Он сунул ноги в тапочки, схватил куртку в охапку – смысл ее надевать на три минуты? – и выскочил из каюты.
У шлюза причального модуля его ждала Самира Фариджи, упакованная в скафандр.
– Ты что, со мной лететь собралась? – удивился Лео. И тут же ругнул себя за глупый вопрос – видно, голова еще плохо соображает. Кому сопровождать раненых в госпиталь, как не медику?
Рейс выдался непростым. Мало того, что непредвиденное маневрирование на выходе из Пояса слопало без остатка три дня полета, так и на премиальные за экономию топлива можно теперь не рассчитывать. Какая там экономия! Гелий-3 грозил закончиться раньше, чем рейс. Ползти к верфи на минимальной тяге в планы Росса Мэнсона, капитана грузовоза «Рэд Булл», никак не входило. Потому траекторию полета пришлось пересчитывать. Хорошо, что Юпитер рядом. Если верно выбрать траекторию подлета, то гигант щедро поделится моментом импульса, забросит грузовоз прямиком к орбитальной верфи.
На верфи собирали первый фотонный звездолет «Солнечный Ветер». Не экспериментальный, самый что ни на есть рабочий. «Солнечному Ветру» предстоял пилотируемый полет к системе Проксимы Центавра и обратно. Расчетная крейсерская скорость корабля составляла 0,7 световой, и главной целью полета было не столько исследование чужой звездной системы, сколько изучение релятивистских эффектов и их воздействие на человека. «Солнечный Ветер» должен дать однозначный ответ на вопрос, может ли человечество прорваться к звездам уже сегодня или задача эта откладывается на столетия, пока физики не сумеют создать свой варп-двигатель, давно обещанный, но по-прежнему фантастический.
Первый фотонник получался настоящим гигантом. Неудивительно – экипажу предстояло жить в нем долгие годы. Ни одна великая космическая держава не справилась бы с такой задачей в одиночку, межзвездный корабль строили всем миром. Но даже так понадобилось одиннадцать лет, чтобы дерзкий проект превратился в красавца-исполина. И все эти годы «Рэд Булл» и четверо его собратьев-близнецов трудолюбивыми муравьями таскали сырье из пояса астероидов. Сначала руду для орбитальных металлургических заводов, затем будущее топливо для аннигиляционной установки. Их и называли соответственно – «камневозы».
Росс Мэнсон водил «Рэд Булл» с самого первого рейса. Последние пять лет – в паре с суперкарго Шейном Рафферти. Вот и весь экипаж. Зачем больше? Задача у камневоза простая: прибыть в Пояс, принайтовить подготовленные ловцами астероиды, доставить груз на верфь, дождаться разгрузки и обратно в Пояс. Мэнсон любил свой корабль. Пусть неказист, медлителен и неповоротлив, зато в тяге его термоядерный движок даст фору любому транссистемному лайнеру. Еще бы! Ему ведь приходится перемещать массу в сотни раз большую. Двигательный отсек, приборный, кабина – все это занимало ничтожную часть корабля, сердцевину огромного крестообразного коромысла, к плечам которого крепились грозди тысячетонных глыб.
Новая траектория получилась почти идеальной, Росс Мэнсон остался доволен работой – своей и бортового компьютера. Прибудут без задержек. Это было тем более важно, что рейс обещал стать последним – запас топлива для фотонника обеспечен. В крайнем случае, предпоследним, если кто-то из коллег слажает.
В любой другой ситуации Лео посчитал бы это подарком фортуны: девушка, на которую ты заключил пари, внезапно оказалась заперта с тобой наедине – спящие в медицинских кувезах буровики не в счет! – в кабине корабля. В любой другой, но не этой. Как поется в старинной песне:
Потому, потому, что мы пилоты,
Космос наш, космос наш родимый дом,
Первым делом, первым делом звездолеты,
Ну а девушки, а девушки потом.
Только подумал, как девушки, вернее, девушка напомнила о себе. Засветился экран интеркома:
– Лео, нам долго еще лететь?
– Долго, – нехотя признался Лео. – Расчетное время – три часа шестнадцать минут.
– А можно как-нибудь побыстрее? Я за Вельяминова беспокоюсь. Показатели совсем не хорошие.
Побыстрее? Собственно, почему бы и нет? Раненым в кувезах ничего не угрожает.
– Если выдержишь три «же», то можно.
Знакомая любому пилоту сила прижала к ложементу. Двигатель «Зайчика» радостно запел – кажется, впервые после ходовых испытаний из кораблика хотели выжать все, на что он способен. Конечно, мы можем быстрее!
Когда на экране радара появилась отметка другого корабля, Лео не заметил. Лишь когда вспыхнула алым надпись: «Внимание! Опасное сближение траекторий!», чертыхнулся. Откуда он взялся? Камневоз, не иначе. Ползет медленно, словно черепаха. Так пусть еще замедлится, время для него не критично. Не раздумывая, отправил в эфир оповещение: «Нештатная ситуация! Прошу не препятствовать движению!»
Ответ появился незамедлительно. Лео удивленно уставился на сигнал внешнего вызова. С камневоза? Они что, оповещение не поняли? Не грамотные ни разу?
Он нехотя включил прием.
– «Рэд Булл» вызывает «Солнечный Зайчик»! – хриплый баритон заполнил кабину. – Парень, извини, но я не могу…
– У меня форс-мажор! – рявкнул, обрывая ненужные объяснения Лео. – Раненые на борту. Тяжелые!
И отключил связь. Огонек вызова вспыхнул снова, но Лео его проигнорировал. Вызвал пассажирский салон:
– Самира, как самочувствие? Держишься? Молодец! Скоро начну сбрасывать ускорение. Через сорок минут будем в Оазисе.
– Да что там за придурок сидит! – Росс Мэнсон выругался вслух, хотя обычно такого себе не позволял. Было отчего нарушить правила: мальчишка, пилотирующий каботажник, не желал слушать объяснений. – Он что, не понимает – мы не можем затормозить при всем желании! Нас же разорвет к дьяволу!
– Вот мерзавец! – Шейн Рафферти полностью разделял негодование капитана. – Двинуть бы ему всей нашей массой по соплам, чтобы в следующий раз мозгами думал.
– Надо бы… – проворчал Мэнсон. – Но у него раненые. Они ж не виноваты, что им такой недоумок в пилоты достался.
– И что нам делать? Груз сбрасывать?
– Есть другие варианты?
– Матерь Божья! Это же получается, мы месяц бесплатно работали?
– Угу. И хорошо, если отбрешемся, что не по своей вине груз потеряли. А то и стоимость горючего на нас повесят.
Мэнсон потянулся к панели отключения замков. Остановился. Убрал руку.
– Ты чего? – удивился Рафферти.
– Нельзя груз сбрасывать. Траектория.
Лишившийся девяноста девяти процентов массы «Рэд Булл» легко уйдет от столкновения. Но гирлянды астероидов продолжат движение по заданной траектории. Нет, верткого курьера они не догонят. Но прямо по курсу – верфь, «Солнечный Ветер», а самое страшное – Оазис. Сбросить груз – все равно что выстрелить по ним из гигантской пращи.
За пять лет капитан и суперкарго научились понимать друг друга с полуслова. И сейчас объяснять Шейну ничего не потребовалось.
– Матерь Божья… Может, не попадут?
Может, и не попадут. Но чтобы рассчитать вероятность, требовалось время. А его как раз не было. Через минуту любые маневры станут бесполезными.
Росс Мэнсон принял решение.
– Шейн, приготовься. Могут быть сильные боковые перегрузки. Пробуем уйти вниз.
– Там же Юпитер… – Рафферти с ужасом уставился на друга.
– А то я не вижу!
Медленно, очень медленно грузовоз менял вектор тяги, позволяя Юпитеру поймать себя в объятия гравитации. Больше всего Мэнсон боялся, что корабль не выдержит. «Рэд Булл» стонал, хрипел, скрежетал под натиском сил, что закручивали леера, удерживающие на привязи астероиды. Казалось, еще чуть, и плечи коромысла не выдержат нагрузки, лопнут. Или того хуже – оторвутся с «мясом», разворотив корпус грузовоза.
Обошлось. Маневр длился менее четырех минут, но Мэнсон взмок от пота. Рафферти выглядел не лучше. Капитан посмотрел на друга, вытер рукавом лоб, улыбнулся.
– Теперь точно не попадут. Сбрасывай.
Суперкарго кивнул, протянул руку к тумблеру аварийного отключения замков – отключать их поочередно было никак нельзя, груз следовало сбросить одновременно со всех четырех плеч коромысла. Перещелкнул…
Мэнсон уверен был, что самое страшное позади. Ошибся. Корабль бросило в сторону, крутануло. На миг потолок стал полом, а после ни пола, ни потолка не было. Они словно оказались внутри центрифуги. Хорошо, что накрепко пристегнулись к ложементам, начиная маневр, не то размазало бы по стенам кабины.
– Что… Что за?! – завопил Рафферти.
Мэнсону не требовалось отвечать, сигнальные огоньки на пульте делали это за него. Сработали только два замка, на двух других плечах коромысла по-прежнему висел груз. И по «закону бутерброда» это были не противоположные, а соседние плечи. Центр масс мгновенно улетел с оси корабля в некую гипотетическую точку между двумя гроздьями каменных глыб.
Суперкарго щелкнул тумблером еще раз, еще.
– Дай я! – Мэнсон оттолкнул его руку, попробовал открыть замки сам. Толку от этого не прибавилось.
Матерясь на всех языках, какие он знал и не знал, Рафферти принялся отстегивать ремни.
– Ты чего?! – не понял Росс.
– Чего-чего! Автоматика к дьяволу навернулась! Надо вручную открывать.
Мэнсона передернуло невольно. «Открывать вручную» означало влезть в скафандр, выбраться из кабины в открытый космос и карабкаться полкилометра до края плеча, где крепились леера невода. Ладно, пусть не карабкаться, а лететь на реактивном ранце вдоль направляющей штанги. Сути это не меняло.
– Тебя сорвет!
– А как иначе?
Иначе было никак.
– Подожди, попробую остановить эту карусель!
– Сумеешь?
Остановить полностью не получилось, лишь замедлить. При этом сжечь большую часть остатков топлива и еще сбавить линейную скорость.
Когда Рафферти появился на обзорном экране, Мэнсон вспомнил, что вдобавок ко всему за бортом жесткое излучение Юпитера. Защита у скафандра хорошая, но в такой близости от источника обеспечить стопроцентную экранировку не могла. Хотел крикнуть: «Шейн, поторопись!» – прикусил язык. Торопливость никого до добра не доводила.