– Цел.
– А если он уже не под Жамыховым? – засомневался Гриша.
– Ну и как ты себе это представляешь? Проникли в него перквизиторы и взяли всех на нож без единого выстрела? Смешно! – заявил Гудрон и, считая, что доводов больше не требуется, поинтересовался у разведчика: – Что-нибудь насчет взрыва выяснил? Там по-любому немалая такая воронка должна остаться!
– Есть такое дело! – кивнул Трофим. – Чуть западней от того места, где мы их и увидели. Только не спрашивай, что с ними произошло.
– Не буду, – согласился Гудрон. – Хотя версий могу выдвинуть множество. Начиная с той, когда какой-нибудь зомби инициировал заряд на себе сам, до нелепой случайности, в результате чего погибли несколько отличных парней, каждому из которых я с немалым удовольствием выпустил бы кишки.
– Зверь ты, Боря, – притворно горестно вздохнул Трофим. – Нет чтобы просто пристрелить. Кстати, может быть, перекусим?
– Давайте уже потом, когда вернемся, до темноты не больше часа осталось, – не согласился с ним Остап и страдальчески поморщился. – Эта проклятая пыль!
Цементная пыль действительно была повсюду. Она скрипела на зубах, лезла в глаза, забиралась в нос, то и дело заставляя удерживаться от чихания. А еще взлетала облаком от малейшего движения. Но она же нас скрывала, припорошив толстым слоем одежду, создав тот замечательный камуфляж, который отлично маскировал нас в развалинах. И все-таки я сказал:
– Если у кого-то есть желание, почему бы и нет? Время еще позволяет.
Трофим посмотрел на других, полез рукой в один из карманов разгрузки, подержал ее там, да так и вынул пустой.
– Потерплю вместе со всеми.
Хотел добавить что-то еще, но где-то далеко на юге раздались несколько выстрелов, и за ними последовала ожесточенная перестрелка, которая вскоре затихла. Именно там, где, по моим предположениям, и должны находиться Янис с девушками. Неужели их все-таки обнаружили?! И звуки первых выстрелов как будто бы похожи на винтовочные… Судя по всему, подобные мысли пришли не только мне, поскольку на некоторое время все замерли.
– Точно не СВД и не СВТ, – уверенно заявил Гудрон. – У них звуки характерные, черта с два с чем другим спутаешь.
Трофим, который разбирается во всяких видах оружия нисколько не хуже Бориса, открыл рот, желая ему возразить, но тут же его захлопнул. Все было ясно и без слов. На такой дистанции лучшему в мире специалисту не определить даже, из чего именно выстрелы произведены. Трофим и хотел на этот факт ему указать, но, поняв намерение Гудрона, не стал. Борис пытался меня ободрить, ведь этими винтовками и вооружены Ирма с Янисом. У Валерии пистолет, и уж его-то мы наверняка бы не услышали.
– Дождь скоро начнется, – глядя на темнеющее небо, уверенно заявил Остап.
Ему доверять можно: он пробыл на этой планете едва ли не больше, чем все остальные, вместе взятые. До знакомства с ним я и предположить не мог, что люди здесь появились настолько давно.
– Сильный? – поинтересовался Гудрон наверняка только лишь для того, чтобы затеять разговор.
Мы расположились так, чтобы вести круговое наблюдение и в то же время перебрасываться фразами не шепотом, но и не напрягая голос.
– Баллов семь-восемь по шкале Рихтера.
По виду Остапа было непонятно – шутит он или говорит всерьез.
– При чем здесь дождь и шкала Рихтера?! – Слава, который все время сидел, уставившись в одну точку, неожиданно возмутился.
– О, Проф проснулся! – Гудрон говорил нарочито радостно. – А что со шкалой не так? – добавил он, пытаясь разговорить Вячеслава.
– Все! Ты бы еще атмосферные осадки по шкале Мооса измерял, – фыркнул он.
– И как же их меряют?
– По интенсивности.
– А это вообще как?
Но тот уже снова ушел в себя.
– Проф! – на всякий случай позвал его Гудрон, но тщетно.
Дождь действительно вскоре начался. Не знаю, на сколько именно баллов и существуют ли такие градации для осадков вообще, но проливной. Все вымокли до нитки буквально в считаные секунды. И шуму от него тоже было достаточно. Что вкупе с наступившей к тому времени темнотой напрочь убивало возможность обнаружить врага в том случае, если он пожелает к нам подкрасться. Но в то же время он служил надежным прикрытием и нам. И если раньше у меня еще были сомнения, то теперь они развеялись окончательно – нужно возвращаться к своим, ведь лучше ситуации и не придумать.
– Уходим! – И чтобы внести окончательную ясность, я добавил: – Возвращаемся к Жамыхову.
– Проблемы бы не возникли, – засомневался Остап. И пояснил: – Нас могут принять за перквизиторов, когда припремся.
Резон в его словах был, пусть даже Гудрон заявил нечто вроде того – там что, есть нам ровня? Все входные двери надежно закрыты, и в здание бывшего Дома культуры так легко не попасть, разве что через крышу. Но ведь и туда еще нужно взобраться. Причем сделать так, чтобы не пристрелили часовые, а они там должны быть обязательно. И все-таки Гудрон был прав: то, что нам предстояло, – не самое сложное после того, что приходилось делать в прошлом. Оставалось только сожалеть, что наладить связь не получится: мигать фонариком, чтобы привлечь внимание защитников, станет верхом идиотизма.
Дождь продолжал лить как из ведра и не думал заканчиваться. Мы старались по возможности держаться возле стен: силуэты на их фоне не так заметны. Затем пошли заросли, которые создавали еще лучшее укрытие. Наконец в просвете среди кустов показалось нужное нам здание, выглядевшее сейчас почти черным. Тогда-то ливень и прекратился так же стремительно, как и начался: вот он льет потоком, а затем раз – и хоть бы одна капля с неба упала, словно закрыли кран!
– Не вовремя! – пробурчал Остап. – Сдается мне, всем сразу не стоит, нужно кого-нибудь одного послать: так будет проще. Если что, я готов.
– Сам пойду. Несогласных нет?
– Тут соглашайся не соглашайся, все равно ведь сделаешь так, как считаешь нужным, – за всех ответил Гудрон.
Верно подмечено! И вовремя.
– Тогда ждите сигнала. Да, вот еще что. Борис, пусть пока он у тебя побудет: без него сподручнее. – Я протянул ему ФН ФАЛ.
Гудрон не был бы самим собой, если бы не сделал вид, что согнулся под его весом.
– Тяжеленный, собака! Теоретик, и как ты его на себе таскаешь? Хотя ты лось здоровый, недаром же Остап жаловался – грыжа у него вылезла, когда он тебя раненого на себе пер. Теперь главное его не поцарапать. Завернуть во что-нибудь, что ли? Гриша, портки снимай!
– Боря, ты вообще серьезным бывать умеешь? – поинтересовался у него Трофим.
Что он ему ответил, я уже не слышал.
Попасть внутрь Дома культуры оказалось на удивление легко. Прежде всего по той причине, что Гардиан не взял его в плотное кольцо. А может, мне всего-навсего повезло не наткнуться на перквизиторов. Дальше была стена, и тут мне пригодились прежние занятия на скалодроме. К тому же нерадивых земных строителей можно было смело поблагодарить: щелей между кирпичами хватало. Затем пришлось рисковать. Времени для объяснений не было, и потому не оставалось ничего другого, как прижать лезвие ножа к горлу караульного. Заодно плотно закрыв ему рот ладонью, благо он не стал дергаться.
– Свой я, свой. К тому же один, – шептал я на ухо человеку, который замер, вероятно успев попрощаться с жизнью. – Сейчас отпущу, но ты, уж будь добр, не пори горячки. Лады? Ну так я пойду? Мне со старшими срочно поговорить нужно. И еще извини.
– Теоретик, – донеслось уже в спину. – Ты только это, не говори никому!
– Слово!
– Сеня, Кирпич, что там у тебя? – раздался откуда-то из темноты обеспокоенный голос.
– Все нормально, Леха, – заверил его незадачливый страж. – Теоретик вернулся.
Первая, с кем я столкнулся внутри Дома культуры, была Лера. Все произошло настолько неожиданно, что, зажмурив глаза, я мотнул головой, не забыв открыть рот. И если царивший внутри полумрак давал шанс ошибиться, то голос точно принадлежал ей.
– Дяденька, – злорадно сказала Валерия кому-то невидимому, – еще раз попытаешься ручки распустить, и быть тебе лирическим тенором. Причем сама справлюсь, даже мужу жаловаться не стану.
– А если учесть, что он у нее – Теоретик, страшно представить твою дальнейшую судьбу! Хотя чего так далеко заглядывать, когда я сам сейчас о ней позабочусь.
– Янис, ко мне он приставал тоже! – произнесла Ирма настолько жалобным и едва не плачущим голоском, что я даже представить себе не мог, что так умеет та, которая сама кого хочешь до слез доведет. А при необходимости и без головы оставит.
– Ну, дядя, попал ты серьезней некуда! – Голос у Яниса был настолько зловещ, насколько это вообще возможно. – Беги отсюда как можно быстрей, куда угодно беги, пусть даже к перквизиторам: Слава Проф вообще зверь!
Они развлекались, ну а я скрежетал зубами: это надо же, мы их по всему Центру разыскиваем, а они здесь, все трое. Связь, обязательно нужна связь.
– Привет всем, и девочкам, и мальчикам.
– Игорь! – Лера бросилась мне на шею и, если бы не стена за спиной, наверняка бы сбила с ног. – Ты живой!
Того, которому предназначались угрозы, мне увидеть не удалось: он исчез так быстро, как будто его здесь и не было.
– Все целы? – крепко пожимая мою руку, спросил Янис.
– Все.
– Это вы так вокруг пошумели?
– Подозреваю, что мы.
– Кто бы сомневался! Теоретик, тебе только волю дай – все в округе взорвешь! Дома рушатся, среди перквизиторов паника… Думаю, они уже далеко.
Эх, если бы!
– Сами давно здесь?
– Мы буквально на полчаса с вами разминулись, надо же так?!
Артемон хотел сказать что-то еще, но пришлось его перебить:
– Потом, все потом. А пока нужно организовать, чтобы наших огнем не встретили. Давай-ка мы сами все сделаем. Пока через Жамыхова решится, уйма времени пройдет.
В бывших покоях Гардиана ничего не изменилось. Те же люди, и даже выражение лица Жамыхова оставалось прежним – усталым и озабоченным.
– Игорь! – почему-то обрадовался он. – Все вернулись?