* * *
- Милый, ты так это делаешь, - прошептала Лиза. - Это так... так неповторимо. Она лежала, подложив под голову изгиб локтя правой руки, а левой ласково поглаживала широкую волосатую грудь Ребрина. - Что ты имеешь в виду? - поинтересовался он. - Вертолет или неваляшку? - То, что было в последний раз. - Хм, это называется меч-кладенец. Моя покойная жена научила меня этому нехитрому искусству. Он замолчал и принялся с наслаждением прокручивать в голове очередную серию фильма о своей будущей совместной жизни с Лизой. - Надо отдать должное твоей жене, - заметила Лиза. - Она была великой искусницей... Не желаешь ли продолжить? - Попозже, дорогая, мне нужно восстановить силы. Секунды две или три она молча разглядывала его, потом, придвинувшись всем телом, нежно проворковала: - Тогда позволь мне тебя поцеловать. И ни слова больше не говоря, коснулась губами его шеи. В то же мгновение он ощутил острую боль. Его сердце, бешено подпрыгнув, судорожно сжалось в какой-то плотный ледяной комок, он зарычал, попробовал встать, но не смог, потому что странно одеревеневшее тело отказалось ему повиноваться. Он с ужасом и ненавистью посмотрел на Лизу. Та же отстранилась от него и громко расхохоталась. На ее губах блестели капельки крови из прокушенной шеи Виктора. - Ну вот и все, милый мой, - проговорила она, оборвав смех. - Как говорят французы: финита ля комедиа! - И она снова расхохоталась. Паскуда! - подумал Ребрин, с яростью глядя на Лизу. Из глубин его памяти выплыли вдруг слова генерал Кротова "никто не знает, что может вас там ожидать...", и он с сожалением констатировал, что да, такое, конечно же, вряд ли кто мог предположить. А Лиза между тем продолжала упиваться своей победой. - Справедливости ради,- сказала она Виктору,- я должна признать, что ты мне действительно понравился. Конечно, до совершенства тебе еще ой как далеко, но из тех, с кем мне приходилось встречаться раньше, ты лучший. Она снова придвинулась к нему и звонко чмокнула в кончик носа. - Гордись этим, Витя. Могу обещать, что ты займешь достойное место в моей коллекции. Наверное, - она на мгновение задумалась, - я покрою тебя лаком... Да, я вскрою тебя лаком и поставлю в спальне, тогда - твое присутствие будет мне вечным напоминанием о проведенных с тобой приятных минутах. Кстати, наблюдая за мной, ты будешь совершенствовать заодно свое несовершенное искусство.- Она улыбнулась. - Ну, как тебе такая перспектива? Собрав все силы, Виктор попытался было как можно достойнее ответить на этот вопрос, но язык и губы ему тоже не повиновались. - Вижу, тебе по душе такое предложение, - засмеялась Лиза.- Тогда не будем откладывать. Завтра же с утра займемся его осуществлением. А сейчас, - она наморщила лоб, - тебе придется удалиться в соседнюю комнату. Уже поздно, и мне жутко хочется спать. Упираясь пятками ему в ребра, она столкнула его с кровати, и он гулко, словно деревянная чурка, стукнулся окоченевшим телом об пол. Потом она встала и, подняв руки, сладко потянулась. Каких-либо признаков усталости в ней заметно не было. Ее обнаженное тело выглядело по-прежнему свежим и по-прежнему чертовски привлекательным. Что ж, подумал Ребрин уныло. Так мне и надо. Лиза между тем, обогнув кровать, приблизилась к двери, отворила ее и исчезла с поля зрения Виктора. Через мгновение там вспыхнул свет и раздался ее звонкий веселый голос: - Надеюсь, ты по достоинству оценишь мою коллекцию. Сделав чудовищное усилие, Ребрин скосил глаза и увидел посередине небольшой комнаты внушительную кучу из примерно, двух десятков сваленных как попало обнаженных мужиков. То там, то здесь из кучи торчали окоченевшие ноги и руки с растопыренными в разные стороны пальцами, несколько пар глаз жалобно смотрели на Лизу, которая, попирая ногами тела своих поверженных поклонников, стояла на самом верху. - Я рада, - сказала она, улыбнувшись. - Я очень рада, что тебе понравилось. - Спустившись на пол, она приблизилась к Ребрину, схватила его за ноги и без всяких видимых усилий затащила на самый верх кучи. Спокойной ночи, милые мои. Не скучайте. Выключив свет, она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Сучка!- подумал Ребрин, поглядев ей вслед. Какова сучка-то, а! А я-то хорош! Купился, как мальчишка, на голую ляжку. Кретин! Он стиснул в бессильной ярости зубы и тут совсем рядом с собой услышал тихий, едва уловимый шепот: - Вы не могли бы несколько умерить свои, скажем так, эмоции? Вы ведь здесь все-таки не одни. Ребрин прислушался. Кто-то из этих лопухов, должно быть, подумал он. Снова раздавшийся шепот подтвердил его догадку. - Совершенно верно, - сказан невидимый собеседник. - Однако, справедливости ради, должен вам заметить, что вы, также как и мы, имеете все основания именоваться лопухом. Подумав, что эти слова не лишены смысла, Виктор с превеликим трудом собрал все оставшиеся у него силы и просипел: - Что верно... то верно.- Как вы... уга... дываете... мои... мысли? - Ну я, скажем так, телепат. - Ре... Ребрин... Виктор. - Очень приятна, - сказал телепат. - Зовите меня Шорохов Николай Васильевич... Кстати, свои голосовые связки можете не напрягать. Просто подумайте о том, что хотите сказать, и все. Я ведь умею, как вы верно заметили, угадывать ваши мысли. - Хорошо, - подумал Ребрин и, помедлив, добавил - В хорошенький переплет мы попали, господин Шорохов. В ответ раздался беззаботный смех. Когда он стих, снова зазвучал голос Шорохова. - Весьма рад, что чувство юмора не покинуло вас в такой критической ситуации. Замечу еще, что вы единственный из всех нас, кому удалось сохранить дар речи. Это говорит о большой силе воли. Ребрин мысленно вздохнул. - Сомневаюсь, что это может иметь сейчас какое-то значение, - сказал он уныло. - Тем не менее, спасибо... Постойте, а сами-то вы как разговариваете? - Путем передачи вам мысленных сигналов. - Понятно, - проговорил Ребрин. - Значит, вы этот... телепат. - Он помолчал и добавил: - Никогда мне еще не приходилось общаться с живыми телепатами.- А скажите, у вас есть какие-либо соображения по поводу случившегося с нами? Что это за девка, и вообще, можно ли отсюда выбраться? Шорохов помедлил, раздумывая, и наконец сказал: - Да, кой-какие соображения у меня имеются однако, должен вам заметить, они могут стать реальностью только в том случае, если вы будете мне во всем подчиняться. - Само собой, - согласился Ребрин. - Можете располагать мной, как вам заблагорассудится. Что же это за соображения? - План нашего освобождения, - пояснил Шорохов. - Я сейчас ознакомлю вас с ним, но прежде мне бы хотелось оговорить еще одно условие. - Условие? - переспросил Ребрин озадаченно. - Да-да, что-то вроде сделки. В обмен на ваше освобождение, я хочу. чтобы вы взяли меня с собой. - А вы уже знаете, куда я потом отправлюсь? - Конечно. На поиски причин возникновения чудовищ. - Хорошо,- сказал Ребрин вслух. - Пусть будет по вашему. - Он замолчал и принялся очень тщательно маскировать мысль, что, мол, пусть только этот Шорохов вытащит его отсюда, а уж потом он найдет способ от него избавиться. - И не вздумайте хитрить, - предупредил Шорохов. - Не забывайте, ни одна ваша мысль не представляет для меня секрета. - Хорошо,- пробормотал Ребрин, несколько смущенный.- Обещаю вам.. А что это за люди тут с нами? - спросил он, желая переменить тему разговора. - А, десантники,- сказал Шорохов презрительно.- Грубая физическая сила. Мы еще вернемся к ним по ходу нашего разговора... Итак, - он сделал секундную паузу и начал:- начну-ка я, пожалуй с моей работы в Новосибирском НИ парапсихологии и экстрасенсорики... Тут ему снова пришлось замолчать, потому что под под ними неожиданно дрогнул, накренился, одновременно с этим откуда-то снизу донесся треск ломающихся не то досок, не то веток, а темная стена сосен, едва-едва угадываемая в окне, вдруг стремительно нырнула, после чего, сменившись звездным небом исчезла совсем, но через пару секунд появилась снова. Сердце в груди Виктора - бешено забилось. - Что это? - выкрикнул он испуганно. - Ничего особенного, - произнес Шорохов равнодушным тоном. - Инкуб меняет позицию. Спустя некоторое время пол под ними перестал наконец качаться, он теперь равномерно, через каждую секунду, вздрагивал, а стена сосен неторопливо проплывала мимо. - Меняет... позицию?- переспросил Ребрин ошеломленно. - Как это? - Очень просто. Избушку на курьих ножках знаете? - Ч-читал... В детстве. - Вот и соображайте,- сказал Шорохов.- Кстати, напоминаю, я умею угадывать мысли, так что можете не напрягаться, думайте, просто думайте. - Хорошо, - подумал Ребрин, успокаиваясь. - Как вы там сказали? Инкуб, кажется? - Он секунду помедлил и неуверенно продолжил:- Где-то я уже слышал такое название, но, черт возьми, сталкиваться лицом к лицу с этим монстром мне вроде бы еще не приходилось. - Мне тоже,- признался Шорохов.- До вчерашнего вечера... По-моему, носитель образа этой твари был форменным идиотом, если смог додуматься до того, чтобы поселить инкуба в избушке на курьих ножках.- Он некоторое время помолчал, раздумывая, потом сказал: - Должно быть, это работа какого-нибудь не пользующегося большой популярностью писателя, один из немногочисленных читателей которого, оказавшись здесь, и сгенерировал данный объект... М-да... Ну так вот,- продолжал Шорохов, - инкуб - это, скажем так, своеобразный демон разврата, не имеющий ни определенной внешности, ни определенного пола, ни определенного типа поведения. И то, и другое, и третье он формирует в соответствии с идеалом красоты намеченной им жертвы,от которой принимает неосознанные психоэнергетические импульсы. Устоять против такой тактики практически невозможно. Ребрин вспомнил потрясающе прекрасное лицо Лизы и засомневался. - Вы хотите сказать, что она может быть и мужчиной? - проговорил он с недоверием. - Что-то, вы знаете, с трудом... - Да! И мужчиной в той же степени, что и женщиной, - перебил его Шорохов.- Я убедился в этом, когда обследовал мозги наших десантников. Некоторые из них, - продолжал он невозмутимо, - оказались, скажем так, гомосексуалистами... Ребрин содрогнулся. - Можете не продолжать, - проговори? он быстро, прерывая дальнейшие подробности.- Давайте лучше поговорим о пл