно рассмотреть татуировки в виде перекошенных сигилов, а в тёмно-сапфировых глазах можно разглядеть странное сияние. Пару мгновений они внимательно смотрели друг на друга, и Люций немного засмущался. Обычно его миссии были связаны с зачисткой от монстров и сторонников тёмных сил, уничтожением скопищ врагов и захватом артефактов. Впервые за долгое время он просто стоит и смотрит на туземца, и в его руке возникает странное напряжение… обычно при этих встречах он брался за клинок и бился, но… ни с кем сражаться не нужно и это приводит его в ступор.
– Вот и рейцарь к нам прибрёл, – радостно начал человек, размахнув руками. – Проходи, я ждал тебя.
– Откуда ты знаешь, что я приду? – аккуратно спросил Люций.
– Мой господин Бал об этом сказал, – гордо задрав голову объявил человек. – Я – Ильго, главный шэйман этйого града, – жрец отступил, приоткрывая занавес шатра. – Давай, за мной.
Люций прошёл за шаманом, входя в его шатёр, сохраняя рыцарскую насторожённость. Его ладонь покоится на рукояти меча, но войдя внутрь он находит полную безопасность. Тут только сундук, самодельная полочка из кусков дерева, лежанка из соломы, обтянутой тканью и самодельный каменный алтарь, окроплённый водой и у которого воскурено что-то в деревянной чашечке. Люций втянул воздух, ощутив ноздрями и языком что-то сладкое и приятное.
– И кто же ваш господин Бал? – вопросил Люций. – Это Молаг Бал?
– Неа, – махнул рукой шаман. – Это просто Бал. Наш господайн и боже, дающий нам кров, пищу и живу.
– Как вы тут выживаете и где ваши дети? Я не видел ваших детей, – удивлённо молвит Люций.
– Садися, – указал шаман на место возле алтаря. – Я расскажу тебе всё, что ты хочешь.
Люций не стал прислушиваться к совету хозяина, ибо знает, что это может быть уловка, и поглаживая рукоять меча. Не трепет в душе, но боевая подготовка и дисциплина держат его душу на стороже.
– Я лучше постою.
– А не доверяешь, – жрец сел возле алтаря и добавил что-то в миску, от которого исходит дым. – Ты прав, рейцар, ибо пережил многое. Люций… из рода от главного града на острове. А боль…, – жрец взял миску и поспал пеплом кучу камней. – Северный град на арке, женщина, светловолосая, вампиры. Первая боль.
Люций, слушая как выворачивают его прошлое до Ордена немного опешил. Да во времена до Ордена он был влюблён в нордку, когда его родители ездили в Солитьюд, но та заразилась вампиризмом во время налёта порождений ночи на деревню из которой та была родом.
– Затем. Море Призраков. Крушение. Смерть в Донстаре рода. И остался один.
Люций мотнул головой, когда жрец назвал обстоятельства гибели его родителей, которые почили от переохлаждение в одном из городов Скайрима.
– Кто ты и откуда знаешь?
– Мой господин Бал об этом говорит, – взгляд поднялся на Люция, и рыцарь аж промёрз от этого взора. – Он нам и жить помогает. А дети? Пока он не наделил не попустил ни одной из женщин нести семя мужчин найших.
– Как? Как столь малым селением и при постоянном смешении родственной крови вы не… деградировали?
– Это благость Бала. Он к нам посылает к нам новое для рода. То корабль утонет, то вампир окажется тут и исцелится. А те кто прислан, тут и остаются.
– Кто вы, туземцы?
– Мне мой учитель, как и его учитель, как и учитель учителя моего учителя и по времени далее молвили, что они жительствовали в граде на юге, пока ужас их не изгнал сюда.
– Понятно, – сдержанно вымолвил Люций.
– Боль. Она терзает тебя, – не отводя глаз от алтаря, продолжает твердить жрец. – Родители. Потом Орден. Долгие испытания. Посмешище перед другами, – Люций заметил, что голос Ильго стал более глубоким, а в речи пропал акцент. – Тяжело стал рыцарем.
Ильго замолк, поднеся чашечку себе к носу и глубоко вдохнул остатки благоволения, и возложил руки на алтарь, продолжая говор:
– Люций Лирион, ты желал свободы, но Орден. Ты видишь в Ордене силу. И сомнения.
Люций помнит, что в юношестве часто задумывался о свободе для народа Тамриэля, о том, чтобы люди жили более вольно, но года, проведённые в Ордене показали ему, что абсолютное отсутствие норм может привести к самому низкому падению, и Империя – это тот порядок, который защищает материк от хаоса.
– Откуда ты всё это знаешь? – удивляется рыцарь.
– Мой господин говорит со мной. Бал. Он и рассказывает о тебе. Тебе ничего не скрыть от его глаза.
– Хм и что же ещё он говорит?
– Ты хочешь воли. И признания. Ты в Ордене, ибо считаешь, что он поможет тебе. Не света, но для себя. Такова твоя глубинная мысль, – жрец взял в руку горсть какой-то пудры из подсумка и сыпнул его на камни и те, ярко сверкнули, а вещество наполнило всю палатку и в нём родились образы. Там можно разглядеть воина, могучего рыцаря, в лицо которого вглядывается Люций и находит там… себя. Тем временем этот человек окружён золотистыми песчинками, которые преломляют свет в новые картины и ныне воитель вокруг множества последователей, что тянут к нему свои руки. А потом главу воина венчает золотой венец, а сам он раздаёт приказы, повелительно вытянув руку с серебряным жезлом.
– Эта будущее… желания твои.
– Нет! – взревел Люций. – Ложь… твой бог всего лишь лжец.
– Может и так. Я всего лишь скромный его слуга. Правда, – пожал плечами Ильго. – Вот моё дело.
– И в чём же правда? – осторожно спросил Люций, готовясь выхватить меч, если услышит что-нибудь созвучное с учением культов даэдра.
– Истина проста. Необходимо выбросить всяк запрет души и жить по наитию. Мы так живём. И ты так хочешь жить.
– Нет… я должен служить Ордену, – протестует Люций. – В его служении суть моей жизни, Ильго.
– Старое – ветхо, его нужно выбросить. Чем меньше стеснений, тем лучше. Мы не приносим жертв крови, не желаем смертей. Просто живём, как восхотим.
– Так, хватит! – чуть прикрикнул Люций. – Мне нужно идти.
– Иди, но не забывай того, что я сказал тебе от истины, чем меньше стеснений, тем шире путь к земной сласти, – бросил напоследок Ильго, прежде чем Люций скрылся за пределами шатра. Будь смелее.
Люций быстро вышел из помещения и направился на всём ходу прочь из этого поселения. Он не нашёл тут признаков скверны, о чём доложит Ремиилу, но эти слова Ильго… свобода, воля. Люций действительно любит какую-то вольность, но даже не смеет себе позволить того, что творит Ариан в операциях.
– Я не предатель, – бубнит себе под нос рыцарь покидая селение, вспоминая, что его навещали крамольные мысли, жалкие мечтания о лавровом венце, и посту главы Ордена, где он своей рукой выпишет новые приказы и освободит всех братьев и сестёр от некоторых дремучих правил вроде привилегий рыцарства и некоторых запретов. Но не более того – всё чинно, благородно и сдержанно. И эти слова Ильго – меньше себя стеснять – о чём они? Люций просто выкинул их из головы, направляясь к своему лагерю и не найдя в этом селении чего-то интересного для Ордена и теперь Ремиил будет противостоять Амрену в его стремлении тут всех перебить. Чем может грозить просто кучка туземцев?
Прекрасный закат медленно превращается в ночь, но всё ещё она не вступила в свои права. Всё больше звёзд загораются на небосводе и колкий холод подступает, но всё ещё свет торжествует.
Глава четвёртая. Призраки
Полдень следующего дня. Шахты на юге.
Свет разгоняется факельным светом, являя из себя всё то, чем раньше жила эта выработка, откуда в старый город везли эбонит-сырец и глину. Прям то, на чём специализируется Восточная Имперская Компания. Мужчина в лёгкой кожаной броне ловит на чёрном нагруднике отблески огня, и отражения окружающих его предметов. Кирки, лопаты, тачки и куски древесины, которыми обивали «стены» или создавали подпорки, чтобы потолок не похоронил шахтёров.
– Ариан, – заговорил имперский командир в сером доспехе. – Вы слишком смелый человек, чтобы идти сюда.
– Тоже самое могу сказать и вас, – воин Ордена оглянулся назад. – У нас всего два следопыта и двое ваших легионеров. Не думаю, что этого будет достаточно.
– По вашему опыту, что тут может быть? Просто… обычная шахта и тут Девять вряд ли могут что-то подкинуть, да будут благословенны их имена.
– Скорее всего, шахтёры рыли слишком глубоко и попали на какое-то захоронение, потревожив древних духов, -
– Но откуда тут захоронение? – вопросил Амрен. – Это же был необитаемый остров до того, как его заселила Компания.
– А храм, который мы нашли? – чуть с давлением говорит Ариан. – Явно построен до колонии.
– Вы хотите сказать, что это может быть захоронение храмовых поселенцев? Ох, так это… храни нас Девять, так он наверняка ещё с Йокуданских времён.
– Если бы вы его не сожгли, то можно было бы узнать. А так…
– Он осквернился, а всякую скверну необходимо выжигать праведным огнём Девяти, – фанатично заявил Амрен, аккуратно ступающий по полу шахты. – Иначе их благость от нас отвернётся, а зло пребудет с нами.
– Конечно, – недовольно произнёс Ариан и продолжил медленно идти, рассеивая мрак.
Ариан, опытнейший следопыт и разведчик Ордена, осматривает стены, исследует землю, в поисках того, что могло бы раскрыть завесу тайны того, что произошло тут несколько веков назад. Заброшенный город, древний храм, деревня отщепенцев – бывших жителей города и наконец-то шахты, из которых и пришло зло, как сказал Люций. Что же тут могло произойти? Пока всё указывает на то, что шахтёры просто… исчезли, а их инструменты, вещи и принадлежности – всё лежит на столах и у мест работы. Нет мусора на полу, нет хаотично разбросанного инструментария, что указало бы на паническое бегство.