В течение пяти минут оба молчали. Космо Версаль раскачивался на стуле и играл с эллипсографом; Джозеф Смит опустил подбородок на грудь и нервно теребил карманы своего длинного жилета. Наконец он поднял голову и тихо спросил:
– Что ты собираешься делать, Космо?"
– Я собираюсь подготовиться, – последовал короткий ответ.
– Как?
– Построю ковчег.
– Но неужели ты не предупредишь других?
– Я сделаю все, что в моих силах. Я позвоню всем официальным лицам, научным и иным, в Америке, Европе, Африке, Азии и Австралии. Я буду писать на всех языках во все газеты и журналы. Я разошлю циркуляры. Я буду советовать всем бросить все остальные занятия и начать строить ковчеги – но никто не прислушается ко мне. Ты увидишь. Мой ковчег будет единственным, но я спасу в нем столько людей, сколько смогу. И я рассчитываю на то, что ты, Джозеф, поможешь мне. Судя по всему, это единственный шанс человеческой расы на выживание.
– Если бы я не сделал этого открытия, они все были бы уничтожены, как шахтеры в затопленной шахте. Мы можем убедить немногих спастись, но как ужасно то, что, когда правду бросают им прямо в лицо, люди не верят, не слушают, не видят, не помогают друг другу, а умирают, как собаки, в своем упрямом невежестве и слепоте.
– Но они должны вас выслушать, – с жаром сказал Джозеф Смит.
– Они не будут слушать, но я должен их убедить, – ответил Космо Версаль. – В любом случае, я должен заставить нескольких лучших из них услышать меня. На карту поставлена судьба всего человечества. Если мы сможем спасти горстку лучшей крови и мозга человечества, у мира появится новый шанс, и, возможно, результатом станет лучшая и более высокоразвитая раса. Поскольку я не могу спасти их всех, я буду выбирать и выбирать. В моем ковчеге будет цвет человечества. Хотя бы это я вырву это из пасти разрушения.
Маленький человечек становился очень серьезным, и его глаза горели огнем энтузиазма и целеустремленности. Когда он склонил голову набок, она казалась слишком тяжелой для похожей на стержень шеи, но создавала впечатление огромной интеллектуальной мощи. Его внушительные очертания придавали силу его словам.
– Цвет человечества, – продолжил он после небольшой паузы. – Кто это определит? Я должен решить этот вопрос. Это миллиардеры? Это цари и правители? Это люди науки? Это лидеры общества? Уф! Я должен подумать об этом. Я не могу принять их всех, но я дам им всем шанс спастись, хотя я знаю, что они не последуют совету.
Здесь он сделал паузу.
"Не подойдут ли существующие корабли или те новые, что будут построены? – Внезапно спросил Джозеф Смит, прерывая ход мыслей Космо.
– Ни в ком случае, – последовал ответ. – Они не подходят для навигации, которая потребуется. Они недостаточно плавучие, недостаточно управляемые, и у них недостаточно грузоподъемности для запасов и провизии. Они будут затоплены у причалов, или, если им удастся уйти, они отправятся на дно в течение нескольких часов. Ничто, кроме специально построенных ковчегов, не годиться. И есть у меня еще большая проблема – я должен изобрести корпус новой формы. Боже, как мало времени! Почему я не мог понять этого десять лет назад? Только сегодня я сам узнал всю правду, хотя я так долго работал над этим.
– Сколько человек вы сможете разместить в своем ковчеге? – спросил Смит.
– Я пока не могу сказать. Это еще один вопрос, который следует тщательно рассмотреть. Я построю корпус из этого нового металла, левия, наполовину тяжелее алюминия и вдвое прочнее стали. Думаю, я без малейшего труда найду в нем место для примерно тысячи человек.
– Уверен, что гораздо больше, чем это количество! – воскликнул Джозеф Смит. – Есть же океанские лайнеры, которые перевозят в несколько раз больше.
– Вы забываете, – ответил Космо Версаль, – что у нас должно быть достаточно провизии, чтобы хватило на долгое время, потому что мы не можем рассчитывать на немедленное возрождение какой-либо поверхности Земли, даже самой гористой, а даже самая уплотненная пища занимает много места, когда ее требуется большое количество. Не годится переполнять корабль и вызывать голод. К тому же я также должен взять с собой много животных.
– Животные, – ответил Смит. – Я об этом не подумал. Но так ли это необходимо?
– Абсолютно. Разве у нас должно быть меньше предусмотрительности, чем у Ноя? Я не буду подражать ему, забирая самцов и самок всех видов, но я должен, по крайней мере, обеспечить пополнение запасов тех земель, которые в конечном итоге появятся над водами, животными, наиболее полезными для человека. Кроме того, животные также необходимы для жизни на земле. Любой агрохимик скажет вам это. Они играют незаменимую роль в жизненном цикле почвы. Я должен также взять определенные виды насекомых и птиц. Я позвоню профессору Хергешмитбергеру в Берлин, чтобы точно узнать, какие виды животного мира являются наиболее важными.
– И когда вы начнете строительство ковчега?
– Немедленно. Нельзя терять ни минуты. И не менее важно немедленно отправлять предупреждения в эфир. Здесь ты можешь мне помочь. Ты знаешь, что я хочу сказать. Напишите это немедленно, сделайте это настолько сильным, насколько сможете; разошлите это повсюду, оформите это в виде плакатов, поспешите разослать это по редакциям газет. Позвоните от моего имени в Институт Карнеги, в Смитсоновский институт, в Королевское общество, во французскую, российскую, итальянскую, немецкую и все другие Академии и научные ассоциации, которые возможно найти во всех уголках земле.
– Не пренебрегайте малейшими средствами рекламы. Слава Богу, денег на оплату всего этого хватает. Если бы мой добрый отец, когда сколачивал свое состояние на прибылях Трансконтинентальной авиационной компании, мог предвидеть, что его сын употребит капитал во благо – что я говорю, во благо? нет, для спасения всего человечества, он бы порадовался своей работе.
– Ах, вы как раз напомнили мне! – воскликнул Джозеф Смит. – Несколько минут назад я собирался спросить, почему дирижабли не подходят для этого дела. Разве люди не могли спастись от потопа, укрывшись в атмосфере?
Космо Версаль посмотрел на своего собеседника с иронической улыбкой.
– Знаете ли вы, – спросил он, – как долго дирижабль может держаться в воздухе? Знаете ли вы, на какое время полета могут быть обеспечены энергией лучшие типы самолетов? Нет ни одного воздушного корабля, который мог бы лететь более двух недель в самом крайнем случае, не касаясь твердой земли, и даже в этом случае он должен быть очень экономным выдавая большую мощность. Если мы сможем спасти человечество сейчас и дать ему еще один шанс, возможно, придет время, когда силу можно будет черпать из космического эфира, и люди смогут парить в воздухе столько, сколько захотят.
– Но при нынешнем положении вещей мы должны вернуться к плану Ноя и довериться жизненной силе воды. Я вполне ожидаю, что, когда начнется потоп, люди устремятся в высокогорья и горы на воздушных кораблях, но, увы! Это их не спасет. Помните, что я вам сказал – глубина этого наводнения составит шесть миль!
На второе утро после разговора между Космо Версалем и Джозефом Смитом Нью-Йорк был поражен, увидев огромные красные буквы на каждой глухой стене, на голых боках небоскребов, на высоких станциях самолетных линий, на рекламных щитах, заборах, баннеров вдоль пригородных дорог, на станциях метро и развевающихся над городом воздушных змеев следующее объявление:
"МИР ДОЛЖЕН УТОНУТЬ!
Спасайтесь, пока еще есть время! Бросьте свой бизнес: это не имеет никакого значения! Стройте ковчеги: это ваше единственное спасение! Земля собирается погрузиться в водянистую туманность: выхода нет! Сотни миллионов утонут: у вас есть всего несколько месяцев, чтобы подготовиться! Подробности по адресу: Космо Версаль, Пятая авеню, 3000."
Глава II. НАСМЕШКА НАД СУДЬБОЙ
Когда Нью-Йорк оправился от своего первого изумления по поводу необычных плакатов, он разразился громким смехом. Все знали, кем был Космо Версаль. Его эксцентричность заполнила многие читаемые колонки в газетах. И все же к нему было определенное уважение. Это произошло благодаря его необычайным интеллектуальным способностям и неоспоримым научным знаниям. Но его воображение было свободно, как ветер, и часто уводило его в такие странствия, в которых никто не мог за ним уследить и которые заставляли более консервативных ученых братьев качать головами. Они назвали его способным, но непостоянный. Публика считала его блестящим и забавным.
Его отец, который происходил из какого-то неизвестного местечка в юго-восточной Европе и, начав с разносчика газет в Нью-Йорке, добился успеха в финансовом мире, оставил все свое состояние Космо. У последнего не было тяги к финансам или бизнесу, но была всепоглощающая тяга к науке, которой он, по-своему, посвятил все свои силы, все свое время и все свои деньги. Он никогда не был женат, никогда не появлялся в обществе, и у него было очень мало близких друзей, но его знали в лицо или по репутации все. Не было ни одного сколько-нибудь значимого научной организации или ассоциации в мире, членом которой он не был. Те, кто косо смотрел на его причудливые идеи, были рады принять от него денежную помощь.
Мысль о том, что мир должен утонуть, овладела им примерно за три года до вступительной сцены этого повествования. Чтобы реализовать эту идею, он построил обсерваторию, оборудовал лабораторию, изобрел инструменты, в том числе свой странный спектроскоп, над которым потешался научный мир.
Наконец, подвергнув результаты своих наблюдений математической обработке, он, к собственному удовлетворению, доказал абсолютную правильность своего тезиса о том, что хорошо известное "правильное движение Солнечной системы" должно было привести к столкновению Земли с невидимой водяной туманностью, что привело бы эффекту затопления земного шара. По мере того, как эта поразительная идея постепенно обретала форму, он делился ею с учеными людьми во всех странах, но не смог найти ни одного ученика, кроме своего друга Джозефа Смита, который, не имея возможности следовать всем его рассуждениям, принял на веру выводы более мощного разума Космо. Соответственно, в конце своего расследования он нанял Смита секретаре