Константин. Вторжение
Глава 1
Конец лета в Питере обычно — мертвый сезон. Все сколько-нибудь значимые персоны в это время либо на дачах, либо на водах, либо еще где, лишь бы не оставаться в петровском «парадизе» с его гнилой влажностью. Но нынешний 1854 от Рождества Христова года стал исключением. В столице сейчас все от государя, до последнего придворного кофишенка, ибо Империя празднует победу. Возможно самую великую со времен отражения нашествия «двунадесяти язык» и взятия Парижа.
На Неве стоят открытые для всеобщего посещения, захваченные британские и французские корабли. На многих из них явственные следы пожаров, которые нарочно не стали убирать или закрашивать, что продемонстрировать всем накал боя. Публика, причем не только «чистая» рвется туда, как будто ожидает, что на шкафуте окажется маэстро Паганини и даст единственный в сезоне концерт.
Что любопытно, роскошные шляпы дам и высокие цилиндры их кавалеров вполне мирно соседствуют с простонародными платками и картузами. И тех и других доставляют на одних шлюпках, проводят по палубам, показывают вооружение и внутреннее устройство, давая по пути краткие пояснения, как водится, безбожно при этом преувеличивая.
Раньше на Руси-матушке такое и представить себе было невозможно, но я настоял, и никто не посмел возразить. Точнее, один такой нашелся, и добрался-таки до государя с жалобой на «попрание устоев», но внимательно выслушавший его Николай Павлович ничего не ответил. Однако уже следующим утром бдительный чиновник получил повышение и отправился к новому месту службы в… уездный город Саранск, а чтобы не сбежал от радости, бедолагу сопровождали два жандармских унтера. Как и следовало ожидать, это не осталось незамеченным и в стране забродило смутное ожидание перемен.
Все это еще больше подняло мою и без того бешеную популярность во всех слоях общества. Где бы ни появлялись мы с семьей, нас встречали овацией. Мужчины кричали — ура! Дамы призывно улыбались, бешено обмахивая себя веерами. Александра Иосифовна просто купается в этих волнах всенародной славы, а вот я… задыхаюсь! Мне до смерти надоела это шумиха и придворная суета, фальшивые улыбки и завистливые шепотки за спиной.
Будь моя воля, с радостью променял бы затхлую атмосферу дворцов на порывы соленого ветра, а благоухание тысяч цветов на вонь сгоревшего пороха. Но пока что вынужден принимать поздравления, милостиво улыбаясь всем этим сиятельным идиотам и казнокрадам, шутить с дамами, трепать по плечу великовозрастных балбесов, томимых желанием стать моими адъютантами. Ноблес оближ, что б его!
— Что с тобой? — прямо спросил отец, когда я на секунду, сбросил маску.
— Ничего. Просто иногда не могу понять, чем я здесь занимаюсь. Мое место на Юге в Севастополе, а я танцую на балах, торчу в соборах, выслушиваю ахинею от никогда не нюхавших пороху генералов и до сих пор никого из них не прибил.
— Ты о Долгорукове? — безуспешно попытался придавить меня своим оловянным взглядом Николай. — Министру не обязательно самому ходить в атаку. Его задача обеспечить армию всем необходимым…
— И с этим он тоже не справляется!
— Отчего ты так говоришь?
— Потому что это правда. Известно ли вашему величеству, куда направляются в первую очередь с таким трудом закупленные припасы и новейшее вооружение?
— И куда же?
— В гвардию. В Финляндию. В Варшаву. В армию Горчакова и даже на Кавказ! Словом, куда угодно, только не туда, куда следует!
— Постой-ка, но на последнем совещании, я распорядился включить в этот список и Севастополь, как ты и просил.
— Так что с того! Все одно Юг на последнем месте. А зная расстояние и «распорядительность» тамошних чиновников, дай бог, если припасы прибудут к концу войны.
— Но ведь усиление требуется и в других местах…
— Нет! Уверяю вас, если наши враги и рискнут появиться на Балтике, то еще очень не скоро! Так что за нее можно быть спокойными. Тоже касается и Европейского театра. Пока мы побеждаем или хотя бы не разгромлены, Австрия и Пруссия будут сидеть тихо как мышь под веником. Пока что там с лихвой хватает и имеющихся сил. Усилить Кавказ можно, но не в ущерб главному направлению.
— Ты все же думаешь, что главный удар союзников будет в Крыму?
— Господи, да где же еще?
— На том же Кавказе. Есть сведения, что англичане настаивают на этом.
— Я первый пропою осанну, если им удастся настоять на своем. Но французы вовсе не горят таскать для островитян каштаны из огня. К тому же, они хорошо понимают, чем это может обернуться. Нет, на помощь Шамилю они не пойдут.
— Хорошо. — Сдался император. — Я поговорю с Василием Андреевичем…
— Этого недостаточно. Ваше величество, разрешите мне, наконец, отбыть на Черноморский флот!
— Ты все же настаиваешь на своем решении?
— Категорически! У нас ведь не так много времени.
— Зачем тебе это?
— Что?
— Костя. Ты сейчас и без того самый известный человек в России. Да что там, тебя знают, тобой восхищается или ненавидит весь мир! Но что будет, если ты потерпишь неудачу? Не справишься… Только не говори, что такое не возможно!
— Отчего же, — легко согласился я. — Вполне возможно и даже вероятно, что кампания на Черном море будет, не так успешна, как на Балтике.
— Отчего же?
— Да все просто. Здесь лучшие наши войска, находящиеся вблизи от запасов и производственных мощностей противостояли худшим кораблям и экипажам союзников. Там все будет наоборот. Наши гарнизонные войска издавна собираются по остаточному принципу. Припасов мало, пополнить их трудно, а промышленности и вовсе нет. Англичане же с французами послали самые отборные силы из того, что у них имелись. Так что результат немного предсказуем…
— Вот как? — явно растерялся отец. — Так ты не ждешь победы, но все равно хочешь отправиться туда и принять на себя всю ответственность? Но для чего?
— Даже не знаю. Может для того, чтобы Сашка перестал смотреть на меня с плохо скрытой завистью и раздражением? Ну не делай такое лицо, я просто пошутил.
— Это дурная шутка!
— Прости. Но если хочешь серьезного ответа, то нам вообще не победить в этой войне. Слишком уж велики силы у наших противников, и я сейчас не только о солдатах, кораблях и пушках. Однако мы вполне можем не проиграть. И вот на это я готов положить все свои силы!
— Говори, что тебе нужно?
— Немедленно направить все дивизии 3 и 4 корпусов в Крым. Резервную уланскую дивизию Корфа. Мы должны иметь заметное преимущество в войсках. Несколько полков казаков, лучше всего с Кавказа. Все нарезные ружья прямиком в Крым для формирования новых стрелковых батальонов или перевооружения имеющихся.
— Не многовато ли?
— Боюсь, сколько бы мы их не создали, будет недостаточно!
— Положим так. Но каковы должны быть штаты?
— В идеале, следует перевооружить штуцерами всю первую линию. Но пока это очевидно невыполнимо. Поэтому для начала хотя бы один батальон в каждой дивизии. Затем, по мере получения вооружения, в каждом полку.
— Получается четыре в дивизии, а стало быть, в 12 раз больше чем сейчас?
— Верно и это минимум.
— Ладно. Что-нибудь еще?
— Если начнется осада Севастополя, а это практически неизбежно, нам потребуется тяжелая бомбическая артиллерия. Часть ее можно получить с кораблей, но помимо пушек нужны мортиры. Самые мощные какие мы только сможем доставить в крепость. И разумеется припасы для них. Порох, бомбы и прочее.
— Доставить все это будет не просто.
— Именно так. Поэтому следует завести мастерские, чтобы иметь возможность изготовлять на месте хотя бы часть из необходимого.
— Ты сейчас серьезно?
— Вполне. Судя по отчетам, в Севастополе много уже негодных в дело старых пушек и боеприпасов к ним. Отчего бы не пустить их в дело прямо на месте, не тратя время на переписку между инстанциями и доставку?
— Хм. — Задумался Николай, — разумное зерно в этом есть.
— Еще один момент. Мне сообщили, что склады в Евпатории и некоторых других приморских городах заполнены зерном и другими товарами, который враг может с легкостью захватить. Все это просто необходимо вывезти, а если не получится — уничтожить.
— Уж с этим-то князь Александр Сергеевич справится, — отмахнулся император.
— Дай-то бог, — скептически усмехнулся я.
— Если что-то надумал, так выкладывай!
— Ваше величество, как не однократно указывалось ранее, ресурсов на данном направлении у нас недостаточно. И мне нужны полномочия чтобы мобилизовать все, что только возможно. Невзирая на то, кому это может принадлежать. Неважно казна ли это, частная собственность ваших или иноземных подданных, я возьму все до чего смогу дотянуться.
— Уж этим-то ты никого не удивишь. Не было недели, чтобы канцлер не приносил мне жалобы на самоуправство твое или твоих «корсаров». Чует мое сердце, после войны нас завалят исками…
— Пусть. Не стану возражать, даже если их будут возмещать из моего содержания. Но сейчас я готов по примеру предков заложить жену и детей, чтобы вооружить нашу армию.
— Может еще и ополчение собрать?
— Почему нет? Сейчас нам нужны солдаты и рабочие руки, а после войны ополченцев можно отправить по домам, как свободных людей…
— Довольно! — резко прервал меня отец. — Я не забыл данного тебе обещания и намерен его исполнить. Однако доводить дело до мятежа также не собираюсь. Так что всему свое время!
— Простите, ваше величество. Полностью с вами согласен…
— То-то! Тоже мне Минин выискался… Есть еще что по делу?
— Государь, позвольте мне взять с собой мою бригаду морской пехоты.
— Ты думаешь, без двух этих батальонов там не обойтись?
— Ну, во-первых, их уже три, а формируется еще два: резервный и учебный. А во-вторых, да. Они очень там пригодятся.
— Где столько «шарпсов» возьмешь?
— На первых порах обойдемся обычными штуцерами, а дальше видно будет.
— Я уж думал, ты деньги просить станешь. Спору нет, винтовка хороша, да только уж больно дорогая.