На всякий случай Астафьев еще раз откашлялся. Дверь открылась. Вошедший Силин посмотрел на президента и произнес:
– Доброе утро… – Последовала пауза, во время которой он решал, как лучше обратиться к Астафьеву: по имени или официально. Предпочтение было отдано второму варианту. – Анатолий Дмитриевич, – закончил Силин.
– Доброе утро, Владлен Вадимович, – благожелательно ответил Астафьев, предпочитавший, чтобы даже самые близкие друзья обращались к нему по имени-отчеству. – Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Что привело вас ко мне?
Прежде чем занять место за приставным столом, Силин огляделся, словно ожидая увидеть нацеленные на него телеобъективы. По давней традиции, премьер и президент часто снимались вместе, якобы обсуждая насущные проблемы. На самом деле все самое важное всегда оставалось за кадром. Съемки в астафьевском кабинете никогда не происходили спонтанно, а тщательно планировались и готовились заранее. Порой на подготовку пятиминутного телесюжета приходилось тратить по часу и больше, и потраченное время приходилось наверстывать за счет других, не менее важных дел.
Усевшись на стул, Силин машинально скопировал позу президента, так что они сделались отдаленно похожими на зеркальные отражения друг друга. Несмотря на недавний отпуск и старания визажистов, выглядел Силин очень плохо. Но держаться старался уверенно и смотрел на Астафьева не мигая, как домашний астафьевский кот Дорофей.
– У меня плохие новости, – сипло произнес он.
«А вот взять бы тебя сейчас да выставить вон, – мстительно подумал Астафьев, – чтобы не слышать твоих плохих новостей. Когда же будут хорошие? И где взять людей, которые станут мне докладывать их, хорошие новости?»
– Я слушаю, – выдавил он из себя.
– Китай, – сказал Силин.
– Что – Китай?
– По-моему, мы напрасно заключили с китайцами договор о долгосрочном сотрудничестве. Или долгосрочный договор о сотрудничестве, что сути не меняет.
– Не мы, а вы, – счел необходимым уточнить Астафьев, любивший точность во всем и всегда. – Я, Владлен Вадимович, никакого отношения к договору не имею. Его заключали вы.
– А исполнять условия этого чертового договора предстоит вам, Анатолий Дмитриевич, – напомнил Силин, дождавшись, пока кабинет покинет миловидная девушка, принесшая поднос с чаем и конфетами. – Сейчас не важно, кто ставил закорючки на бумагах. Сейчас важно выработать совместный план действий. Иначе… – Он медленно покачал головой. – Иначе Китай нас попросту раздавит. Совсем скоро. Время у нас еще есть, но его мало и с каждым днем становится все меньше.
Астафьев почувствовал холодок, ползущий вдоль позвоночника. Его крупной, лобастой голове внезапно сделалось неуютно на ослабшей шее. Он покосился на свои любимые шоколадные трюфели, но не прикоснулся к ним. Чай он тоже решил не пить, в отличие от Силина, который поднес к губам фарфоровую чашку, чтобы сделать несколько шумных глотков. Астафьев едва заметно поморщился.
– Откуда такие панические настроения? – осведомился он, давая понять, что не слишком верит своему премьеру.
Силин не обиделся. Снова повел головой из стороны в сторону и, отставив чашку, сказал:
– Я не преувеличиваю. Ситуация аховая. То, что называется «песец подкрался незаметно».
Астафьев нервно хохотнул. В Кремле было не принято употреблять сильные выражения, однако иногда без них обойтись было никак нельзя. Похоже, это был тот самый случай.
Осунувшееся после болезни лицо Силина было смертельно бледным, а круги вокруг глаз выглядели почти такими же темными, как пустые глазницы черепа. Его сухие губы истрескались, словно он страдал от жажды. Залысины сделались заметнее, а вены на висках набухли и бешено пульсировали.
– Докладывайте, – сказал Астафьев, не замечая, что давно уже сидит в позе, при виде которой все имиджмейкеры пришли бы в ужас.
В этот момент он нисколько не походил на того Анатолия Дмитриевича Астафьева, которого россияне из года в год, изо дня в день лицезрели на экранах своих телевизоров. Он был растерян и напуган. Ему казалось, что над его головой занесен меч, готовый опуститься в любую секунду.
– Докладывайте, – повторил он с обреченным выражением лица.
Глава IV. Тайный советник вождя
Как сообщает издание «New Russian Times», на видеороликах, которые, не исключено, вскоре появятся в Сети, могут быть никому не известные люди из ближайшего окружения Президента Российской Федерации. Источники в Кремле утверждают, что далеко не все приближенные российского президента известны общественности. Среди них есть тщательно засекреченные сотрудники, выполняющие особые функции. Те же источники сообщают, что для предотвращения утечки информации президент уже провел экстренное совещание с главами всех силовых ведомств.
PRESS.RU
По прошествии двух месяцев после исторической встречи двух лидеров Российской Федерации некий мужчина средних лет, с наружностью скорее обычной, чем примечательной, устало потер покрасневшие глаза, зевнул и выключил компьютер. Объем усвоенной информации был настолько велик, что едва укладывался в голове.
Было поздно. За окном виднелись огни ночной Москвы. Тишина в квартире стояла такая, что звенело в ушах.
Мужчина с наслаждением потянулся и зевнул. По идее, ему следовало потерять сон, аппетит и покой после того, что он узнал, однако он с самым невозмутимым видом соорудил себе бутерброд с сыром, включил чайник и, пока вода закипала, постелил постель. Не прошло и получаса, как он мирно спал под теплым одеялом, подоткнув под голову скомканную подушку. Сказать о нем, что он спит как дитя, мешала четырехдневная щетина на его физиономии.
Если верить документам, то звали его Глебом Георгиевичем Грином, во всяком случае, на данном этапе карьеры. Примерно с двадцатипятилетнего возраста он постоянно менял паспорта и обитал в среде, где принято скрываться под вымышленными именами и фамилиями. Теперь ему было далеко за тридцать, и он начал забывать, как звали его в прошлом. Иногда чудилось, что вообще никак. Господин Никто. Человек Ниоткуда. Однако, назвавшись таким образом, он рисковал прослыть сумасшедшим. Нет уж, лучше быть Глебом Георгиевичем Грином. При всем при том, что некоторым людям эта фамилия казалась странной.
Когда его спрашивали, а не приходится ли он родственником тому Грину, который сочинил «Алые паруса», он обычно отвечал отрицательно, но уточнял без тени улыбки, что, вполне возможно, является прямым потомком Гринева из «Капитанской дочки».
Такая же путаница происходила с биографией Глеба Грина.
До недавних пор он занимался шпионажем, но не в Службе внешней разведки РФ, не в войсковой разведке и не в контрразведке ФСБ, а в том самом таинственном УФО, которое возглавлял уже знакомый нам генерал Верещагин. Его карьера в Управлении завершилась после приема в свиту президента в качестве то ли консультанта, то ли личного телохранителя, то ли специалиста по особым поручениям. Официально он звался советником Президента Российской Федерации, что, впрочем, никоим образом не объясняло, кто же он такой и чем занимается на самом деле.
Нить судьбы связала Грина со всемогущим премьер-министром летом 2001 года в небольшом поселке на берегу Черного моря. Брали банду Умара Хазаева по кличке Хассан. Начинали горячие чеченские парни с незаконного захвата нефтяных скважин, которые потом перепродавались втридорога, а закончили угоном автобуса со старшеклассниками, ехавшими из детского лагеря отдыха. Мальчишек и водителя отпустили, а дюжину симпатичных русских девчонок вместе с парой девушек-вожатых прихватили с собой, намереваясь перепродать в Турцию. Потом об этом случае много писали в прессе, но снимков с места событий не публиковали, а во время телерепортажей брошенный автобус снимали издали. И правильно, что издали. Внутри все было залито кровью, а девочки… Нет, даже бывшему спецназовцу, много повидавшему на своем веку, было страшно вспоминать, во что садисты превратили девочек, предвкушавших, как они возвратятся домой и будут рассказывать там о своих летних приключениях. Никуда они не вернулись, ничего никому не рассказали. Последнее, что они видели, это автобус, заваленный трупами, и бандитов с закатанными, как у мясников, рукавами…
Грин не знал, обкурились ли эти бандиты дурной анаши, или обкололись бешеным маковым молочком. Но то, что это были не люди, а звери, он знал наверняка. Сообразив, что по дороге им не прорваться, душегубы Хассана загнали автобус в лес, изнасиловали нескольких заложниц, а потом начали резню, работая острыми татарскими кинжалами. Того, что проделали они, не смогли бы и привычные ко всему патологоанатомы. Выколотые глаза, отрезанные уши, изуродованные детские грудки…
Девочки не кричали и не звали мам на помощь – им залепили рты прочным коричневым скотчем, каким перевязывают багаж. Во время резни ублюдки вели телефонные переговоры с краснодарским спецназом «Акула», делая вид, что торгуются и готовы сдаться. Прикончив всех свидетелей, стали уходить через перевал. Половину банды расстреляли с вертолетов, но Хассану с несколькими кровавыми мальчиками удалось скрыться. Обнаружили их лишь месяц спустя, далеко от места бойни, в Крыму. Украинские власти самостоятельно брать их не могли или не хотели, а потому предложили России самой разобраться с боевиками. Для операции было выделено подразделение, в котором служил Грин…
Безымянный поселок утопал во мраке южной ночи. В этих трущобах из ракушечника и саманного кирпича проживали крымские бомжи, преступники и члены экстремистских татарских организаций; здесь же находили приют российские бандиты и террористы, скрывающиеся от правосудия. По виду поселок напоминал цыганский табор. По сути же это был разбойничий лагерь. Чтобы не разворошить это осиное гнездо и десятки таких же гнезд, свитых в округе, спецназу было приказано взять Хассана с его головорезами тихо и быстро, пока народ спит.
Двенадцать лучших бойцов, принимавших участие в задании, выдвинулись на место в полночь. Два джипа и микроавтобус оставили в низине, в укромном месте, за стеной старого полуразрушенного коровника. Разобрав оружие и боеприпасы, разбились на две группы по шесть человек. Тропинками, петлявшими между хижинами и огородами, поднялись на пологий склон холма. Подлезли под забор из ржавой колючей проволоки, натянутой на столбах в незапамятные времена. Посредине вытоптанной площадки стоял одноэтажный дом из шлакоблоков, крытый кусками ржавой жести и рубероида. Справа темнели постройки хибар с плоскими крышами. Собак в поселке не держали, а бродячих давно отловили и сожрали местные жители. Было тихо.