— Скорее, скорее, нас пиздами сцепило.
Собрались все в комнате мамы. Вошла и Таня. Увидела она, что мама сидит посреди комнаты с раздвинутыми ногами, а к её половому лобку прижимается детский половой лобок Волги. Всё перекручено пальцами женских половых органов.
— Я где то ошиблась, где то ошиблась, — пролепетала бабушка.
Таня подумала, что и её бы так могло сцепить со своей дочкой.
Мама взялась пальцами за пальцы своих половых органов и под визг своей маленькой дочки, разжала пальцы, а Волга отодвинулась назад. Все обрадовались и у всех появились улыбки. После чего все пришли в общую комнату.
Вот сидит Таня, а это что за девушка такая интересная рядом с ней? Её новая подруга? Нет. Эта Настя. Выросла, похорошела, груди уже появились.
Глава 101 Вколодивший ноготь Волги
Они сели вцепляться. Всё шло нормально, но при перецеплении у Волги вдруг вколодило ноготь и она, сколько не била пяткой, ничего не могла сделать. А надо сказать, что ногти у Волги на ступнях огромные и выглядят фантасмогорично на пухлых ступнях. Мама подошла к своей дочке, приставила ноготь большого пальца к детской пятке и давай долбить. Долго долбила. Не выбила. Таня подошла:
— Дай ка я попробую.
Била Таня пяткой по полу, орала, колошматила, материлась. Покрывала ноготь Волги последними словами, но то же не выбила. Тогда все стали кричать ужас, кошмар. Бабушка за голову взялась. Мама закричала:
— Что за блядь ёбаный в рот, да что за хуйня? Почему его так вколодило? Я не понимаю. Ёб твою мать, блядь.
Давайте я попробую, — вызвалась Настя.
— Давай, попробуй, — сказала мама.
Бабушка добавила:
— У неё пятки то порезвее будут. Может быть, и вышибет сейчас.
Настя подошла, приставила ноготь большого пальца к пятке Волги и стала быстро бить пяткой.
Мама закричала:
— Давай, давай, давай, давай.
Волга от страха заплакала. Таня подумала, взглянув на свою дочку Людмилу, сидящую рядом на детском деревянном стульчике: — «Как хорошо, что это не с моей дочкой».
Подолбила Настя пяткой в пол, отдохнула и снова стала долбить. Присела бабушка рядом с детскими ступнями, гладит их и приговаривает:
— Давай, вышибайся, вышибайся. Что тебя вколодило? Вот сука.
Таня сказала:
— Да всё. Не получиться. Он там намертво засел, бедолага. Его, наверно, просто зажало, милёнка.
Мама зыркнула зло на Таню, что она такое говорит и рявкнула:
— Мне уже всё это надоело.
Мама ушла резко в сени, вернулась со стамеской и киянкой, села на пол перед детским ногтем и принялась выдалбливать. Вдруг Ноготь сорвался, полетели щепки. Волга вскочила и побежала. Следом пошли разжиматься пальцы ног у трехлетней Людмилы. Таня крикнула:
— Держись, — затем вышибла свои ногти и принялась держать пальцы Людмилы.
Волга продолжает бегать. Следом сорвалась Настя. Она завизжала и побежала вместе с Волгой по комнате. Мама провопила:
— Пошло, пошло, опять всё пошлоооооо.
Следом начали разгибаться пальцы ног у мамы. Она зарычала:
— Срывает, срывает. Танька, держи.
— Я не могу мама, иначе Людмилу сорвёт.
Мама завопила от безысходности. Раздалось множество ногтевых щелчков. Родительница прокричала:
— Срываюсь, вяжите меня на хуй, ааааааа.
Распрямились резко пальцы на её ступнях. Она вскочила с дивана, продолжая кричать и устроила марафонский забег по дому. Настя жопой виляет и орёт. Влагалище рычит, груди дрыгаются и мычать. Волга долбит в пол босыми крупными пухлыми ступнями и орёт.
Бабушка схватилась за голову и завопила:
— Блядь, сейчас и я сорвусь, сейчас и я сорвусь. Это будет пиздец, это будет пиздец.
— Бабушка, только не ты, только не ты, — заорала во всю силу Таня, держа пальцы ног у заревевший от страха Людмилы.
— Я срываюсь, срываюсь. Держите меня, — кричит бабушка и вытаращивает по страшному глаза.
Вбежала снова в комнату мама, села на шпагат, вонзилась ногтями женских половых органов в пол и давай орать, и двигать босыми ступнями. Остановилась трёхлетняя Волга, согнула пальцы ног, вонзилась в пол, поглядела на всех радостно и песню весёлую стала петь. Таня глядит на всё происходящее и держит пальцы ног Людмилы:
— Не волнуйся, мама рядом, мама рядом. Всё будет хорошо.
— Я боюсь, мама, — проплакала Людмила.
— Не бойся, не бойся. А хочешь, пойдём завтра со мной в лес? Будем там кормить белочек орешками.
Людмила закивала.
Настя стала танцевать. Мама раскрыла рот и прокричала.
Бабушка завопила:
— Я сейчас сорвусь, это будет пиздец. Я всё расхуячу. Свяжите меня на хуй, дебилки, блядь, ебучие.
Таня повернулась и крикнула:
— Бабушка, держись, не хватало, чтобы и тебя сейчас сорвало.
Замычали груди у бабушки. Она проорала:
— Танька, их ярить уже начало. Предвестник скорого срыва.
— Бабушка нет, не смей срываться.
Все визжат и пищат. Рычания стоят на всю комнату. Рычит также и влагалище мамы. Стала бить пяткой трёхлетняя Волга. Колотолила колотила. Вдруг остановилась и заплакала:
— Мама, опять ноготь заело.
— Да что это такое? — рявкнула мама, и ударила кулаком в пол, — Танька, снова Волгу вколодило. Выбей её.
— Мама, я не могу, я держу Людмилу. Если я её отпущу, то её полностью сорвёт.
— Вот же блин, рявкнула мама.
Задолбила Настя ступнями, стала визжать. Посидела так мама, и разогнулись ногти друг за дружкой. Мама проорала:
— Пизда сорвалась, яишня не выдержала. Ну, всё, ну, всё, держите меня.
Мама вскочила, забегала по комнате, возле танцующей и визжащий Насти и возле стучащей беспрестанно пяткой Волги:
— Сейчас яишню заяишет. Сейчас яишню заяишет.
— Только не это, только не это? — заорала бабушка с надрывом в голосе, то — то у тебя пятки подъяишевало.
Таня прокричала, обернувшись:
— Мама, ты сейчас шутишь что ли?
Мама стала визжать ещё сильнее. Раздались из её влагалища дристы и рычания. Груди запрыгали и замычали. Мама остановилась, расставила ноги и пошла, шлёпать по груди. Раздался ещё один щелчок.
— Срываюсь, — проорала бабушка, — срываюсь.
Людмила заревела пуще прежнего. Таня стала целовать её, держа пальцы ног от срыва.
Волга долбит пяткой в пол:
— Мама, помоги, мама, помоги, — просит она сквозь плач.
Настя рядом танцует и попой виляет. Бабушка провопила:
— Сейчас сорвёт на хуй, сейчас сорвёт. Я всё тут разпиздячу. Да свяжите же меня на хуй суки.
— Я не могу, бабушка, я Людмилу держу, а то её сейчас, то же сорвёт. Что ты никак не поймёшь?
Бабушка заорала долго и безумно среди воя, плача, беготни и рычаний с мычаниями. Мама встала на одной ноге, вторую начала сгибать то и дело в коленке, уставилась на выбритый половой лобок и проорала:
— Сейчас яишня выдаст, сейчас такое выдаст. Мама я боюсь, мама я боюсь. Прошу тебя яишня — колышня не надо не надо.
Волга стала долбить пяткой ещё сильнее. Усилило детское влагалище рык. Настя пёрднула, вылезла из жопы какашка и упала рядом. Таня держит по-прежнему ступни своей трёхлетней дочки Людмилы и говорит:
— Не бойся, не бойся, всё будет хорошо, всё будет хорошо.
Плачет Людмила, наблюдая большими детскими глазами за происходящим. Слёзы текут по детским пухлым щекам.
— Не плач, моя родная. Не плач.
Орёт бабушка что есть мочи:
— Я сейчас сорвусь, я сейчас сорвусь.
Мама расставила ноги, и стала переминаться с пятки на пятку, вставая на полупальцы:
— Ну, сейчас яишня выдаст, сейчас такое выдаст. Это будет ужас, это будет кошмар. Я боюсь блядь на хуй сука. Я боюсь на хуй.
— Танька я срываюсь, срываюсь, — заорала сумасшедшим голосом бабушка.
Волга в слёзы. Долбит в пол с силой. «Бац бац» детская пятка по доске. Торчит ноготь большого пальца. Мама крикнула, переминаясь с пятки на пятку:
— Да что же тебя, Волга, клинит суку постоянно? Это блядь ужас, какой то, кошмар просто, — мама подняла лицо к потолку и заорала, — небо, помоги нам, небо, помоги.
Настя подошла к долбящей Волге и крикнула:
— Подожди, не долби. Дай я попробую, — и приставила ноготь большого пальца к детской пятки, после чего стала долбить своей пяткой, поднимая то и дело ступню на пальцах.
Бабушка орёт дурниной, а затем стала себя по грудям хлестать. Рот открыла, расширила глаза и начала мять грудь. Мама запердела влагалищем с неистовой силой:
— Это только начало, это только всё начинается. Мамочки, что сейчас будет, что сейчас будет, — схватилась за волосы и заорала истошно, что есть мочи. Бабушка провопила:
— Срываюсь. Держите меня, а то сейчас всё распиздячу.
Рычит Настя и долбит пяткой. Волга ревёт. Держит Таня пальцы ног Людмилы и шепчет ласковые слова. Людмила смотрит на происходящее и то же плачет. Вскочила бабушка с дивана и забегала по комнате с истошным воплем. Таня прокричала:
— Блядь, сорвало суку. Сорвало сволочь. Ну, всё. Пойдёт сейчас потеха. Дрыгается, орёт мама и хлопает рукой по лобку:
— Яишня яишет, яишня яишет, — потом выпучила глаза и заорала, — пиздец пиздец.
— Да вышибайся же ты ебучий ноготь, — проорала Настя, долбя безустанно пяткой.
Оббежала бабушка комнату несколько раз, подбежала к кровати и перевернула её:
— Как меня крутит, как меня крутит. Ёбаный в рот.
— Бабушка, осторожней, тут мой ребёнок сидит рядом, — проорала Таня и обняла свою ревущую дочку.
Побежала бабушка дальше по комнате с криком и выпучив глаза. Таня отвлеклась. Раздались визги и щелчки. Завизжала Людмила.
— Блядь, — рявкнула Таня, схватила на руки орущую Людмилу и прижала к себе, села на детский стульчик и посадила визжащую и дрягающую ногами дочку на свои голые бёдра.
Мама заорала:
— Всё, пиздец, яишню яишет, — убежала в ванную комнату и загремела с визгом тазами. Раздался сильный дрист. Брызнула из влагалища в таз жёлтая яичная жижа. Мама склонилась над лобком, застучала по нему ладонью и заорала в ванной: