— Если люди глупы настолько, что ищут любовь, они могут искать ее в другом месте. Я считаю, что ее не существует, и не собираюсь потакать этим илюзиям и уж тем более на них зарабатывать.
Ксандер изучающе посмотрел на нее. Что-что, а уж это как нельзя лучше доказывало, что она изменилась. Стала такой же до мозга костей материалисткой, как и он сам.
Четырнадцать часов спустя они приземлились в Афинах. Несмотря на пять лет постоянных путешествий, Элизабет так и не привыкла к смене часовых поясов: вот и сейчас ее тело считало, что пора спать, хотя яркое афинское солнце явно этому противоречило.
Элизабет перевела часы на семь утра. Из Афин они полетели на Диадонус — небольшой остров правильной формы в архипелаге Киклады. Было еще прохладно, но яркое солнце предвещало дневную жару.
В аэропорту их встретила машина, и скоро они уже ехали в имение Ксандера.
— А твои родители тоже там будут? — Элизабет выразила свой главный страх, грызущий ее с момента высадки в Афинах.
— Нет. Они редко бывают на Диадонусе. Вряд ли ты их до суда вообще увидишь.
— Разве они не собираются навестить Лукаса?
Он саркастически усмехнулся:
— Случаи, когда они его навещали, можно пересчитать по пальцам одной руки. Им здесь не очень нравится — слишком спокойно, на их вкус.
— Но я думала, что ты вырос именно здесь.
— Да, но родители предпочитают Афины. Когда я перенял управление «Тимосом», они туда окончательно переехали.
— Ты живешь в основном доме?
— Нет, там живут Янис и Катерина. Для меня построили новый пять лет назад.
«Новый дом» оказался белоснежным дворцом в микенском стиле, с выходом на пляж. За свою карьеру Элизабет бывала во многих подобных дворцах, и они неизменно вызывали ее восхищение. Но этот не шел ни в какое сравнение с другими. Поразительная простота и изящество, а какие захватывающие дух виды…
Неподалеку плескалось Эгейское море, набегающее волнами на пляж; во всех направлениях, куда ни погляди, у берега виднелись белые дома — однако они находились достаточно далеко друг от друга. Прищурившись, Элизабет смогла разглядеть вдали еще один остров.
Они поднялись по белым ступенькам, где их с улыбкой встретил служащий, который взял у них вещи. И не успели они войти внутрь, как откуда-то вдруг раздался визг, и в прихожую примчался худощавый мальчик в голубой пижаме, который сразу же бросился в объятия Ксандера.
Очевидно, это и был Лукас. Ксандер поднял его на руки и расцеловал, что привело к еще одному восторженному визгу. Только когда Ксандер опустил племянника на пол, тот обратил внимание на Элизабет, которая отошла в сторону и явно чувствовала себя неловко.
Мальчик, только что столь бурно выражавший радость, настороженно посмотрел на нее. Ксандер наклонился и медленно произнес по-английски:
— Лукас, познакомься: это моя подруга Элизабет.
Как было принято в семье Тракас, с раннего детства у Лукаса была воспитательница, говорившая по-английски, чтобы ребенок рос двуязычным. Однако за последние месяцы его английский ухудшился. Учителя в местной школе, где он временно учился, отмечали его нежелание заниматься английским и погружение в себя.
— Она пока поживет с нами.
Лукас ничего не отвечал, только молча смотрел на Ксандера, распахнув голубые глаза, такие же, как у дяди.
— Разве ты не собираешься поздороваться?
Лукас помотал головой, и светлые волосы в беспорядке упали ему на глаза. «Надо бы их подстричь», — отсутствующе подумал Ксандер. В такие моменты ему хотелось придушить своего брата за те переживания, которым он подверг своего сына.
Он знал, что Янис и Катерина не в силах повлиять на свое поведение. Он читал специальную литературу и консультировался со специалистами — все они говорили одно и то же. Его брат и невестка пытались оградить своего ребенка от всего этого, но они не учли, что он как губка впитывает все происходящее.
Что невозможно скрыть от него регулярные попадания в больницу, исчезновения и бурные ссоры в состоянии алкогольного и наркотического опьянения.
Лучше бы они развелись. Откровенно говоря, им вообще не стоило жениться.
Он старался относиться к этому с пониманием, но иногда ему хотелось накричать на них до хрипоты, чтобы они наконец поняли, что их сын достоин большего.
Ксандер взял Лукаса за руку и улыбнулся:
— Элизабет — очень милая леди, честное слово.
— Пойдем завтракать. Мы тебя ждали, и стол уже накрыт, — прошептал Лукас по-гречески на ухо Ксандеру.
— Хорошо.
— А вы уходите! — сказал Лукас по-английски и посмотрел на Элизабет, словно надеясь, что она исчезнет.
Элизабет чуть не заплакала. Конечно, он еще ребенок и не все понимает, но вообще-то это несправедливо — она бы с удовольствием сюда не приезжала, если бы у нее был хоть какой-то выбор.
— Лукас, это очень невежливо, — строго сказал Ксандер. — Тебе следует извиниться.
Мальчик вдруг навзрыд заплакал, и Ксандеру ничего не оставалось, как поднять его на руки и вынести из комнаты. Похоже, психическая стабильность племянника оставляла желать лучшего.
Она прошла вслед за ними сквозь огромную гостиную, за которой располагалась еще одна комната с круглым потолком. Вместо одной стены здесь был выход на террасу. Стол был уже накрыт. Ксандер усадил Лукаса и вытер ему слезы.
Чувствуя себя до крайности неловко, Элизабет села напротив мальчика, а Ксандер разместился во главе стола. Появились слуги, несущие подносы с йогуртом, медом, фруктами, выпечкой и кофе.
Лукас пододвинулся со своим стулом поближе к Ксандеру, явно обрадованный, что тот наконец вернулся. Очевидно, мальчик просто обожал своего дядю.
Через некоторое время вошла гувернантка Лукаса:
— Лукас, пора одеваться. Мы скоро встречаемся с Алекосом, чтобы строить шалаши.
Лукас сделал недовольное лицо:
— Я не хочу.
— А вчера ты хотел. Давай, пойдем.
Мальчик с надеждой посмотрел на Ксандера:
— Пойдешь с нами?
Тот взъерошил его волосы:
— Мы очень долго летели в самолете, и нам надо отдохнуть. Давай мы с тобой поиграем потом, ладно?
Мальчик нехотя кивнул и с расстроенным видом встал из-за стола. За все это время он ни разу не посмотрел на Элизабет.
Глава 6
Ксандер налил себе еще кофе и собирался налить и Элизабет, но она прикрыла свою чашку рукой:
— Мне кажется, если я выпью еще кофе, моя голова взорвется.
И Ксандер ее прекрасно понимал — он и сам еле удерживался от того, чтобы не заснуть прямо здесь.
— Извини за поведение Лукаса, — сказал он.
Элизабет с усилием улыбнулась:
— Похоже, он просто тебя ревнует. В отсутствие родителей ты единственный, кто у него вообще остался. — Элизабет запнулась, но все же спросила: — А он раньше видел тебя в компании женщин?
— Боже мой, нет, конечно!
Ксандер предпочитал вести подобного рода дела в Афинах. Здесь был его дом, куда были вхожи только члены семьи и близкие друзья. Он не приглашал сюда своих партнерш, чтобы не давать им ложных надежд.
Ксандер не собирался жениться и заводить семью, о чем и сообщал в самом начале без обиняков. Однажды он уже женился — но тут решение принимал явно не его мозг, а скорее его либидо. Он не знал ни одного счастливого брака и не собирался сам попадать в тот же капкан.
Удивительно, впрочем, что одной из самых долгоиграющих пар были его собственные родители. Оба были нарциссами и поэтому идеально друг другу подходили.
Элизабет слегка покраснела и заправила прядь волос за ухо:
— Лукас знает, где его родители?
— Знает, что Катерина в больнице. А про Яниса думает, что тот в командировке.
Заметив, что Элизабет выглядит выжатой как лимон, он залпом допил кофе и встал:
— Пойдем, я тебе все покажу.
Ксандер повел ее в гостиную, затем в основную столовую, игровую комнату с бильярдным столом и в кухню. Все было весьма впечатляющих размеров, и, несмотря на обилие различной техники и гаджетов, само здание было построено с отсылками к местным традициям.
— Ты сам проектировал дом? — спросила Элизабет.
— Скажем так, я активно в этом участвовал, но не более того.
Затем он повел ее вниз по ступенькам на цокольный этаж. Всего тут было семь спален, каждая со своей ванной комнатой. В одну из комнат дверь была открыта, и оттуда доносились голоса. Это явно была спальня Лукаса.
— У Лукаса здесь своя комната? — шепотом спросила Элизабет.
Ксандер кивнул и тоже шепотом ответил:
— Когда дом строился, Лукас сам выбирал, как она будет отделана. Он знает, что здесь его всегда ждут.
— А у бабушки с дедушкой у него тоже есть своя спальня?
— Он никогда у них не ночевал и не будет, — с яростью, поразившей Элизабет, сказал Ксандер.
— Если ты так ненавидишь своих родителей, как тебе удается совместно с ними вести бизнес? Или я чего-то не понимаю?
— Я бы не стал употреблять столь экспрессивных выражений.
— Но ты тем не менее с ними работаешь. И как это сочетается с вашей войной за опекунство над Лукасом?
— Это личное и не касается бизнеса. Мы все прекрасно умеем это разделять.
«А я-то думала, что это в моей семье проблемы», — подумала Элизабет.
— И что, у тебя никогда не было желания их уволить? Ты же теперь глава, разве не так?
— Не было, да и зачем? Они прекрасно справляются со своими обязанностями. Это только как члены семьи они абсолютно бесполезны.
Элизабет не могла этого понять. Сама она окружила себя не просто компетентными, но еще и приятными людьми. Она никогда не нанимала на работу тех, кто ей не нравился, — например, один раз по этой причине отказав секретарю, которая владела шестью языками. Неприятных людей ей в жизни хватило, поэтому, получив возможность выбора, она не стеснялась ею пользоваться.
— Мне надо поспать, я уже ничего не соображаю, — сказала Элизабет. За последнее время столько всего произошло, что ей просто необходимо было остаться в одиночестве и все это переварить. — Где моя комната?