Пальца Виктор Сергеевич лишился в новогодние праздники 2031 года, когда к Петровым приехали гости – Моисей Ильич и Яков Михайлович – главный инженер и бухгалтер обувной фабрики, на которой все они когда-то работали. Моисей и Яков жили в городе. В последний раз Виктор виделся с ними в 25-м, когда собирался окончательно переехать в деревню. Тогда друзья – так казалось Виктору на тот момент – обменялись адресами.
Яков и Моисей приехали на стареньком внедорожнике. Рискнули. На «электромобиле» – так в Маргаритовке называли машины, заводящиеся с помощью аккумулятора. Поскольку аккумуляторов в поселке давно не было, Максим переделывал машины под кривой стартер. Пусть вручную, зато надежно.
– Кроме того, ты всегда в форме, – хвастал Полковник. – Попробуйте, какие у меня мускулы на правой руке. Как легированная сталь.
В городе, стало быть, аккумуляторы еще можно было найти. Или они появились снова. Виктор Сергеевич хотел поговорить на эту тему с гостями, но забыл, а потом стало не до этого.
Сам Виктор Сергеевич автомобилями не пользовался. Он считал, что для здоровья полезнее ходьба.
– И куда я поеду? В город? Что я там не видел.
Моисей Ильич и Яков Михайлович внимательно осмотрели дом Петровых, прошлись по саду, заглянули в летний туалет (но им не воспользовались).
– А мы искали тебя, искали, думали, не найдем, хотели уезжать из этой Маргаритовки. Спросить же не у кого, мы никого не нашли. А записку твою мы потеряли. Ехали наугад. Хорошо, Моисей вспомнил, что из твоего дома должно быть море видно, раз улица то ли Приморская, то ли Морская, то ли Береговая. Так и нашли.
– Патрулей на дорогах много? – зачем-то поинтересовался Виктор Сергеевич.
– Мы не встретили, но теперь ведь и не поймешь, где дорога. Мы ориентировались на указатели «Мин нет» или «Осторожно, мины». И к разбитым машинам старались не подъезжать.
– Дела. Порядка мало. – Виктор Сергеевич вздохнул. – Вы, смотрю, бесстрашные парни. Дружите?
– А мы с Яковом как-то не теряли друг друга из виду. То он к нам, то мы с супругой к нему.
– У Моисея жена хорошо готовит. Настоящая фокусница. Без фарша может котлеты приготовить. Ловкость рук невероятная!
– У Лиды тоже очень ловкие руки, – сказал Петров. – Давайте за встречу. За женщин, за Новый год и за встречу!
Виктор Сергеевич обрадовался гостям. Надо же, сто километров, рискуя, в общем-то, жизнью. Сам бы он не поехал. Виктор включил генератор.
Петров заводил дизель очень редко. В каких-то особо торжественных случаях. Но чаше, чтобы включить насос и наполнить водонапорный бак.
Генератор затарахтел, в окнах зажегся свет. Виктор растопил камин на кухне, достал самогон, настоянный на ореховой кожуре. Жена пожарила курицу. Все как в прежние времена. Почти. Точнее, так могло быть и в прежние времена: «вечер на берегу залива».
Сам хозяин надел лучшие туфли – старенькие, остроносые, но из натуральной кожи, с матовым блеском, светло-коричневые, на черной подошве. Это вам не кроссовки. Кроссовки Виктор Сергеевич презирал, считая их связанными со спортом, а значит, с конкуренцией. В доме Петровых была только одна пара кроссовок, ее Лидия получила за победу в велокроссе «Молодость Дона».
– Это память о несбывшихся надеждах. Выбросишь – убью, – говорила жена Виктору Сергеевичу.
Гости расположились на кухне. Пусть немного тесновато для четверых, но зато тепло.
– А ты тут, Витя, неплохо устроился: море, куры, самогон. – Яков отрезал маленький кусочек курицы и положил в рот, у него не было передних зубов. – Пальмы не выращиваешь?
– Какие пальмы, Яша. Живем, как все. Живем частной жизнью, как всегда мечтали. Без телевизора и газет, без информационного шума. Стараемся. Лида, расскажи, как мы живем.
– А что рассказывать, у нас все свое, но и хозяйством приходится каждый день заниматься: овощи, куры, рыбу иногда ловим. Хлеба, правда, не достать, но мы давно перешли на рис. Вяжу. Старое распускаю, новое вяжу, будто и гардероб подновила.
– Лида сама и сети вяжет, – добавил Виктор Сергеевич.
– Поначалу не получалось, пальцы наутро не гнулись, а сейчас ничего, гнутся. – Лидка скромно улыбнулась.
– Устаете? – спросил Яков Михайлович.
– Конечно. Но пока здоровье позволяет. Лидка – бывшая спортсменка. Да и я, в общем-то, еще крепкий старик. Подтягиваюсь иногда. – Виктор Сергеевич провел рукой по подбородку.
– Сколько ни пил ореховки, никогда так хорошо не шла, – сказал Яков, пробуя самогон. – Это Лида делала?
– Я сам… Мужчина должен делать настойки, а женщина сети вязать. Так повелось. А ты, Яша, наверное, на скорлупе настаивал, а я на кожуре. Большая разница. И гораздо полезнее. Иммунитет укрепляет, по два-три раза в день по столовой ложке.
– Иммунитет укрепляет? Надо будет попробовать. У меня слабый иммунитет, гриппом постоянно болею. Орехов сейчас в городе много. А экология лучше, чем раньше. Есть плюсы и в наше время. – Яков достал изо рта застрявший между оставшимися зубами кусок курицы.
– Ну а как там в целом? В городе.
– Трудно бизнес вести, народу мало. Как везде. Сам знаешь. Инвалиды да калеки в основном, некому работать. – Моисей Ильич вытер ладонью губы, он волновался. – А мы о бизнесе с тобой и хотели поговорить. Хотим с Яшей опять обувь шить. Возрождать страну. Но нужен начальный капитал. У нас он есть, но немного не хватает.
– Понимаю.
– А у тебя, Витя, золотые слитки остались? Мы же помним, как ты их покупал перед Смутой, – спросил Моисей Ильич.
Услышав о слитках, Лидка оживилась:
– Да какие слитки? Все пропало. Все сгорело, когда из города уезжали.
Моисей Ильич усмехнулся:
– Золото сгорело? Золото не горит. А вот наши доллары сгорели и теперь никому не нужны. А мы их зачем-то покупали. На что-то надеялись.
– А я вам говорил, доллары сгорят. – Виктор Сергеевич почувствовал, что разговор сворачивает в какое-то ненужное ему русло. Слитки у него были. Но где они, Виктор Сергеевич и сам не знал. Лидка сказала, что спрячет, а где, не скажет. «А то ты спьяну кому-нибудь расскажешь. А если тебя будут пытать, расколешься. А я не расколюсь. Хоть руку мне отрежь. Я же йогой занималась, и у меня карие глаза, я умею терпеть боль».
– Давай, Вить, присоединяйся к нам. Вступай в долю слитками, – предложил Яков Михайлович. – Я поначалу тоже не хотел участвовать, но Моисей кого хочешь уговорит, мол, все получится.
– Мы не будем участвовать. – Лидка поджала губы.
– Отчего же? – спросил Моисей Ильич. – В могилу вы их, что ли, утащите?
– Тьфу на тебя. Хотим с Витей для себя пожить. Точнее, хотели бы, если бы слитки остались.
– Витя, а ты мог бы стать заместителем директора. Прибыль разделим справедливо. Тебе одна пятая, но можно обсудить, – предложил Яша, он еще надеялся, что вопрос можно решить по-хорошему.
– Ребята, я из поселка никуда не поеду, буду здесь доживать, сны досматривать.
– Витя плохо спит, – встряла Лидка.
– Брось, Витя, мы еще и жить-то не начинали. У тебя ж десяток слитков было. Как раз нам хватит.
– А кто директором будет? – поинтересовалась Лидка. – Так просто спрашиваю, из любопытства.
– Я буду, так мы решили, – сказал Моисей. – А Яша на сырье сядет. Будет кожу искать.
– Так ты ж бухгалтером всю жизнь работал. Потянешь директора?
– Почитаю книги, подтянусь. – Разговор злил Моисея.
– Сможешь подтянуться? Хоть два раза подтянешься? Доллары он купил. Бухгалтер. Где мозги были? – Лида не останавливалась.
– Лида, ну зачем ты так? Зачем переходить на личности? – У Моисея был живот и вялые руки, конечно, он не подтянулся бы и одного раза. – Жизнь заставит, подтянусь.
– Подтягивайтесь без меня, ребята, а я устал, давайте лучше еще выпьем, – предложил Виктор Сергеевич.
Как дальше развивались события, Виктор не мог вспомнить. Помнил, что его ударили сковородкой по голове, он потерял сознание, потом пришел в себя, его опять ударили, он опять потерял сознание.
Когда Виктор вновь очнулся, то обнаружил, что лежит, связанный, на полу. По лицу текла кровь… Пол в кухне показался Виктору очень грязным – гости натоптали, не чистили снег, входя в дом. Лидка сидела, привязанная к стулу, она была без сознания.
– Что вы сделали с Лидой?
– Пока ничего не сделали, пока. Придушили немного. От тебя все зависит. Где золото, Витя?
Моисей Ильич вылил на Лиду стакан воды, она пришла в себя и сразу закричала:
– У нас нет золота! Нет золота!
– Ребята, – взмолился Виктор Сергеевич, – я не знаю, где золото. Не помню.
– Ты определись: не знаешь или не помнишь? – Моисей ударил Виктора в ухо.
– Он не вспомнит, у него провалы в памяти. – Лида и Виктор встретились взглядами. Бывший директор обувной фабрики понял, что жена не скажет о золоте ни при каких обстоятельствах, у него на глазах выступили слезы.
– Ну что, долго мы будем играть в героя? Хочешь быть лучше нас? Это гордыня, мой друг. – Яков Михайлович сильно ударил Виктора под дых. – Ты думаешь, мне все это нравится? Витя, пойми, у нас обратного хода нет. Где золото? Мы не можем вернуться в город без золота. Нас просто убьют. Нас же заставили на обувь сесть. Есть такие люди, страшные.
– Яша, помолчи. Ты, Витя, сколько раз подтягиваешься? – Моисей Ильич наступил на живот Виктора.
– Пять раз.
Моисей посмотрел на свою правую руку, пересчитал пальцы и сказал:
– Пять раз. Это если пять пальцев, а если мы один палец отрежем? Сколько раз подтянешься?
– Не знаю. Не надо ничего отрезать, друзья.
– Будем экспериментировать. Где вы курам головы рубите?
– Не знаю… Лида рубит. Лида, не говори.
Моисей ударил Лидку в глаз.
– Не надо ее бить, – пожалел Лидку Яша. – Мы с нею вместе в поход ходили. В Домбай и куда-то еще.
– В Мезмай, – подсказал Моисей.
– Пусть не говорит, я и так знаю: во дворе они рубят, там бревно стоит, все в крови и перьях. И топор рядом. – Яша волновался.
Связанного Виктора оттащили во двор, посадили на землю, спиной к бревну, больно вывернули правую руку, положили ее на бревно ладошкой вверх и отрубили мизинец. Сразу перебить кость не получилось. Виктор кричал.