Недостатка в остротах не ощущалось, все много смеялись.
С вокзала группа отправилась в гостиницу. Устроившись в ней, гости сытно пообедали, отдохнули и затем охотно воспользовались любезно предоставленной администрацией возможностью поговорить по телефону со своими товарищами из второй группы.
Конечно, у всех на кончике языка был неудачник Гарри Макбриттен.
Над ним решили пошутить, твёрдо зная, что добродушный и покладистый Гарри не рассердится. В честь его был подготовлен остроумный спич. С него и начался телефонный разговор. Но довести его до конца в задуманном тоне не пришлось.
С первых же слов выяснилось, что в составе второй группы Гарри Макбриттена не было.
Весёлость, приподнятость духа сменились беспокойством.
Обратным поездом руководитель делегации вернулся в областной центр.
Всю ночь, не смыкая глаз, он ждал в гостинице Гарри Макбриттена.
Наступило утро, но он не появился...
Томас Купер закончил свой рассказ и с недоумением развёл руками, давая понять, что он не знает, чем можно объяснить случившееся.
— Кто, где и когда последний раз видел Гарри Макбриттена? — спросил Кочетов.
— Вестибюль гостиница. Мы все там был... надо ехать, — старательно подбирая слова и потому растягивая их, ответил руководитель делегации.
— Вы лично его видели?
— Да, я... лично.
— Когда это было?
— Э-э... Десять и один час.
— Точнее.
Иностранец замялся, не зная, как выразить мысль. Но затем протянул левую руку, на кисти которой было нататуировано сине-зелёное сердце, пронзённое кинжалом, и пальцем указал время на циферблате своих часов.
— Одиннадцать часов десять минут, — констатировал Кочетов и спросил: — Что он делал или собирался делать?
— На киоск м-м... купить газета.
— Направлялся к киоску, чтобы купить газету, — постарался уточнить майор.
— Но, но, — возразил Томас Купер. — Гарри стоять... на киоск.
— Понятно. Он стоял возле киоска. Ну, а купив газету, куда он пошёл?
— Я не видать.
— Возможно, кто-нибудь другой видел?
— Но, — отрицательно качнул головой руководитель делегации.
— Вы не помните, какое настроение было у Гарри Макбриттена?
— О-о! — всплеснул руками иностранец и улыбнулся так широко, словно вспомнил что-то очень приятное. — Гарри всегда хороший настроение. Он много смеяться, много знать настоящий, весёлый мужской анекдот.
— Господин Макбриттен любит общество?
— Очень, очень любить.
— Вино, карты, женщин?
Томас Купер умилённо закатил глаза и многозначительно кивнул головой:
— Он понимает этом вкус.
Начальник отделения милиции покосился на Кочетова, дескать, всё ясно — загулял где-то иностранец.
Майор едва заметно улыбнулся.
«Всё может быть», — ответил его взгляд.
— Сколько лет господину Макбриттену, — поинтересовался Кочетов.
— Больше сорок, — неопределённо ответил Томас Купер, затем поспешно достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, порылся в нём и протянул майору небольшую фотографию. — Вот Гарри Макбриттен.
На фотокарточке был заснят средних лет, самодовольно улыбающийся, сероглазый блондин в очках, с большим выпуклым лбом и несколько утолщённым носом.
— Вы давно его знаете? — рассматривая фотографию, спросил Кочетов.
— Давно нет. Делегация все рабочий, ткач, строитель. Гарри журнал... корреспондент. Приезжай домой, писать наша СССР.
— Так, так. Значит, господин Макбриттен журналист. Он должен описать вашу поездку по Советскому Союзу.
Руководитель делегации, довольный тем, что его легко понимают, осклабился.
— У господина Макбриттена есть знакомые в городе? — поинтересовался майор.
Томас Купер широко раскинул руки.
— Очень, очень много! Вся город!
— Я имею в виду близких знакомых, — заметил Кочетов.
— Но, но.
— Ну, а сами вы что думаете по поводу исчезновения господина Макбриттена?
Иностранец недоумённо приподнял брови и растопырил пальцы:
— Я ничего не знать.
— Быть может, у вас есть какие-то предположения?
— Но.
— Скажите, пожалуйста, господин Макбриттен один уходил из гостиницы или всегда с ним бывали члены делегации? — осведомился начальник отделения милиции?
— О да, уходил один, уходил с члены делегация. Всё был.
— Часто он уходил один?
— Часто. Профессия Гарри — всё смотреть. Ему писать надо...
Воспользовавшись тем, что словоохотливый Томас Купер увлёкся разговором, Кочетов вышел в соседнюю комнату, в которой никого не оказалось, и позвонил по телефону.
— Пятый, — попросил он телефонистку и, услышав голос Чумака, доложил ему суть дела.
— Так-таки руководитель делегации ничего не может сказать и никаких у него нет предположений? — переспросил полковник.
— Он так заявляет.
— Странно и... и загадочно, — с расстановкой произнёс полковник.
— Я думаю, надо начинать с гостиницы, — предложил Кочетов.
— Правильно, — согласился Чумак. — Отправляйтесь на место, людей я подошлю.
— Слушаюсь.
Вернувшись в кабинет, Кочетов подошёл к иностранцу и с твёрдым убеждением сказал:
— Господин Купер, ваш товарищ будет найден. Успокойте членов делегации.
— О, я знать, вы скоро находить. ОГПУ!.. Я будет посылать телеграмма, — обрадованно воскликнул иностранец.
— Ну, а пока нам необходимо осмотреть номер, который занимает Гарри Макбриттен.
— Пожалуйста, — любезно согласился руководитель делегации.
— Если вы не возражаете, в гостиницу мы поедем вместе. Автомашина ждёт внизу.
— С большой удовольствие, — широко улыбнулся Томас Купер и двинулся к двери. — Я будет ждать низ.
— Мы идём следом, — снимая с вешалки свой плащ, поспешил заявить Кочетов.
— Что скажете по этому случаю, товарищ майор? — спросил начальник отделения милиции, когда они остались одни.
— Скажу, товарищ Павлов, что наш город не джунгли и ни одна из улиц его не носит названия Бродвей.
— Это, конечно, бесспорно. Но с фактами мы всё же считаться должны. Гарри Макбриттен исчез... А вы заметили, иностранец довольно хорошо говорит по-русски, — сказал Павлов, выходя с майором из кабинета.
— Да, запас слов у него большой, — согласился майор и уже в автомашине спросил вдруг Томаса Купера: — Где вы изучали русский язык?
Купер немного стушевался, но ответил быстро:
— Свой родина. Наш двор живёт русский семья. Он уехал из Россия, когда произошёл революция. Здесь оставался очень большой завод.
— Подходящие учителя, — не выдержав, иронически усмехнулся Павлов. — Они многому научат...
VI
В ПОИСКАХ СЛЕДА
В вестибюле гостиницы Кочетова встретили посланные полковником стройный, щеголеватый лейтенант Рудницкий и молчаливый, угрюмый на вид эксперт Михаил Тимофеевич Зарубин с потёртым чемоданчиком в руке и фотоаппаратом «Зоркий», болтающимся на длинном, тонком ремешке, перекинутом через левое плечо.
Рудницкий был молод, хорош собой и, как говорили товарищи, «ходил в женихах». Желая казаться серьёзным, он старательно хмурил брови, но в карих глазах его непрестанно искрилась радость, а на чуть припухших, красиво очерченных губах то и дело появлялась улыбка. Приятно, конечно, любить и быть любимым...
Будущий тесть — полковник Чумак — с недоумением пожимал плечами:
— И что моя Елена нашла в нём? Не глуп, дисциплинирован, исполнителен — всё это верно, но... сверчок. Чисто сверчок! Так вот и кажется, сейчас черкнёт себя локтем по боку и застрекочет, — говорил он и заразительно смеялся. — А может, и я таким был, когда женихался? Себя-то ведь не видно...
Серое, худощавое, рассечённое глубокими морщинами лицо Зарубина всегда хранило выражение суровости. Однако характер у него был на редкость добрый и отзывчивый.
На иждивении Михаила Тимофеевича находилась своя большая семья и трое детей погибшего в войну младшего брата. Мать их немногим пережила своего мужа.
В доме Зарубиных вечно чего-нибудь не хватало, а сам он постоянно заботился то о пальтишке для сына, то о ботинках для племянницы.
Обменявшись со своими помощниками несколькими словами, малозначащими для постороннего уха, Кочетов глянул на прилавок, за которым пожилая женщина с гладко зачёсанными седыми волосами продавала газеты, журналы, открытки, брошюры, и обратился к Томасу Куперу:
— У этой киоскёрши господин Макбриттен вчера покупал газеты?
Иностранец посмотрел на женщину и развёл руками:
— Я не помнить.
— Пойдёмте спросим, — предложил Кочетов. — Кстати, возле неё никого нет.
Киоскёрша, по предъявленной ей Кочетовым фотографии не сразу узнала своего вчерашнего покупателя, но, взглянув на Купера, покраснела и торопливо достала из ящичка деньги.
— Да, да, — затараторила она. — Вчера этот иностранец не получил сдачу... Два рубля двадцать копеек. Вот, пожалуйста. Я так волновалась, так волновалась... Верите, всю ночь плохо спала. Вы не думайте, что я умышленно. Я ведь не отказываюсь…
— Деньги отдадите ему сами, — прервал её Кочетов. — Скажите, вы не помните, куда он от вас отошёл?
— Как же, отлично помню, — воскликнула киоскёрша. — Он подошёл к этому господину, — и она указала на оторопевшего вдруг Томаса Купера. — Я это отлично помню. Дело произошло так... Это было в половине двенадцатого. Почему я знаю? Дочка всегда в это время приносит мне завтрак. Она очень заботлива. Не постесняюсь сказать, таких детей не часто встретите. Все соседи мне говорят: «Серафима Андреевна, ваша дочь...»
— Простите, — остановил её Кочетов.
— Да, да, — женщина прижала руки к груди и виновато улыбнулась. — Только Риммочка сунула мне завтрак, подходит этот господин, что у вас на фотографии, — тут она немного замялась, наморщила сильнее лоб и посмотрела на карточку, словно хотела лишний раз себя проверить. — Да, это будто он. Так вот, взял он газеты, я как сейчас помню, «Правду», «Известия» и «Литературную газету». Всего на восемьдесят копеек. Подал он мне три рубля. Пока я отсчитывала сдачу, он отошёл от прилавка и остановился возле этого гражда... извините, возле этого господина. Крикнуть, чтоб он вернулся, я постеснялась. В это время подошли ещё покупатели, а когда я их отпустила, иностранцев уже не было в вестибюле. Вы знаете, я так расстроилась, так расстроилась! Риммочке говорю, ведь легко можно подумать, что я... умышленно...