Ред.) отошла к Польше, вследствие чего исконно германская Восточная Пруссия (до XIII в. населенная близкими к литовцам племенами пруссов, которые позже в ходе немецкой колонизации были истреблены. — Ред.) оказалась отрезанной от остального немецкого государства. Уступка Западной Пруссии стала, прежде всего, насилием над национальным принципом (Польше вернули только Восточное Поморье, захваченное немцами в 1772 г. — Ред.). Это решение больше чем любое другое уничтожило веру немецкого народа в международную справедливость и предопределило будущий приход к власти Гитлера.
Только с большим трудом удалось обеспечить для старого немецкого города Данцига статус «вольного города», что также несло в себе возможности будущих конфликтов (старинный славянский город Гданьск (упоминается с 997 г.), центр Восточно-Поморского княжества, вместе с которым был захвачен в 1308 г. Тевтонским орденом. В 1454 г. Польша, разбив войска ордена, заняла город. В XV–XVII вв. Гданьск был центром польской внешней торговли. В 1793 г. захвачен Пруссией. По Версальскому договору в 1919 г. онемеченный город был превращен в «вольный город Данциг» под управлением Лиги Наций. — Ред.). Более того, многочисленное немецкое меньшинство в исторических немецких (онемеченных. — Ред.) областях оказалось под польским господством. Это дало новую пищу для разнообразных межнациональных трений.
Естественно, что окрепшая после прихода Гитлера к власти Германия стремилась к урегулированию ситуации, сложившейся благодаря Версалю на ее восточной границе. Слабая Веймарская республика отказалась признать такое решение продолжительным, заявив, однако, что будет стремиться к его пересмотру только мирными средствами.
В начале 1934 года Гитлер сделал очень хитрый ход, заключив с главой польского государства маршалом Пилсудским договор о ненападении, благодаря которому он мог, насколько это касалось Польши, иметь свободу действий при урегулировании других трудностей, вытекающих из Версальского договора. Триумфом его политики можно назвать то, что поляки на основании Мюнхенского соглашения, заключенного осенью 1938 года, присоединили чехословацкую, но населенную большей частью поляками Тешинскую область, вместо того чтобы выразить солидарность с «братским славянским народом».
Если Гитлер до Мюнхенского соглашения проводил политику, которая нашла свое моральное оправдание в так часто и так настойчиво провозглашаемом бывшими союзниками национальном принципе, то теперь он резко изменил курс, заняв Прагу и в одностороннем порядке превратив оставшуюся (после образования Словакии и оккупации Судетской области) часть Чехословакии в немецкий протекторат. Мир на это отреагировал довольно остро, и прежде всего Англия, усилиями которой в основном и было продавлено заключение Мюнхенского соглашения. После пражских событий там господствовало мнение, что в будущем каждому шагу Гитлера, нацеленному на одностороннее изменение существующих территориальных границ, следует противостоять всеми средствами, даже идя на риск войны.
В ходе развития событий выяснилось, что поляки сначала уклонились от ответа на предложения Гитлера, сделанные им в январе 1939 года для окончательного урегулирования германо-польских отношений, а 29 марта в конце концов отклонили их, явно ссылаясь на события в Чехии. Они даже провели частичную мобилизацию находившихся в коридоре своих вооруженных сил. Сами по себе предложения Гитлера были весьма умеренными: возвращение Данцига рейху и уступка экстерриториальных транспортных связей через коридор. За это Германия гарантировала соблюдение западных границ Польши.
По всей видимости, эти события, инициированные при Гитлере, имели целью усмирить Польшу войной. В последние дни марта командующим всеми тремя частями вермахта было направлено указание до конца августа подготовиться к вооруженному противостоянию с восточным соседом, после того как жесткая позиция относительно Данцига и коридора сделает войну неизбежной. Ее предпосылкой будет политическая изоляция Польши, для чего в недалеком будущем, благодаря внутреннему кризису во Франции и явной сдержанности Англии, может представиться возможность.
Еще более определенно высказался Гитлер на совещании в рейхсканцелярии с командующими и начальниками штабов 23 марта. При этом впервые было сказано, что при столкновении с поляками речь идет не только о Данциге, но и о расширении жизненного пространства германской нации и об обеспечении снабжения Германии продовольствием в расчете на борьбу с западными державами. А поскольку поляки и так уже являются противниками немцев, необходимо при первом удобном случае напасть на них и обезвредить.
О вступлении в войну западных демократий Гитлер в это время, очевидно, не думал. Поэтому летом 1939 года почти не велось приготовлений к войне на Западе, во всяком случае, немцы не делали ничего, кроме охраны государственной границы. Особенно подчеркивалась нерушимая прочность Западного вала (линия Зигфрида, система долговременных укреплений, возведенных в 1935–1939 гг. вдоль западных границ Германии от Нидерландов до Швейцарии (от Клеве до Базеля). Всего ок. 16 тыс. фортификационных сооружений; протяженность ок. 500 км, средняя глубина 35–75 км, а в центре 100 км и более. — Ред.).
С апреля и далее велись практические приготовления к войне против Польши. В армии они заключались в раннем призыве резервистов и военнослужащих запаса старшего возраста на осенние учения. Были созданы учебные формирования — дивизии 2-й и 3-й волны, подготовлено создание четырнадцати новых дивизий из запасных батальонов (4-я волна). В течение лета некоторое количество дивизий было перебазировано на германскую восточную границу для выполнения земляных работ. Стягивание войск для впервые предусмотренных осенних маневров танковых войск и военного парада по случаю празднования на мемориале Танненберга (в честь победы над 2-й армией Самсонова в августе 1914 г. — Ред.) помогло последовавшему позднее их развертыванию. Разработанный Генеральным штабом план операции подвергся тщательной проверке.
Нельзя сказать, что польское правительство, со своей стороны, старалось избежать дальнейшего обострения ситуации, проявляя осторожность и сдержанность. Так, оно направило властям Данцига ультиматум по одному из второстепенных вопросов, связанному с деятельностью польского таможенного инспектора в гавани города. Германская сторона ответила предостережением от повторения подобных ультимативных шагов. С польской стороны последовала более острая реакция. Поляки, говоря официально, дальнейшие вмешательства рейха в отношения между Данцигом и Польшей рассматривали как акты агрессии. Сказалась не только сама по себе понятная нервозность польского правительства, но и порожденная верой в поддержку англичан необоснованная самонадеянность.
Гитлера предостерегали и его друзья итальянцы. Граф Чиано, министр иностранных дел в правительстве Муссолини, 12 августа посетил Гитлера в Бергхофе. В состоявшейся беседе Гитлер высказался в том же духе, что и на совещании с командующими 13 мая: Польшу следует подавить, поскольку она всегда будет противником стран оси.
Возражениям Чиано, утверждавшего, что война с Польшей наверняка перерастет во всеобщую, мировую войну, Гитлер противопоставил свое «непоколебимое убеждение», что западные демократии в конце концов поостерегутся противостоять его планам. Когда же Чиано указал на неготовность Италии к войне и ее заинтересованность в отсрочке противостояния, а также на необходимость созыва международной конференции, Гитлер решительно отверг эти соображения. Он спешил. В качестве самого позднего срока начала военных операций против Польши Гитлер назвал конец августа.
Свое убеждение, что западные страны в случае вооруженного конфликта между рейхом и Польшей останутся в стороне, Гитлер уже 14 августа довел до сведения главнокомандующего сухопутными войсками (Браухича. — Ред.) и начальника Генерального штаба (Гальдера. — Ред.). Англия, заявил он, пошумит, возможно, разорвет дипломатические отношения с Германией, но не вступит в борьбу с оружием в руках. Конечно, предпосылкой этого явится быстрый и решающий успех, после которого западным странам станет ясно, что Польша находится на пороге краха.
Дальнейшее развитие событий способствовало рассеиванию всех сомнений Гитлера, если таковые, в первую очередь относительно позиции западных держав, у него вообще были. С начала июля идущие германо-советские переговоры относительно заключения торгового договора привели к более свободному политическому общению, причем не является тайной, от какой стороны исходила инициатива. (Инициатива исходила прежде всего от Германии. СССР дважды (в начале августа и 14 августа) отвергал предложения Германии подписать секретный протокол о разграничении интересов Германии и СССР «на всем протяжении от Черного до Балтийского моря». И только после срыва 17–21 августа переговоров в Москве с представителями Англии и Франции СССР дал согласие на заключение договора с Германией. Причем в это же время на востоке, на реке Халхин-Гол, велись тяжелые бои с японцами, грозившие перерасти в полномасштабную войну. У СССР не было другого выхода. — Ред.) В стремлении привлечь на свою сторону Сталина и опередить западные державы, которые хотели видеть Советский Союз всеобщей гарантией для государств, которым угрожала Германия, Гитлер шел навстречу желаниям русских. Благодаря согласию на присоединение к Пакту о ненападении и предоставлению СССР свободы действий в Прибалтике ему удалось преодолеть недоверие Сталина. 23 августа министр иностранных дел рейха фон Риббентроп прибыл в Москву. В ночь на 24 августа Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом был подписан. К нему имелось тайное дополнительное соглашение о том, что сферы интересов обеих сторон разграничены таким образом, что демаркационная линия разделяет польскую государственную территорию на восточную и западную части. Вопрос о возможном восстановлении независимого польского государства остался в подвешенном состоянии.