— Ладно... Отец умер два года назад. С тех пор всё идёт под откос. Денег почти не осталось, долгов накопилось... много. Поместье приходит в упадок, слуг почти не осталось – нечем платить.
— А долги кому?
— Торговцам, ростовщикам... Скоро придут за расчётом.
— И что будет, если не расплатимся?
— Могут отобрать поместье. Или... — он мрачнеет, — посадить в долговую тюрьму.
Вот теперь картина полная. Классическая ситуация разорившихся дворян. В моей прошлой жизни я насмотрелась на таких должников. Обычно это заканчивается плохо.
— А что если мы попробуем заработать?
— Элеонора, мы дворяне! Дворяне не работают!
— А умирать с голоду дворянам можно?
Он задумывается. Видно, что мысль его посещала, но страшила.
— Но что мы можем делать? У нас нет ни навыков, ни связей...
А мы ещё не познакомились как следует! Хочется рассмеяться над абсурдностью ситуации.
Зову пожилую женщину:
— Простите, а как вас зовут?
Она удивлённо смотрит:
— Мадам Бертран, мадемуазель. Я ваша экономка.
— Мадам Бертран, скажите, а хозяйство наше в каком состоянии?
Старая экономка вздыхает:
— Плохом, мадемуазель. Очень плохом. Слуг почти не осталось – нечем платить. Еды хватает на месяц, не больше.
— А скажите, наше поместье где расположено?
— На пересечении торговых дорог, мадемуазель. Очень удобное место, купцы часто проезжают мимо.
— А почему они у нас не останавливаются?
Мадам Бертран смотрит на меня с недоумением:
— Мадемуазель, но мы же дворяне! Мы не можем держать постоялый двор, это же торговля!
— А что делал наш отец?
— Барон де Монклер служил его величеству королю. Был офицером королевской гвардии. Получал жалованье и ренту с поместья.
— И много получал?
— Раньше – да. Но последние годы жалованье задерживали, а урожаи стали плохими...
Стоп. Значит, даже во сне мне подсовывают ситуацию, где единственный «достойный» способ заработка для дворян – служба королю или рента с земли. А торговля считается чем-то постыдным.
Так, думаю. Значит, даже в собственном сне я не могу отдохнуть от предрассудков. Только тут они еще более абсурдные. Но если уж моё подсознание создало такую ситуацию, то я её и изменю. Пусть будет революция! Дворянка, которая не стыдится работать. Хотя бы в фантазиях разрушу эти глупые запреты.
— Мадам Бертран, а вы умеете готовить?
— Простую еду – да. Но не так хорошо, как покойная кухарка.
— А хотели бы научиться готовить блюда, от которых путешественники будут в восторге?
Старая женщина смотрит на меня так, будто я свихнулась:
— Мадемуазель, простите, но что с вами? Сначала вы забыли, кто ваш брат, теперь говорите какие-то странные вещи...
Анри кивает:
— Я же говорил – она головой ударилась. Сестра, может, стоит доктора позвать?
— Не нужно доктора. Со мной всё в порядке. Просто я... по-новому смотрю на вещи.
Хотя какой доктор в галлюцинации? Наверное, местный знахарь с пиявками.
— По-новому? — скептически переспрашивает Анри. — Элеонора, ты вчера ещё читала романы и вышивала. А сегодня хочешь торговлей заниматься?
— А что, лучше умереть с голоду, зато красиво?
Мадам Бертран вмешивается:
— Но мы же дворяне...
— Мадам Бертран, а дворяне едят?
— Конечно.
— А путешественники едят?
— Естественно.
— Вот и прекрасно. Значит, если мы будем хорошо кормить путешественников, они будут нам за это платить. А мы на эти деньги будем покупать еду для себя. Логично?
Мадам Бертран мнёт руки:
— Но это же против всех правил! Дворяне никогда не занимались торговлей!
— Значит, пора начинать. Кто-то же должен быть первым.
Анри хватается за голову:
— Элеонора, я точно вызываю доктора! Ты хочешь, чтобы нас исключили из общества?
— А какой толк от общества, которое позволяет нам умирать с голоду?
— Но честь! Традиции! Наше благородное происхождение!
— Анри, а можно есть честь? Или традиции согреют нас зимой?
— Но что скажут люди? Дворяне, которые содержат трактир...
— А что они скажут, когда мы с голоду умрём? «Вот молодцы, честь дворянскую сохранили»? И потом, мадам Бертран, а кто эти «люди»? Соседи-дворяне, которые тоже сидят в своих поместьях без денег и критикуют всех вокруг от безделья?
— А месье Анри согласится?
— Анри согласится, когда поймёт, что альтернатива – долговая тюрьма.
Встаю из-за стола. План созрел. Теперь нужно действовать.
— Мадам Бертран, покажите мне наше хозяйство. Всё – от погребов до чердаков. Мне нужно понять, с чем мы работаем.
И когда мы обходили дом, я уже мысленно переставляла мебель, планировала комнаты для постояльцев, прикидывала, где разместить большую кухню...
А Анри шел за нами и бормотал:
— Точно головой ударилась... Или сошла с ума... Надо доктора звать...
Ну да, дорогой персонаж моей галлюцинации, конечно сошла. Насмерть сошла.
Но знаете что? Даже если это всё бред умирающего мозга, хочется хотя бы в фантазии сделать то, на что не решилась в реальной жизни. Пусть будет красивый сон о том, как я открыла свой ресторан. Пусть даже в восемнадцатом веке и с пьяным братом в нагрузку.
Главное теперь – убедить персонажа сна, что работать не стыдно. А это, пожалуй, будет сложнее, чем организовать весь бизнес. Хотя у меня есть убойный аргумент: а ты, дорогой братец, предпочитаешь работать или сидеть в долговой тюрьме? Обычно это отрезвляет даже самых принципиальных бездельников.
Пусть думает, что я свихнулась. Зато хотя бы во сне я попробую жить по-своему.
Глава 2: "Оценка врага"
На следующий день я проснулась с четким планом действий.
Во сне или не во сне, а жить в этом теле мне пока что нравилось. Никаких болячек, прекрасное самочувствие, и главное — возможность наконец-то сделать то, о чём мечтала всю жизнь. Пусть даже в галлюцинации.
Утреннее солнце заливало комнату золотистым светом, и я впервые по-настоящему рассмотрела свое новое жилище. Высокий потолок с лепными карнизами, старинная мебель из темного дерева, гобелены на стенах. Когда-то это было роскошно. Сейчас — просто красиво, но с налётом запустения. Гобелены выцвели, позолота потемнела, а мраморная столешница туалетного столика покрылась мелкими трещинками.
Поместье умирает вместе с семьей, думаю я, рассматривая потёртый ковёр под ногами. Но смерть — это не всегда конец. Иногда это возможность для нового рождения.
Но сначала нужно было понять, с чем именно я имею дело. Вчерашний разговор с Анри показал только верхушку айсберга. Если я собираюсь спасать это поместье, мне нужна полная картина происходящего.
Первым делом я попросила мадам Бертран показать мне все документы — долговые расписки, счета, остатки семейной казны. Старая экономка притащила целую корзину бумаг, и мы расположились в библиотеке за большим дубовым столом.
Библиотека оказалась настоящим сокровищем. Стены от пола до потолка уставлены книгами в кожаных переплётах. Здесь пахло старой бумагой, кожей и тем особым запахом времени, который накапливается в старых домах. Резные книжные полки, массивный письменный стол с множеством ящичков, кресла с высокими спинками — всё говорило о том, что когда-то здесь любили читать и думать.
— Мадемуазель, — вздыхала экономка, раскладывая передо мной бумаги, — боюсь, картина не из радостных.
— Ничего, посмотрим.
Я принялась изучать документы, и с каждой минутой становилось всё яснее: Анри умудрился влезть в долги по самые уши. Счета от торговцев, расписки ростовщикам, векселя... В моей прошлой жизни я насмотрелась на людей, доигравшихся до банкротства, но здесь ситуация была ещё хуже.
Цифры танцевали перед глазами. Двадцать тысяч ливров винному торговцу. Пятнадцать тысяч — портному из столицы. Десять тысяч — ювелиру. И это только официальные счета. Сколько ещё неофициальных долгов? На что можно было потратить такие деньги?
— Мадам Бертран, а вот это что? — Показываю на особенно внушительную сумму.
— Это... — Экономка мнётся, беспокойно поглядывая на дверь. — Месье Анри увлекается азартными играми. И не очень в них удачлив.
— Понятно. А это?
— Кредит под залог урожая. Только урожай в том году был плохой...
— А это?
— Долг винному торговцу. Месье Анри... ценит хорошие вина.
Ценит хорошие вина. Дипломатично сказано. Интересно, как она назвала бы откровенное пьянство? «Изучает местные традиции виноделия»?
Я продолжала копаться в бумагах, пытаясь понять логику финансового краха. Картина складывалась печальная: молодой человек пытался жить не по средствам и влез в долги. Обычная история, которая плохо заканчивается.
Но меня удивляла не сама ситуация, а её масштабы. Чтобы накопить такие долги, нужно очень постараться. Или иметь очень дурную компанию.
— Мадам Бертран, а как давно поместье пустует? В смысле, когда последний раз здесь останавливались путешественники?
— Ещё при вашем отце случались постояльцы. Но это было... как бы это сказать... неофициально.
— То есть?
— Барон де Монклер принимал купцов как гостей. За их щедрость в ответ. Но никогда не называл это торговлей.
Понятно. Папаша был умнее сына — не нарушал дворянских предрассудков открыто, но и денежку подрабатывал. Мудрый человек. Жаль, что сын не унаследовал его практичность.
— А почему Анри прекратил эту практику?
— Сказал, что это неподобающе дворянину. А потом... стал больше пить и меньше думать о хозяйстве.
Классическая история деградации. Отец ещё держался, а сын окончательно спустился. Видимо, смерть родителя сломала его, и он решил утопить горе в вине и развлечениях.
— И как долго это продолжается?
— Года полтора. С тех пор, как месье Анри познакомился с новыми друзьями из столицы.
— Какими друзьями?
— Молодые дворяне. Приехали в наши края развлекаться. Охота, карты, вино... Месье Анри быстро вошёл в их компанию.