Но их половые органы рычат как два бульдога. Голоса понеслись причудливой какофонией по дому.
Мама крутит жопой, увидала бабушку и прокричала:
— Мама, мама, милая моя. Держись моя сладкая. Мама, я не верю, что ты сорвалась. Это сон, это сон. Мама, мамулечка моя родная. Зачем ты сорвалась?
Бабушка запрыгала и стала долбить в пол крепкими зрелыми ороговелыми ступнями. Глаза округлены. Груди дрыгаются. Бабушка орёт с неистовством.
Взялась старшая дочь руками за пальцы над половыми лобками, сморщила лицо:
— Расцепляйтесь же суки. Надо же как вы сцепились. Не расцепишь вас никак. Пизда вонючая. Ты радость должна дарить, а ты сцепляешься с пиздой моей сестрёнки. Как тебе не стыдно. Вонючая ты немытая пизда, а ну, расцепляйся.
Дочки разошлись в стороны. Кинулась старшая к бабушке, а младшая подбежала к маме и размахнулась, ударив по маминой ягодицы. Хлопнула по ней следом мамина рука. И вот опять детская ладонь звонко шлёпнула по трясущейся пердящие жопе.
Дочка хлопает и хлопает. Мама дрыгает жопой и орёт. Дочка визжит.
Бабушка побежала и орёт:
— Опять неправильно колос пошёл. Да что же это такое за колос упрямый? Что произошло с ним? Почему он неправильно идёт?
Трясутся у бабушки груди и мычат, как две коровы. Влагалище дрищет и пердит, перепёрдываясь с влагалищем мамы и внучек. Дом наполнен беготнёй, криками и визгами. Мама прокричала дочерям:
— Настя, Таня, заряжайте влагалища носками и колготками. Пусть они впитают прокруты бабушки иначе она весь дом разнесёт.
Подбежала Настя младшая дочка к своему шкафчику, взяла носочки. Выдвинула старшая свой шкафчик, взяла пару кружевных трусов, взяла и мама свои капроновые колготки, заработала быстро руками, скручивая, расставила ноги и затолкала во влагалище, как в пушку и спросила у дочек:
— Вы готовы?
Они ответили друг за другом «да». Бегает и орёт бабушка, что есть силы. Рычит, пердит, стреляет воздухом влагалище. Бабушка кричит, что есть силы.
Мама и дочки расставили широко ноги, согнув в коленях, опёрлись на руки и приподняли попы.
— «Пах», — и полетели носки из влагалища младшей дочки. Один упал рядом с мамой, другой на лобок. «Пах пах» — и полетели двое кружевных трусов старшей дочки. Белые, следом красные. Следующий выстрел мамин. Колготки упали на голый детский живот. Мама прокричала:
— Настя, одевай их скорее, в них тебя сейчас должно прокрутить и ты заберёшь прокрут на себя.
Встала бабушка посередине комнаты, вонзилась отчаянно ногтями ступней в пол и уставилась на свои старые ступни в жилках:
— Ой, блядь, неправильно колосок пошёл. Снова неправильно пошёл. Да куда ты на хуй идёшь, опять не туда. Всё, запутался бедный, запутался среди жилок и венок. Бедный бедный колосок, — уставилась бабушка напряжённо, выжидая пока вновь пущенный из влагалища колосок идёт по ступням, — куда ты куда ты чёрт колосный. Там другой колосок. Вас же сейчас скрутит. Ааааа блядь. Я же сказала, — пошла долбить пятками, и заорала. Младшая выбежала в колготках на середину и принялась с детским визгом притопывать ногами, задорно танцевать и повизгивать. Мама продолжила со старшей дочкой, переплёвываться из влагалищ трусами, носками, колготками, устроив праздничный салют, сопровождаемый криками, визгами разной длины и вычурности.
Настя забегала в колготках мамы вокруг бабушки долбящей в пол пятками и визгнула. Прокричала следом бабушка. Настя издала опять пронзительный тонкий звук, дотронулась колготочной ступней до ноги бабушки и встали в раскорячку, задрыгав попой. Раздался дрист из детского ануса. Визги и крики раздаются чуть в стороне. Взмывают бесконечно из влагалищ трусы, носки и колготки. Настя дотронулась ступней до волосатого лобка бабушки, повернулась к старшей сестре и маме лицом, поставила ноги вместе, развела детские капроновые ногтистые нюхачки — вонючки, согнула пальцы ног и закричала долго гласную «АААААААА». Словила старшая дочка детский носок своим влагалищем, раскрывшимся, как бутон, засосала. «Хлоп» и вылетел из влагалища мамы следующий детский носок. Обе крикнули. Он засосался влагалищем старшей дочери Тани. Мама поднапряглась. Трусики заалели в преддверии влагалища.
— Таня, лови.
— «Шлёп», — раздался звук. Мелькнули в воздухе трусики. Вильнула старшая дочь Таня пиздой и всосала с шумом трусы. Замычали груди бабушки. Она шлёпнула по ним рукой. Замычали следом титьки мамы. Она то же шлёпнула по титькам. Бабушка орёт вместе с младшей дочкой. Визги и крики на весь дом. Стали обе носиться по комнате и орать. Бубуханье ступней завибрировало пол.
— Ух ух, — раздалось среди беготни, — ух ух, — «Бух бух», — ух, ай, ой.
Наполнен дом визгами и писками. Пальнула Таня трусами в горячее розовое раскрытое жаркое мамино влагалище. Раздался крик старшей дочери Тани, смешавшись с криком мамы. Раздался следующий хлопок. Влетели туда же красные трусы, а потом Таня закричала:
— Держи Настькены вонючие носки.
— Держу, давай.
Мелькнули яркие ткани и тут же исчезли во влагалище мамы.
Младшая дочка Настя бегает и орёт. Пошли стрелками колготки на детских ногах. Обтянута попа в колготках. Бабушка лупит по мычащим грудям и горлопанит:
— А ну корова прекрати мычать. Чего вы мычите?
А груди в унисон му да му. И так протяжно, жалобно, точно жалуются. Настя принялась танцевать и пердеть. Колготки стрелками идут.
Мама взглянула на младшую орущую пердящую танцующую младшую дочку и крикнула:
— Настя, Настя, у тебя колготки переколосило. Осторожно, колготки, — указала мама на детские ноги и пытается перекричать мычание грудей, рычание влагалищ, баханье ступней и бесконечный визг младшей дочки и ор бабушки.
Детские ноги скрестились. Ступни встали прижатые к друг дружку лодыжками. Визгнула Настя, взглянула и зашлёпала по упитанным детским ляжкам, визжа, как дюймовочка. Ноги распутались. Она побежала снова по комнате, пробежала несколько раз мимо мамы и сестры. Ноги опять скрестились. Настя завизжала ещё звонче и захлопала по ним ладонями. Мама повернулась и уставилась на младшую дочку, увидев капроновые лохмотья висящие на ней откровенной прозрачной юбкой, открывающей голый детский половой лобок и голую жирную детскую попу с мягкой бархатистой кожей:
— Опять, опять спутало, — крикнула мамы, — да что же это такое твориться?
Бабушка бегает и орёт, дубася со всей дури ногами в пол. Лицо искажено гримасой ужаса. Огромные вонючие ступни долбят по деревянным доскам, отчего те скрипят и прогибаются всякий раз на толщину спички. Болтаются мычащие груди, рычит пизда с большим клитором, как злая собака, готовая напасть.
Настя продолжает стоять, скрестив ноги и верезжать, лупя по детским жирным ляжкам:
— Мамочка, я сейчас обдрищусь.
— Так беги скорее в туалет.
Пролетели мимо родительского влагалища трусы и упали рядом, слеветировали за ними детские носки.
— Мама, что же ты их пиздой не словила?
— Ты видишь я с Настей разговаривала? Давай отнесём её скорее в туалет, а то она обосрётся прямо тут, а нам всё убирать.
Обе встали, пробацали ступнями. Остановились мамины рядом с детскими. Старшей дочери то же встали рядом.
Мама взяла дочку на руки и подняла. Свесились лохмотья колготок. Мама вышла из комнаты, прошла мимо одной двери, Таня — старшая дочь, прошла мимо ещё одной комнаты, где живёт Настя младшая дочка и повернула. Виднеется в другой стороне раковина и ящики на стенах, но мама прошла в противоположную сторону. За ней босыми ступнями старшая дочь. А в это время несётся на весь дом бабушкин крик, смешанной с мычанием грудей и рычанием влагалища.
Они остановились у дубовой двери:
— Таня, открой.
Старшая взялась за ручку и потянула на себя. Мама внесла младшую дочку и посадила на мягкое удобное сиденье унитаза.
Девочка тут же дристанула. Мама крикнула:
— Танька, скорее сыр. Порежь его кусками и сюда принеси.
— Хорошо, мама.
Она вышла из туалета и закрыла дверь.
Настя опять дристанула.
— Как тебя дрищет, моя милая Настенька, как дрищет солнышко.
Младшая напряглась, вытянула спутанные ноги. Прикрыли лохмотья колготок унитаз, будто капроновой юбочкой.
Раздался снова дрист из детской жопы. Завоняло поносом. Мама посмотрела на дочку и сказала ей ласковые слова, а затем приоткрыла дверь и закричала истошно и сердито:
— Танька, сука такая, ты где? Давай быстрее.
— Бегу, мамуленька, бегу родненькая.
Раздались басовитые шаги. Старшая голая дочь с начавшими формироваться грудями подошла к маме, протянула две пластинки сыра с дырочками и зайдя в туалет, прикрыла дверь, отчего крик бабушки стал немного приглушённей. Младшая дочка опять дристанула, а старшая произнесла:
— Настенька, сестрёнка моя, как тебя сильно дрищет, — она встала на колени, склонилась и коснулась губами детских босых пахучих ступней с длинными пальцами и крупными ногтями, перенеслась выше и поцеловала голени. Мама положила на оттянутые детские ступни по треугольной пластинке сыра направленной острым концом в сторону пальцев, а тупым в сторону пяток. Мама изрекла:
— Сейчас сыр излишнюю сырность заберёт и ноги распутаются, должны, по крайней мере.
Сестра встала рядом и наблюдает. Пошевелила Настя пальцами ног, согнула на правой ступне, а на левой шевелит. Раздался снова дрист. Мама сказала:
— Сейчас я смою, а то там уже много собралось.
Она дёрнула за верёвку. Вода хлынула под Настей водопадом, унося поносную жижу. Запах остался. Мама поглядела на голые крепкие упитанные ноги дочки и вдруг как заверещит.
— Блядь, Танька, гляди, — и указала пальцем на детские ступни.
Таня кинула взгляд и ахнула, расширив глаза: пальцы ног скрылись под толщей сыра. Мама гаркнула:
— Настя, Настенька, тебя засырнявливает солнышко наше.
Закричала Таня благим матом:
— Настя, бедная моя девочка. Тебя сырнявит, сырнявит.
— Мама, я боюсь, мама, я боюсь, — заговорила младшая дочка Настя низким сохатым голосом, шевеля пальцами ног.