— Элия, — ворвался в хоровод ужасающих мыслей, голос мачехи. — Сестра задала тебе вопрос, — сквозь зубы процедила мамаша честного семейства.
— А⁈ — совсем не эстетично гаркнула я, испугавшись собственного голоса. — Чего надо? — посмотрела я на мелкую пигалицу.
— Говорю, хочешь повторить урок? — гадливо осклабилась девица, намекая вовсе не на то, что они с братом поучат меня верховой езде.
Странное дело, но вместо того, чтобы испугаться и промолчать, я оскалилась, изображая улыбку и согласно кивнула.
— Обязательно повторим, — пообещала я.
Не знаю, чем бы закончился разговор, но двери в столовую отворились и внутрь вошел папаша. Граф Эрдас Изэр высокий, широкоплечий мужик с темной гривой волос, смуглокожий и кареглазый, как сестра. Он казался незыблемой глыбой, которую попробуй не так тронь, и она сорвётся, погребая всё под силой собственного гнева.
«Чем больше шкаф, тем громче падает», подумалось мне, и я невольно напряглась.
Только бы «свет» в сознании опять не погас!
Сегодня мужчина выглядел как никогда собранным и в столовую он вошел не один, а в сопровождении незнакомого мужика, который на фоне бати смотрелся утонченным прощелыгой…
Тряхнув в очередной раз головой, я вновь себя одернула. Что? Какой ещё батя? Прощелыга? Что это всё за словечки? Да и откуда столько пренебрежения в мыслях об отце? И ни грамма страха⁈ А, ведь я боялась его всю осознанную жизнь! Его гнева и того, как этот самый гнев мог отразиться на мне. Что со мной такое?
И опять странная волна спокойствия прошлась от макушки до самых пяток, будто уговаривая не обращать внимания на всякие глупости. Я просто взрослею и страхи уходят! Да и в собственных мыслях могу называть кого угодно и как угодно. Правильно? Ну, вроде как да…
Так вот о «прощелыге»: мужчина был низкого роста, излишне худощав и причесан с такой тщательностью, что мог посоперничать за самый женственный образ с графиней. А, ещё он был огненно-рыжим и лицо его было усыпано россыпью веснушек, точно мухи обоср…
Не выдержав хлопнула себя по губам, будто это могло хоть как-то повлиять на мыслительный процесс.
Судорожно сглотнув, решила смотреть к себе в тарелку, пока взрослые расшаркивались в приветствиях, слуги стали расставлять блюда. В замке Изэр было не принято выставлять на стол многое количество блюд, если дело не касалось праздников. Из того, что мог взять каждый стояла корзинка с хлебом, кувшин с вином, водой и медовым напитком. Иногда выставлялись соленья или свежие овощи. Для каждого члена семьи подавалась своя порция еды. И, вновь, я с какой-то странной задумчивостью наблюдала, как перед мачехой ставят блюдо с тушеными овощами и куриными биточками на пару, тоже самое появляется перед Тэо, у Себастьяна тоже, только биточки жареные, а в следующий миг плюхают тарелку передо мной…
— Че за корыто? — не успев вовремя захлопнуть рот, посмотрела я на слугу, что принес мне глубокую тарелку до краев наполненную кашей, в которую были наструганы жаренные колбаски…
— Простите? — дежурно улыбнувшись, поинтересовался слуга. — Это ваша стандартная порция…
— Вы меня сожрать в голодный год планируете, что ли? — поинтересовалась я, впервые в жизни задаваясь вопросом, почему мои порции всегда на порядок больше и жирнее, чем у остальных?
Будто кто-то глаза открыл на то, как меня кормят. Все десять лет я старалась быть послушной, а послушные девочки кушают молча то, что им дают и оставлять еду неприлично! Госпожа Брувер всегда так говорила…
Всё же фрау легко отделалась, надо было припрятать её до поры до времени… развяжется, значит судьба, а нет — значит нет.
Губы против воли растянулись в злобной ухмылке.
— Простите? — слуга шепнул мне на ухо очередное извинение.
— Че за баланда, спрашиваю? — попыталась пояснить вопрос, хотя и сама толком его не поняла. — Че попутал хлев сюда припер? Тащи обратно пока свиньи бунт не подняли, а мне вон то давай, — кивнула я в сторону сестры и мачехи, откинувшись на спинку стула и широко разведя колени. — Ну? Метнулся, пока ветер без камней, — чуть рыкнула, хотя старалась быть не услышанной занятыми светской беседой взрослыми.
— Да, вы что? Правда? Война⁈ — вдруг громче обычного, поинтересовалась мачеха.
— Слыхал, — пнула я носком туфли слугу по ботинку, — свиньи уже войной идут, а ты всё тут, — доверительно прошептала я, только сейчас вспомнив имя парня — Тьерри. Миловидный юноша лет двадцати, сын нашей кухарки Мати, он даже казался мне симпатичным…
То ли от вида каши, то ли от последней мысли меня отчетливо замутило.
— Д-да, х-хорошо, — как-то странно взглянув в сторону мачехи, сказал он и всё же соизволил забрать мой персональный таз и поспешил на кухню.
И, что я в нем нашла? Смазливый? Да, ну… чёрт какой-то.
— Как же они решились выступить против нашей империи⁈ — тем временем не уставала возмущаться мачеха. — Это же немыслимая глупость…
— Почему вы так решили, ваше превосходительство? — чуть улыбнувшись изумился «прощелыга», не забывая уминать предложенное угощение. — К тому же это не Рам Эш напало на Тарволь, а наш император объявил войну за спорные острова.
— Значит Его Величество знает, что делает, — миролюбиво заключила графиня и тут же посмотрела на напряжённо жующего мужа.
— Во что нам это встанет, вот что должно тебя было озаботить в первую очередь, — буркнул он, сверкнув в сторону жены мрачным взглядом. — Уже завтра мы должны собрать пятьсот мужчин для отправки в столицу, как думаешь есть в нашем маленьком графстве столько свободных человек способных взять в руки меч? И с чем в конечном итоге останемся мы, а впереди зима…
Осознание того, что наша Империя ввязывается в войну против загадочного королевства Рам Эш, о котором я всего-то и знала, что приблизительное расположение — где-то на юго-востоке, несло смутное чувство тревоги. Какая-то часть меня не понимала, что такое война и чем это может грозить, а вот какая-то неведомая мне половина напряглась и обдумывала, чтобы «скомуниздить» про запас, пока другие не «чухнули», что пора бы напрячь «булки»…
Я невольно вновь нахмурилась, пытаясь разобраться, что это значит? Какие ещё напряженные булки? Мати печет пирожки на случай войны или что?
— В любом случае, не думаю, что если бы было всё так серьёзно, то кузен Орм нам бы не сообщил, — пролепетала мачеха, какую-то ерунду.
Прощелыга, он же оказывается кузен Орм, только что ей прямым текстом сказал, что всё не есть хорошо! Даже я поняла!
Когда слуга вновь появился с тарелкой на замену, то от меня не укрылось то, каким взглядом окинула меня мачеха. Это было мимолетное внимание, но то насколько красноречивым был её взгляд, заставило невольно вздрогнуть. Она смотрела с ненавистью, плохо скрываемой яростью и каким-то гадливым интересом. И взгляд этот не сулил ничего хорошего. Стало не по себе на долю секунды, в то время как губы сами собой разошлись в улыбке, а брови поползли наверх, и я с выражением какого-то шального превосходства отсалютовала ей кусочком биточка на вилке.
Я спятила!
Всё внутри меня кричало, но вопреки всему сердце не ускорилось и не забилось в паническом приступе. Я чувствовала себя уверенно. Как если бы я отслеживала движение рыбы в пруду, готовясь поймать её рукой. Вот такая странная картинка возникла в голове. Это была охота? Какой-то неведомый доселе азарт растекался по венам, будоража кровь.
Я сама не поняла, как проглотила остатки ужина. Молчаливо прислушиваясь к ходу беседы взрослых и дожидаясь, когда мачеха велит нам покинуть столовую. Без её дозволения или кого-то из взрослых мы сделать этого не могли. Отец весь ужин был мрачнее обычного и по всей видимости уже подсчитывал убытки, которые принесёт ему война с королевством Рам Эш. Я же прикидывала, как там нянька и честно не знала, что лучше, если она освободится или будет всё ещё связана к моему приходу. Хотя к чему было гадать, когда в коридоре раздались суетливые шаги, надсадное дыхание и странные всхлипы, я с каким-то мрачным удовлетворением поняла, что она всё ж таки вырвалась.
А спустя долю секунды в столовую ворвалась госпожа Брувер и весь её вид не сулил мне ничего хорошего. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она рыдала, размазывая слёзы по своему упитанному лицу.
— В чем дело? — рявкнул отец.
На самом деле вот такое вторжение во время ужина господ считалось нарушением этикета, но Изэр был приграничным замком и на многое здесь закрывалось глаза. Если причина была важной, то любой слуга мог войти в столовую и изложить суть проблемы. И, хотя, детей обучали этикету по всем правилам, многое из того, что требовалось соблюдать оставалось лишь теоретической частью жизни. Мои главные правила, как незаконнорожденной дочери графа, слушаться, молчать и не мешаться.
— Ваше превосходительство, — провыла нянька, горестно всхлипнув, — прошу у вас справедливого наказания! Меня, пожилую женщину, без всякой жалости избили и связали, — потрясла она запястьями с явными следами моего произвола.
— Да, ты гонишь, — прошипела я себе под нос, покачав головой предчувствуя, что дело пахнет керосином.
Устав удивляться странным и незнакомым ассоциациям, решила сосредоточиться на важном.
Надо было дать ей избить меня полотенцем!
Трусливо подвывала я, мысленно содрогаясь от предположительных картин наказания, которое применит отец. Ни разу в жизни отец не наказывал меня лично. Но, я была свидетелем того, как в Изэр он вершил суд над провинившимися слугами или воинами и ни разу его сердце не дрогнуло, выбирая самые жестокие наказания из возможных.
— Кто с тобой это сделал? — рявкнул папаша, багровея с каждой секундой.
— Ну, допустим, я, — откинувшись на спинку стула с широко разведёнными коленями, я с какой-то ленцой во взгляде, прошлась сперва по фигуре няньки, будто представляя с чем её лучше приготовить, а потом уже встретилась взглядом с онемевшим папкой. — И, чё?
Лишь ляпнув это треклятое «и, чё», я поняла, что, наверное, скоро умру… Меня точно убьют. Это просто конец сумасшедшего бастарда! Да, что со мной такое⁈