— Ну, это я как-нибудь переживу, — нацепила я свою самую нейтральную улыбку.
Выдать замуж девушку-бастарда в Тарволь в семью дворянского сословия было возможно, если родитель-аристократ был готов прилично раскошелиться на преданном и каких-то преференциях для семьи будущего зятя. Одним словом, это должно было быть весьма выгодным предложением. Взять невесту со значительной «скидкой» в надежде заиметь какую-то причастность к аристократическому роду могли согласиться торговцы, например, или ремесленники. Совсем без преданного лишь какие-то рабочие не имеющие статуса в обществе. Ни закон, ни храмы жрецов ни коим образом не защищали права детей, рождённых вне брака. Это был постыдный плод греха. И, если на грехопадение графа Изэр ещё могли прикрыть глаза, то бастарды обычных людей росли частенько при храмах, куда их и относили родители после рождения. Почему отец вообще решил заявить о своем грешке в моём лице было для меня загадкой. Так что слова Леяри о том, что с моими манерами мне не светит приличное предложение о браке, прошли по касательной. Так-то оно мне всю жизнь не светило. Никто не собирал мне приданного. Я не вышивала вечерами шелковые сорочки и постельное бельё ритуальными узорами, как это делала Тэо. Да, я и сама не задумывалась до недавнего времени о том, зачем вообще нужен этот самый «брачный союз».
— Само собой, — с серьёзным видом кивнула я. — Ладно, погнали мы, а то хавчик стынет, а мы со вчерашнего дня не жрамши, — небрежно махнув рукой Леяри, я сцапала ошарашенно замершего Фирса под руку и потащила к выходу.
Потом подумала, остановилась на самом выходе, повернулась к Леяри лицом и выдала то, отчего Фрау обычно была на гране обмороков.
— Фарты, удачи и лоха побогаче, — взмахнула ручкой и была такова.
— Вот не нравится мне эта девица, — шипела я себе под нос. — Указывать она будет, как нам друг к другу обращаться, — сплюнула я.
— Ну, милая, здесь такие нравы, нам следует уважать местные порядки…
— Мне не нравятся такие порядки! — фыркнула я. — И то, что не успела во мне проснуться некая сила, о которой я ещё сама понятия не имею, как мне уже начинают указывать, как я должна называть тех, кто дорог мне! И это не потому, что я такая глупая, что не знаю о том, как важно следовать определённым правилам в высшем свете, но мне не нравится, когда пересекают мои внутренние личные границы и… — буквально задыхалась я, пытаясь даже самой себе объяснить, что именно так задело меня в этих, казалось бы, ничего не значащих фразах милой целительницы. — Короче, всё! Я сказала так, значит так и будет, — махнула я рукой, закрывая неожиданно неприятную тему.
Размышляя над тем, почему так остро отреагировала на замечание юной целительницы, я понимала, что дело вовсе не в этикете. Мне просто не нравилась сама девушка. Почему?
В голове вдруг всплыла картина, как Леяри и Зейн ожидали нас у входа в столовую. Тогда они стояли совсем близко друг к другу. Он высокий и сильный, а она такая нежная и хрупкая. Такая красивая пара…
Быть может, потому что она была олицетворением того, чем мне всегда хотелось быть? Эталон женственности, грации, нежности…
— Да, с каких пор то мне хотелось? — ошарашенно замерла посреди дорожки по которой мы шли в сторону наших общежитий.
— Что? — изогнув бровь, вопросительно посмотрел на меня Фирс.
Я тряхнула головой.
— Ты не помнишь, меня в том подвале по голове не били?
— Ну, так-то мы теряли сознание и падали… А, что? Болит? — заволновался опекун. — Может, вернёмся…
— Нет, просто мысли странные лезут, — вздрогнув всем телом, вспомнив образ Леяри и представив себя в схожем платье с улыбкой идиотки на лице, я брезгливо поморщилась. — Может, шлем себе прикупить на будущее, — пробормотала я, подозревая, что удары головой нехорошо влияют на мою личность.
Было такое странное ощущение нереальности, стоило нам с Томасом появиться на занятиях в этот день. Одногруппники здоровались, не стесняясь подходили к нашему столу и заводили ничего не значащие беседы, поддерживать которые мне было очень тяжело, хотя Том уже привык и довольно неплохо справлялся. Его принимать стали раньше меня. Правда не спешили подходить в столовой или на занятиях, поскольку мы продолжали вместе сидеть. Никого не смущало, что ещё какое-то время назад мы были для них третьим сортом — отщепенцами, что хуже тоцци. Я не умела так быстро менять своё отношение к окружающим и поначалу они все казались мне лицемерами, но в какой-то момент я просто поняла, что это норма их общества, в котором в первую очередь статус определяет твой круг общения. Плохо ли это или хорошо, но нам с Томасом предстоит учиться жить в этом обществе. Я всю жизнь прожила как изгой и мне совсем не хотелось повторения, поэтому я решила попробовать начать строить какое-то подобие дружеского общения с одногруппниками, а уже позже решать, кто друг, а кто враг. Алисандра исчезла из Башни Семи Стихий. Как не было видно и её дружков. Уже вечером, когда я пришла на тренировку с Зейном, мне представился шанс прояснить то, что произошло со мной и Фирсом. Как вообще кто-то вроде Алисандры, у которой, как мне казалось, мозг с лесной орех, умудрился заиметь такие связи в криминальных кругах, чтобы обратиться к профессиональным наёмникам⁈
— Я смогу ответить на твой вопрос только после того, как будет завершено следствие…
— Следствие? — посмотрела я ему в глаза, понимая, что похоже всё не так уж однозначно в истории о нападении на нас.
— Да, — кивнул Зейн, взял мою ладонь и начал развязывать ремни браслета, что ограничивал управление силой в стенах Башни.
Браслет был зачарован таким образом, что ученики самостоятельно снять их не могли, лишь при помощи преподавателя.
Его длинные пальцы прикасаясь к обнаженной чувствительной коже запястья, словно оставляли обжигающий след. Казалось бы, он не делал ничего предосудительного, но мне отчего-то было неловко. Краска странного, неуместного смущения от соприкосновения наших рук опалила щёки.
— На время расследования Алисандра будет содержаться в подвалах Башни, на её магических каналах поставлен временный блок, — говорил он, сняв первый браслет и нежно проведя пальцами по коже, чуть растирая её и тут же принимаясь за второй.
— На время? — решив спросить хоть что-то, лишь бы не сосредотачивать внимание на его прикосновениях.
— Да, — кивнул он, — решение о пожизненном выжигании каналов может принять лишь королевский суд. Эта мера необратима и среди аршваи рам приравнивается к…ммм… — замялся он. — Наверное, правильнее всего сравнить с растянутой во времени казнью, пыткой. Преступление должно быть очень серьёзным для того, чтобы суд принял такую меру, например, злонамеренное уничтожение последнего представителя древней крови, — посмотрел он мне в глаза, и я поняла, что Алисандра как раз-таки попадает под это определение вины, ведь как ни крути, но кроме неё была лишь я и Томас. — Знаешь ли ты, что такое Кайонарский разлом? — вдруг спросил он. — Проходили ли вы это уже на уроках? Обычно Аирон Рам Уиссом любит начинать свой курс рассказывая о нём, — усмехнулся Зейн.
— Ну, в этот раз, он решил отложить эту тему на неопределённый срок, — пожала я плечами.
— Что ж, тогда, пожалуй, я расскажу. Говорят, что когда-то боги ходили среди людей по землям Рам Эш. Они любили, ненавидели, сражались, испытывая на себе и мире вокруг все страсти присущие живым существам. Как и должно быть в подобного рода сказках, встретились двое. Совершенно непохожих друг на друга, противоположных как свет и тьма. Маат — бог отец созидатель и Аишет — богиня тёмных начал. Аишет возжелала Маат с первого взгляда и никакие доводы о том, что тьме не место там, где живет свет её не устраивали. Маат отказал Аишет и отвергнутая женщина разорвала пространство между мирами, чтобы заточить в мир хаоса и тьмы светлого бога. Конечно, всё это сказки, которые в Рам Эш рассказывают детям перед сном, но так или иначе разлом существует и последние годы это главная и самая серьёзная проблема нашего мира. То, что эта аномалия активна и нестабильна сейчас создаёт настоящую угрозу существованию не просто Рам Эш, а мира в целом. Через разлом приходят в наш мир твари, которым тут не место. Через него же наш мир покидает единая сила. Есть теория, что некогда земли отщепенцев не были пустыми. Что единая сила равномерно питала наш мир, но эта дыра в пространстве постепенно вытягивает её, — тяжело вздохнул Зейн. — Уж не знаю, имеют ли отношение боги к тому, что пространство порвано, но то, что это следствие огромной силы энергетического выброса совершенно точно. И какое-то время назад, довольно давно на самом деле, разлом уже был активен, что едва не стоило нам существования. Согласно хроникам, что дошли до нас из тех времён, разлом был закрыт чистым светом Маат…
— Что? Светом бога? И, где же его взять? — усмехнулась я.
— Знаешь происхождение слова Солли с древнего языка Рам Эш? — спросил он, прямо взглянув на меня. — Оно берёт своё начало от слова «солем» — свет созидателя или свет первой звезды — вот, что значит Рам Солли, Элия, — как-то тихо ответил он, наконец-то снимая с меня второй браслет.
Я опустила взгляд, пытаясь осмыслить всё сказанное им и невольно затаила дыхание, потому что стоило Зейну снять браслеты с моих запястий, как кожа моих рук наполнилась странным сиянием, которое будто просачивалось изнутри. Ничего подобного я не видела прежде! Даже помыслить не могла, что такое в принципе возможно!
— Что это? — прошептала я.
— Мы верим, что наш мир питает единая сила, которая пронизывает и аршваи рам, преобразовываясь уже в ту или иную форму. Есть аршваи рам, которые могут преобразовывать единую силу в несколько видов энергии. Таких аршваи рам принято называть универсалами. Есть те, кто могут извлекать строго определённый вид воздействия и во многом это определяется принадлежностью к роду. Например, Яс подчиняет стихию воздуха, как и большинство членов рода Рам Шоти, которые признаны их источником. Исключения составляют супруги и люди, которые приняты в род после рождения. Оре и Леяри Рам Руи принадлежат к роду целителей и менталистов, но Оре, например, довольно слабый метальный маг. Ему