Наши голоса прозвучали одновременно. Только если Градислав говорил глухо, я буквально заорал. Чем удостоился от Лихо весьма неоднозначного взгляда. Мол, попробуй ты потяни время, когда против тебя такая дура.
Взмах дубиной, свист рассекаемого воздуха, удар по кирпичной стене, легкая дымка пыли, новый взмах.
Волот орудовал своей деревяшкой с неистовостью железного дровосека. А Юния пыталась появляться то тут, то там. Но вместе с тем и я, и Лихо понимали, что великан загоняет ее в угол. Как бы ни старалась нечисть расширить радиус новых появлений. Юния вполне могла бы оказаться за его спиной, но тогда существовал риск приковать совсем ненужное внимание ко мне.
Хруст в соседнем зале походил на взрыв пачки крохотных петард. Я влажными от волнения пальцами сжал Рог, готовый воспользоваться им в любую секунду. Вот только время словно застыло в этом чертовом лабиринте.
Удар, еще один, третий, четвертый. От последнего увернуться не получилось. Точнее, Юния будто бы даже успела, вот только вдруг вывалилась обратно, схватившись за грудь. И тут же оказалась в цепких лапах защитника.
Медлить больше было нельзя. Я поднес Рог к губам и подул так сильно, как только мог. Казалось даже, что я вложил в артефакт не только хист, но и жизнь. Ярый рог, пробудившись, перестал быть просто духовым музыкальным инструментом — не вострубил, а запел.
Он вспоминал давно ушедшие времена, когда волоты были не разбиты на племена, а составляли единый народ. С которым считались не только людские государства, но и рубежные.
Он тосковал по кровавым сечам и великим битвам, в которых волоты прославили себя как настоящие воины. Где одна лишь поступь громадной нечисти внушала ужас, а звук голоса обращал врага бегство.
Он вздыхал по ушедшему величию и тому, что уже не вернешь. Наполнял душу тоской и неистовством из-за утраченного и несбывшегося.
И в это мгновение, вместе с активацией легендарного артефакта великанов дрогнули, оседая, стены в соседнем зале. Затрясся пол под ногами, застонали бесчисленные коридоры и галереи, затрепетал артефакт, сокрытый в сердце лабиринта. Потому что последний изменил свою форму.
А Градислав, великий из воинов и непобедимый защитник, отпустил нечисть и медленно повернулся ко мне. По его движениям я увидел изменения, затронувшие великана. Он обрел себя. Впервые за долгое время.
В глазах волота плескались разум и чувства. По исхудавшим щеками текли крупные слезы, пытаясь смыть всю ту горечь утраты, которая постигла его. Глухо стукнувшись о кирпичи, на пол упала дубина. Потому что руки Градислава дрожали.
— Я не помню, когда в последний раз слышал Ярый рог… — негромко произнес он.
Только теперь его голос отличался от того, что был прежде. Вместо заученного глупого четверостишия в нем слышались боль, разочарование и нечеловеческая усталость.
— Последний раз будто брат пытался призвать меня с его помощью. Но все было смутно, словно во сне.
— Уважаемый Градислав, — я решил, что наступило самое время, чтобы вмешаться. — Это был не сон. Коловрат действительно приходил. Только не смог, как бы сказать… достучаться до вас.
— Аптекарь обманул меня. Он говорил, что я стану бессмертным защитником. Что меня ждет слава и величие. Но ни словом не упомянул про забвение.
Сначала мне показалось, что за время нашего непродолжительного разговора волот стал меньше. Нет, не скукожился, а словно принялся горбиться. Или его постоянно тянуло к земле. Но лишь после понял, что мне не показалось.
Артефакт давал силы волоту. И когда он перестал нормально функционировать, прямой поток от источника промысла к своему защитнику нарушился. Наверное, оттого к великану и вернулась память. Плохо другое — теперь бессмертное прежде существо медленно погибало.
Что интересно, волот и сам понял это. Он неторопливо поднял перед собой ладонь, рассматривая сухие пальцы. И после принялся наблюдать за желтыми ногтями, которые уже закруглились к краям и потемнели.
За стеной, буквально в нескольких шагах, продолжала твориться настоящая вакханалия. Казалось, Бешеная маковка решила разнести к чертям весь лабиринт. Даже проход в соседний зал стал осыпаться мелкими частичками кирпича, норовя сложиться в любую минуту. Следовало убегать отсюда. Как можно быстрее. И вместе с этим я не мог сдвинуться с места. Некая неведомая сила будто приковала мои ноги к полу. Я понимал, что главное сейчас — решить вопрос с волотом.
— Зачем вы пришли сюда? — наконец отвел взгляд от собственной руки великан.
— Мы пришли сюда, чтобы проникнуть в сердце лабиринта. Мне поручил это Великий Князь. Он хочет завладеть Ос…
Меня чуть не вывернуло, когда я попытался сказать. Что интересно, волот понял.
— Осколок, Князь… — неторопливо протянул Градислав, словно не замечая, как мир вокруг скоро разрушится. — У тебя Ярый рог. Ты убил Коловрата?
— Не родился еще тот рубежник, который может убить твоего брата, — торопливо пробормотал я. — Мы взяли его в испытании силой, как того требовал обычай. С условием вернуть, когда он больше не будет нужен. Когда мы сможем пробудить тебя.
Конечно, все было не совсем так, но если не вдаваться в подробности, то очень походило на правду. Лично у меня не оказалось сейчас времени, чтобы объяснять все хитросплетения своих отношений с Коловратом. Например, кто такие «мы» и какую именно «силу» пришлось применить.
— Ради чего все это?
Градислав не просто посмотрел на меня. Его глубоко посаженные маленькие глаза заглянули прямо в душу. И я понял, что если прежде удавалось лукавить, то теперь этот мост лжи был разрушен. Нельзя врать, когда на тебя смотрят ТАК. Как нельзя пускаться в долгие объяснения и оправдания. Поэтому я ответил коротко:
— Ради нее.
И указал рукой на притаившуюся за спиной Юнию. Несчастная, взъерошенная Лихо в костюме школьной учительницы выглядела комично и никак не тянула на женщину, ради которой пускаются во все тяжкие. Может, потому Градислав и смотрел на нее долго, внимательно. Однако увиденное его будто бы устроило.
Вот только наше общение прервал оглушительный грохот в соседнем зале. Я даже не успел ничего понять, а вот волот сообразил, прежде чем произошло непоправимое. Он бросился к проему и встал под ним. А затем стена грузно осела на плечи великана. Теперь Градислав походил на атланта, державшего небосвод. Хотя, так оно и было. Отпусти он, и груды кирпича погребут нас под собой.
— Ты достоин того, чтобы дойти до конца, — медленно и с натугой протянул он. — А даже если не достоин, пусть лучше я умру так.
Казалось, вот сейчас надо удирать. Пару секунд промедления — и все будет кончено. Но я продолжал тупить. Словно чувствовал, что волот сказал еще не все.
— Подойди, рубежник.
По встревоженному взгляду Лихо я понял, что она очень против такого жеста доброй воли. Но необъяснимое внутреннее чутье подсказало мне, что так надо.
— В поясе… — прокряхтел волот.
Только сейчас я заметил, что одна из крохотных застежек является небольшим карманом. Я отстегнул его и в ладонь мне упали две крохотные вещицы. Одна из них походила на нечто вроде нательного креста, только выполненного в виде меча на длинном шнурке. А второй оказался крупный драгоценный камень. По ощущениям что-то типа бриллианта, от которого веяло силой.
— Наш знак, — коротко бросил волот, взглядом указав на крохотный меч.
У него не было возможности говорить долго и медленно. Великан угасал на глазах. Поэтому я молча впитывал, поняв все, что он хотел сказать и повелеть.
— Я передам это Коловрату.
— Ключ к артефакту, — перевел он взгляд на драгоценный камень. — Отведет тебя к нему… Рубежник, не вини меня. Я… не знал.
— Матвей! — крикнула Лихо.
Я понял ее тревогу. Потолок над нами скрипел, пытаясь прийти в движение, а на голову сыпалась кирпичная пыль. Но все же произнес то, что произнес:
— Смерть лучше забвения.
Не знаю, может, надо было сказать нечто другое. Что-то более верное. Чтобы последние слова, услышанные великаном в этой жизни, принесли ему облегчение. Однако Градислав неожиданно согласился:
— Все так, рубежник. А теперь бегите.
И ноги словно сами по себе пришли в движение. Я стартанул так, как не бегал очень давно. И любые сравнения из чужанского существования казались кощунственными. Потому что сейчас речь шла о жизни и смерти.
Мы бежали с Лихо плечом к плечу, под тревожную дрожь лабиринта. Пока далеко позади нас что-то оглушительно не рухнуло. Я уткнул нос в предплечье, пережидая поднявшуюся пыль. А потом посмотрел на перепуганную Юнию, осознавая ее обескураженность. Защитник лабиринта был мертв. Великий бессмертный гигант, которого не остановило даже отсечение головы, пал. Окончательно и бесповоротно.
Я прислонился спиной к стене, ощущая, как дрожит все тело. И сказал, чувствуя, что не могу молчать:
— Иногда смерть — это освобождение.
Глава 5
Мы очень долго шли молча, каждый занятый своими мыслями. Впрочем, обдумывать ситуацию вряд ли имело смысл. Скорее, ее надо было просто пережить и принять.
Судя по всему, даже на Юнию короткое знакомство с волотом произвело неизгладимое впечатление. Вот уж не ожидал подобного от умудренного опытом существа, многое повидавшего на своем веку. Но это хорошо. Значит, Лихо не успела утратить вполне себе человеческие чувства. Не превратилась со временем в бездушную и уставшую от жизни нечисть. Которая существует даже не из желания, а скорее по привычке.
Не знаю, сколько бы мы брели так по этому лабиринту, если бы реальность не внесла свои коррективы.
Заключались они в обычной кирпичной стене. Которая мне очень не понравилась. Нет, не то чтобы я был серьезным экспертом в этих архитектурных конструкциях. Но вот стены, окружавшие нас на пути, казались вполне неплохими и не вызывали неприятных чувств. А те, которые располагались поперек коридора заставляли недовольно хмуриться.
— Тупик, сс… — озвучила увиденное Лихо.