— Вот и хорошо. Мы по поводу ваших долгов. — Главный оглядывает гостиную с видом оценщика. — Срок истекает через две недели.
— Мы в курсе, — говорю я, когда Анри молчит.
— Вот и славно. — Он переводит взгляд на меня, и в этом взгляде что-то есть такое, что заставляет меня невольно отступить на шаг. — Значит, понимаете серьёзность ситуации.
— В чём дело? — стараюсь говорить спокойно.
— В деле возврата долгов. — Он достаёт из кармана пачку бумаг. — Если денег не будет к назначенному сроку, придётся описывать имущество.
— По какому праву?
— По праву кредиторов. — Он показывает документы. — У нас есть все полномочия.
Я быстро просматриваю бумаги. Печати, подписи, сургучные оттиски — всё выглядит официально. Формально они действительно имеют право на взыскание.
— А что именно вы хотите?
— Полную сумму долга. Сразу. Или... — Он делает выразительную паузу.
— Или?
— Или мы начинаем опись имущества завтра. А там... — Он пожимает плечами. — Процедуры есть процедуры.
В его тоне слышится плохо скрытая угроза. Эти люди не просто кредиторы — они привыкли получать своё любыми способами.
— Но до истечения срока ещё две недели!
— Две недели — это если вы докажете, что можете расплатиться. А если нет... — Снова пожимание плечами. — Зачем тянуть время?
— А если мы найдём способ заработать деньги?
Теперь смеются все трое. Смех у них неприятный, похожий на карканье.
— Заработать? — главный вытирает глаза. — Мадемуазель, вы очень милы, но давайте реально оценивать ситуацию.
— А что, если у нас есть конкретный план?
— Какой план?
— Мы собираемся открыть постоялый двор.
Теперь они смеются ещё громче. Анри съёживается в кресле, будто хочет провалиться сквозь землю.
— Постоялый двор! — главный всхлипывает от смеха. — Дворяне в трактирщики подались! Что дальше? Может, ещё и прачечную откроете?
— А почему бы и нет? — отвечаю спокойно. — Работа — это не позор.
— Для дворян — позор, — отрезает он. — Ладно, мадемуазель, довольно комедий. У вас есть две недели, чтобы найти деньги. Не найдёте — пожалуете в долговую тюрьму. Ясно?
— Очень хорошо.
— То-то же. — Он направляется к выходу, но у дверей оборачивается. — А, кстати. Слышали, к вам сегодня месье де Ларошфор приезжал?
— А вам какое дело?
— Да так, интересуемся. Хороший человек, месье де Ларошфор. Разумный. Если с ним договоритесь — проблемы ваши решатся сами собой.
С этими словами они уходят, оставляя за собой ощущение угрозы и неприятный запах дешевого табака.
Анри сидит в кресле бледный и потрясенный. Руки у него дрожат.
— Элеонора, ты поняла? Они не шутят. Если мы не найдем деньги...
— Найдем.
— Как? За две недели?
— А ты видел другой выход?
Он долго молчит, потом поднимает голову.
— А что, если... — начинает он неуверенно.
— Что?
— А что, если мы действительно попробуем? С постоялым двором?
— Ты согласен?
— Да нет... То есть... — Он мнётся, явно борясь с собой. — Элеонора, это же против всех правил!
— Анри, какие правила? Мы на грани разорения!
— Но что скажут люди?
— А что они скажут, когда нас посадят в долговую тюрьму?
Он снова замолкает, глядя в камин. Я вижу, как в нём борются страх перед осуждением и страх перед реальными последствиями.
— Допустим, я соглашусь, — говорит он наконец. — Но есть условие.
— Какое?
— Официально я к этому делу отношения не имею. Это твоя идея, твое предприятие. Если кто-то будет спрашивать — ты действуешь без моего ведома.
— То есть ты снимаешь с себя ответственность?
— Я сохраняю лицо. — Он встаёт, начинает нервно ходить по комнате. — А ты... делаешь, что хочешь.
Хитрый. Если дело провалится — он тут ни при чём. Если получится — всегда можно сказать, что «разрешил сестре заниматься хозяйством». Типично мужское поведение: переложить ответственность на женщину, а самому остаться в стороне.
Но мне это даже на руку. Полная свобода действий и никого, кто будет вмешиваться в процесс.
— Хорошо, — соглашаюсь. — Но тогда и прибыль распределяем соответственно.
— Как это?
— Ты не участвуешь в деле — получаешь фиксированную долю. Скажем, треть от прибыли. Остальное — моё.
Анри останавливается, задумывается. Я вижу, как он прикидывает варианты.
— А если не получится?
— Тогда ты скажешь, что я действовала без твоего разрешения, и продашь поместье де Ларошфору.
— Справедливо, — кивает он после паузы. — Согласен.
Значит, решено. Теперь дело за малым — превратить разваливающееся поместье в процветающий постоялый двор за две недели. И убедить кредиторов дать нам отсрочку.
Ерунда, в общем.
Но как говорили в моей прошлой жизни — что нас не убивает, делает нас сильнее. А убить нас пока не удалось никому.
Глава 3: "Разбор полётов"
Утром я проснулась с ощущением, что моя жизнь — пусть даже воображаемая — наконец-то обрела смысл.
За окном моросил мелкий дождь, серые тучи висели низко над крышами, а в спальне было прохладно и сыро. Но внутри у меня горел огонь энтузиазма. У нас есть план. У нас есть цель. И самое главное — у нас есть всего две недели, чтобы доказать всем и вся, что мы не намерены сдаваться без боя.
Я быстро умылась холодной водой из кувшина — горячей воды в доме не было, эта роскошь осталась в прошлом. Оделась в старое коричневое платье, которое не жалко было испачкать. Сегодня предстояла настоящая работа.
Первым делом нужно было составить подробный план действий. Я взяла чернила, перо и лист бумаги и села за письменный стол у окна. Дождевые капли стекали по стеклу, создавая причудливые узоры, но я не обращала на них внимания. Всё моё внимание было сосредоточено на списке задач.
Что нужно сделать в первую очередь?
Во-первых, привести в порядок комнаты для гостей. Пять спален на втором этаже требовали основательного ремонта. Переклеить обои, покрасить потолки, починить мебель. Заменить матрасы — нынешние просто ужасные, набитые соломой, которая, судя по запаху, лежит там уже лет десять.
Во-вторых, расширить кухню. Снести стену между кухней и кладовой, установить второй очаг, купить больше посуды. Без хорошей кухни хорошего постоялого двора не получится.
В-третьих, привести в порядок конюшни. Почистить стойла, заменить подстилку, починить кормушки и поилки. Путешественники судят о заведении не только по комнатам, но и по тому, как ухаживают за их лошадьми.
В-четвёртых, нанять персонал. Одной мадам Бертран на всё хозяйство явно не хватит. Нужны горничные, конюх, возможно, помощник на кухню.
Я писала и прикидывала стоимость каждого пункта. Цифры получались внушительными. Даже если продать всё фамильное серебро и мамины драгоценности, денег хватит только на самый необходимый ремонт.
Но лучше что-то, чем ничего. А там посмотрим.
Закончив с планом, я спустилась в столовую завтракать. Анри уже сидел за столом, мрачно уставившись в тарелку с кашей. Выглядел он неважно — бледный, с синяками под глазами. Видно, ночь провёл без сна, обдумывая наш разговор.
— Доброе утро, — говорю бодро. — Как спалось?
— Никак, — буркает он. — Всё думал о вчерашнем.
— И к какому выводу пришёл?
— К тому, что мы с ума сошли. — Он поднимает голову и смотрит на меня усталыми глазами. — Элеонора, ты понимаешь, что мы затеваем?
— Понимаю. Мы затеваем бизнес.
— Мы затеваем скандал. Когда узнают, что де Монклеры содержат трактир...
— Пусть узнают. — Я сажусь напротив и наливаю себе чай. — Анри, а что хуже — скандал или долговая тюрьма?
Он молчит, но я вижу по его лицу, что вопрос попал в цель.
— К тому же, — продолжаю, — мы будем содержать не трактир, а фешенебельный постоялый двор. Для состоятельных путешественников. Это немного другое.
— Разве?
— Конечно. Трактир — это где едят и пьют простолюдины. А у нас будут останавливаться купцы, мелкие дворяне, чиновники. Люди приличные.
— Но принцип тот же...
— Принцип — да. Но подача — другая. — Я достаю свой план и кладу перед ним. — Посмотри.
Анри изучает мои записи, хмурится.
— Это же огромные деньги...
— Не такие уж огромные. Продадим серебро из столовой — получим тысяч десять ливров. Заложим мамины драгоценности — ещё тысяч пять. Этого хватит на основной ремонт.
— А на мебель? Посуду? Персонал?
— Мебель пока оставим старую — почистим, подремонтируем. Посуду купим самую простую. А персонал... наймём по минимуму.
— И ты думаешь, этого хватит?
— Хватит, чтобы начать. А дальше — как пойдёт.
Анри откладывает план и трёт виски.
— Элеонора, а если не получится? Если никто не захочет у нас останавливаться?
— Тогда мы быстро разоримся и продадим поместье де Ларошфору, — честно отвечаю. — Но по крайней мере попробуем.
— А если получится?
— Если получится, то через год мы расплатимся с долгами и станем уважаемыми людьми.
— Уважаемыми трактирщиками.
— Уважаемыми предпринимателями. Анри, времена меняются. То, что раньше считалось неприличным, теперь становится нормальным.
Он задумывается, глядя в окно на дождь.
— Хорошо, — говорит наконец. — С чего начинаем?
— С инвентаризации. Мне нужно точно знать, что у нас есть и что нужно купить.
После завтрака мы с мадам Бертран обошли весь дом, составляя списки. В каждой комнате я записывала, что нужно отремонтировать, что можно оставить, что придётся покупать заново.
Картина получалась довольно удручающая. За годы запустения дом изрядно обветшал. В одной спальне отвалилась штукатурка, обнажив кирпичную кладку. В другой — протекала крыша, оставив на потолке желтые разводы. Третья комната вообще была завалена старой мебелью и хламом.
— Мадам Бертран, а кто у нас в округе занимается ремонтными работами?
— Есть мастер Дюбуа в деревне. Он и плотничает, и красит, и каменщик неплохой.