Глава 35 За ягодами
Они вышли из комнаты и прокрались по коридору, ступая осторожно подошвами кухонных сырников. Затем подошли к обувной полке, где в ряд стоят сырники и босырники, ожидая пустыми пятками и зияющими изящными передами, когда их наденут на ноги и куда — ни будь, пойдут. Но сейчас они нагнулись и вытянули из глубины полки две пары настоящих уазиков на толстых рифлёных подошвах:
— Вот это вот белые мои, а вот эти красные твои.
Настя поставила уазики с двумя круглыми фарами на пол, сняла с ног кухонные сырники и всунула одну за другой ступни. То же сделала и старшая сестра. Они вышли с кастрюлями в руках обе в уазиках одинакового размера, но разных цветов. И, если бы сейчас Таня узнала, что на планете Земля эти уазики есть в виде машин, то покрутила бы пальцем у виска изобретателя. Ведь она уверена, что их придумали женщины — обувные модельеры для тяжёлых дорожных условий.
— Пойдём туда подальше от дома, чтобы мама с бабушкой не увидели, — предложила Таня.
— Пойдём, — согласилась Настя.
Обе зашагали в белых и красных уазиках, мелькая протекторными подошвами, голыми коленками и обнажёнными икрами. Они прошли мимо дома, где живёт Лада с дочками, и прошли ещё дальше.
— Давай вот тут. Гляди, её много.
Они нагнулись и стали собирать землянику.
— Особо зелёную не рви, собирай только красную.
— Хорошо, Таня.
Свежий бодрящий утренний воздух живо пробудил от остатков сна двух девочек. Руки заработали быстрее. Тихие дробные звуки о дно кастрюли принялись раздаваться то и дело.
— Настя, ты только осторожнее, ты прёшь, как колосный станок и ничего под собой не видишь, гляди, сколько земляники затоптала.
— Ой, Таня, извини, я не заметила.
— Будь внимательнее.
— Много надо земляники?
— Желательно целую кастрюлю, но я ещё хочу и малину собрать и сделать так, чтобы в пироге присутствовала и земляника и малина.
Настя приподняла голову к небу затянутому серыми утренними облаками и произнесла, прикрыв глаза:
— Наверно вкусно получиться.
— Ещё бы, — ответила Таня. Собирай, давай побыстрее.
Настя собрала землянику в ладошку и сидя на корточках, бросила красные ягодки в кастрюлю к другим одиноким лежащим земляничинам. Таня же сорвала, положила, сорвала и положила.
— Блин, Настя, снова всё замяла. Вон гляди, — и указала на маленькие красные лепёшки.
— Ой, Таня, прости, я опять не заметила.
— Настя, ну ка отойди на фиг, собирай вон там дальше от меня, а то ты больше мнёшь, чем собираешь.
Настя встала, перешла подальше от сестры, присела снова на корточки и огляделась. Вон тут земляничина, справа земляничина, а взади целая гроздь алеет. Сорвала их Настя, положила в кастрюлю, покрутила головой, довольная ягодной добычей и увидела вокруг себя снова много земляники, будто до этого она пряталась под листиками, а сейчас решила показаться. Сорвала Настя и эти ягоды, бросив в кастрюлю. Глядит, а ягод больше нет. Перешла чуть дальше, пригнулась и видит снова красные ягоды. Одни уже созревшие налитые соком и сладостью, а другие твёрдые зелёные с красными бочками. Сорвала Настя самые спелые и глядит снова вокруг себя, а потом на сестру поглядела и задумалась, размечталась. Лицо у Тани серьёзное. Рвёт ягоды и бросает в корзину:
— Настя, чего ты остановилась? Давай, скорее, собирай. Только особо далеко от меня не отходи.
— Хорошо, — прокричала Настя, посмотрела в сторону и увидела в метре от себя снова много ягод. Она выпрямилась, подошвы примяли траву. Она сделала пару шагов и снова опустилась. Сорвала Настя снова по одной ягодке и в кастрюлю положила.
Подошла Таня:
— Гляди, сколько набрала уже, — она посмотрела в кастрюлю младшей сестры, — и ты то же нормально. Теперь пошли к леску за малиной.
— Пошли, — согласилась Настя.
Таня пошла впереди, а Настя за ней. Они зашли в лес так, что остались видны меж стволов лужайка, где они только что рвали землянику и дома, где они живут. Таня знает, что заблудиться в этом лесу невозможно. Туда пруд и луг, в ту сторону их дом, а в другой стороне лес уже кончается и начинается другой более тёмный и дремучий, тянущийся на десятки тысяч километров. Они подошли к кустам малины.
Настя прошлась туда — сюда в уазиках и сказала:
— Таня, тут малину птицы поклевали.
— А ты собирай ту, что не поклевали. Вот я же собираю.
Настя глубоко вздохнула и наклонилась к кустам, высматривая целые ягоды. Наконец она их нашла и принялась срывать. Таня проговорила, кладя малину в кастрюлю:
— Представляешь, как маме будет приятно. Выходит она с бабушкой из колосной, а мы ей ягодный пирог. Представляешь, как она обрадуется?
— Да.
Сделались у Тани мокрые глаза, но она глубоко вдохнула лесной воздух наполненный сыростью и запахами трав, продолжая выискивать уцелевшие красные ягоды малины и класть поверх земляники, перебарывая желание поспать и понежиться в постели. Но радость от того, что у неё вскоре появиться младшая сестрёнка толкает на подвиги. Таня видит, что такое же воодушевление испытывает младшая сестра. Она ещё ребёнок и потому эмоции скрывает плохо. Таня нарвала кастрюлю доверху и подошла к Насте:
— А у тебя как?
Она показала свою кастрюлю.
— На пирог уже точно хватит, даже на два. А теперь идём домой.
Они развернулись и пошли по лесу в направлении поляны. Настя спросила:
— А куда мы денем ягоды, чтобы мама не увидела?
— К себе пока под кровать поставлю.
Они прошли по лесу, вышли на поляну и зашагали в сторону дома.
Взошли они на деревянное крыльцо друг за дружкой. Таня сделала грозное лицо и цыкнула:
— Тиши ты, не топай, а то разбудишь. Пошли осторожно.
Вошли в уазиках в дом. Таня тут же их скинула, выставив напоказ огромные ступни с крупными ногтищами, взяла у младшей вторую кастрюлю с ягодами и ушла в свою комнату, мелькая огромными широкими пожелтевшими снизу пятками. Настя переобулась в кухонные сырники, убрала уазики вглубь обувной деревянной старой полки и ушла на цыпочках в свою комнату.
Глава 36 Завтрак
Она закрыла дверь, села на расправленную остывшую постель, взяла в руки недочитанную вчера вечером книжку и погрузилась в события, ведь у них нет телевизоров. Затем согнула пальцы ног, вонзила ногти в деревянный пол, что то же испещрён множеством лунок от ногтей её ступней и подруг Аиши и Гузели, заходящих часто к ней в гости повцепляться и поиграть. А в это время за окном солнечные лучи осветили поляну и верхушки деревьев. Зачирикали веселее птицы в небе, расчищаемом ветром от ночных облаков. Таня же прошла на кухню, встала босой у плиты и принялась готовить завтрак для всех, шлёпая босоного ступнями. Продолжает сидеть у себя в комнате Настя, держа отращённые ногти ступней в полу. Она услышала, что Таня стала шуметь кастрюлями и сковородками и подумала: «Таня очень любит готовить, но не всегда у неё чего то получается. Боюсь, что и пирог может не получиться». Она постаралась отбросить плохие мысли и углубилась опять в книжную историю. Сидит она и читает. Она уже вся там, в книжке и вдруг услышала из кухни рык сестры:
— Да блин.
«Ну вот. Чего то опять у неё не получается, — подумала Настя с огорчением, — а ведь она просто готовить завтрак, а не пирог печёт. Нет, наверно, что то будет. Это же очевидно». Настя вздохнула и продолжила читать с того места, на котором её прервал вскрик старшей сестры. Торчат грозные Настены ногти в полу. Лежит на голых коленях раскрытая книжка. Тут нет на их планете развлечений, как на Земле. Нет телевидения, интернета, телефонии. Есть только радио, радиотапочки, а также книги — единственные источники информации.
— Да блядь ничего не выходит, сука на хуй ёбаный в рот, — раздалось рявканье Тани и удар пяткой в пол.
Настя снова вздохнула, продолжая читать историю. Затем услышала, как скрипнула дверь маминой комнаты, раздалось шлёпанье её кухонных сырников в сторону кухни, а потом прозвучал мамин голос:
— Таня, ты чего на весь дом орёшь?
— Да вот завтрак не выходит.
— Ну да. Кто это будет, есть? Выбрасывай. Давай я по новой сделаю.
Раздалось босоногое злое стучание ступней по полу в сторону комнаты. Настя услышала от старшей сестры за дверью такие слова:
— Вечно у меня ничего не выходит. Да блин.
Дверь грохнула. Мама крикнула:
— Таня, засранка, не хлопай дверями. У меня то же иногда не сразу всё получалось. Чего сразу психовать то и дверьми со злости хлопать?
Настя поняла, что сладкий сюрприз для мамы в руках Тани обречён на провал. Ей стало от этого так горько, что она еле сдержала слёзы. Ей захотелось положить ногу на ногу. Она стукнула пяткой, и выскочил ноготь мизинца, она стукнула второй раз посильнее и выскочил ноготь третьего пальца, она стукнула со всей силы, раздался громкий щелчок выскочившего огромного отращённого ногтя большого пальца. Настя визгнула и ударила снова пяткой. Выскочили сразу оба ногтя четвёртого и второго пальцев. Она положила правую ногу на левую и продолжила увлечённо читать книгу, начав шевелить по-разному пальцами ног с отращёнными ногтищами. Она прочла пять страниц и услышала голос мамы:
— Настя, Таня, идите завтракать.
Они вошли друг за дружкой на кухню в кухонных сырниках и сели за накрытый стол. Мама сказала:
— Пойду, разбужу бабушку.
Таня начала кушать культурно и с закрытым ртом. Настя также начала есть то, что приготовила мама. Четыре голых ноги на подошвах облекаемые союзками стоят под столом. Кажется от сюда, что сидят две взрослые женщины, потому что ноги, ступни и сами ножные запахи зрелые, пока не поглядишь на лица, и тут приходит понимание, что эти ноги принадлежат девочке и очень молодой девушки. А сверху раздаётся звон ложек. Вошла мама и села за стол. Прибавилось тут же ног. Мама скинула под столом кухонные сырники, согнула пальцы ног и вцепилась отращёнными ногтями ступней в пол. Вошла бабушка, одетая в короткое платье. Она села рядом с мамой и то же приступила к завтраку. Мама постучала пятками, вышибла вонзённые ногти, скрестила ноги в области лодыжек и вонзилась только ногтями больших пальцев. Она поглядела на дочек и произнесла: