Я толкнула парня под столом ногой, он мигом захлопнул рот. Мой телефон пискнул, прилетело сообщение от Эди.
– Ух ты! – помимо воли сказала я.
– Что? – мигом отреагировала Моисеенко. – Какая-то новость о Горти?
Я посмотрела на нее.
– Нет. Прежде чем мы начнем работу, вам понадобится заполнить разные бумаги. Договор, например. Потребуется описание одежды вашей дочери, в которой вы видели ее в последний раз, ее привычек, например, что она любит есть на обед? Можете поработать с нашим сотрудником?
– Да, – кивнула Галина. – Я не верю, что Горти сбежала! Ее украли, предварительно силой заставив написать прощальное письмо, а потом каждый месяц отправляли мне открытки.
Я подавила вздох. Конверт, по словам Карины, лежал на столе в комнате дочери. Горти якобы ушла в гости к Карине, пока Галина принимала душ, посторонних в квартире не было. Гортензию никто не уводил силой. Уж наверное бы девушка закричала и мать поняла: происходит что-то плохое. Только не говорите, что бедолагу усыпили уколом и утащили под плеск воды из душа. Как бы Гортензия тогда составила записку? Нет, она заранее написала послание, потом наврала про встречу с Кариной и сбежала.
Эдита встала.
– Галина Сергеевна, пойдемте в мой кабинет.
– Кара, вставай, – велела пожилая дама.
– Госпоже Хлебниковой лучше остаться, – распорядилась я.
Моисеенко спросила:
– Почему?
Я понизила голос:
– Часть вопросов, которые вам задаст Эдита, очень личные, настолько интимные, что вы не пожелаете давать на них ответ даже в присутствии той, кого считаете почти дочкой.
– Идите, Галина Сергеевна, одна, – отреагировала Карина.
Когда Моисеенко и Эдита скрылись в коридоре, Кара перегнулась через стол и схватила меня за руку.
– Вы уже что-то узнали? Кто-то сбросил удивившее вас сообщение, и потому вы под благовидным предлогом удалили из комнаты Галину?
– Простите, Карина, вам это будет неприятно. Но мы должны показать вам снимок тела, при котором найдена кредитка на имя Гортензии Валентиновны Моисеенко, – сказала я.
– Боже, – прошептала Кара, бледнея. – Ну нет же! Пожалуйста! Не хочу смотреть.
– Надо, чтобы кто-то опознал труп, – подключился к беседе Ватагин, – если вы откажетесь, придется это сделать Галине Сергеевне.
– О нет! – еще сильнее испугалась Карина. – Она не вынесет известия о смерти дочери. Но зачем вам опознание? Документ же есть! В нем фото.
– Нет, – возразила Эдя, – это пластиковая карточка, они без снимков. Необходимо удостовериться, что найденное тело на самом деле Гортензия.
– Понимаю, это очень тяжелая процедура, – вновь заговорил психолог, – но, подумайте, каково придется бедной матери, если она увидит труп Горти.
– Хорошо, – прошептала Кара, – давайте.
– Валера, поверните ноутбук Эдиты экраном к Карине, – попросила я.
Крапивин выполнил мою просьбу. Некоторое время Кара рассматривала изображение, затем закрыла глаза ладонью.
– Это не Гортензия.
– Вы уверены? – уточнила я. – После смерти внешность человека иногда меняется.
– Она всегда меняется, – неожиданно заметила Буль, – душа улетает к Богу, на земле остается смертная оболочка. Естественно, лицо другим становится, пустым.
Меня не удивили слова эксперта, многие врачи и патологоанатомы верят в Бога. Глеб Валерьянович, сотрудник моей прежней бригады, каждое воскресенье в девять утра стоит на литургии. А однажды я случайно увидела программу с участием Натальи Петровны Бехтеревой, академика, научного руководителя Института мозга человека, крупнейшего нейрофизиолога, чьи труды изучают во всем мире. Молодой журналист, задававший ученой вопросы, в какой-то момент бросил фразу:
– Но вы-то точно знаете, что никого там на небе нет.
Героиня программы вежливо ответила:
– Ну что вы, я-то точно знаю, Бог есть, наш Господь милостив и человеколюбив, только поэтому мы до сих пор еще и населяем Землю.
Карина резко выдохнула.
– Я врач, видела трупы, не боюсь их. Боялась опознать тело лучшей подруги, но взяла себя в руки. Да, я уверена, что на снимке другая женщина. Трудно судить по компьютеру, но, думаю, она примерно того же возраста, что и Гортензия, прически похожи. Но это не Горти. Слава богу, не она! Можно мне в туалет?
– Конечно, я вас провожу, – предложила Анна.
– Нет, спасибо, – отказалась Карина, – мне надо минут пять побыть одной.
– Как выйдете из комнаты, поверните налево, последняя дверь по коридору, – объяснила Попова.
Карина ушла.
– И кто в холодильнике? – спросил Валерий.
– Теперь неизвестная женщина, – вздохнула я, – находится в морге при больнице имени Братова. Скончалась от передозировки препарата «Пситомарин» [2].
– Надо же, токсикологию сделали, – восхитилась Буль.
– Когда она погибла? – поинтересовался Иван.
– Тело нашли в понедельник сотрудники магазина «Ласка», – пояснила Эдита, – они пришли на работу и увидели на крыльце мертвую молодую женщину.
– Неприятно, – поморщился Крапивин.
– Да уж, – согласилась Попова.
– Одежда была? – поинтересовался босс.
Эдита кивнула.
– Белый сарафан из тонкой ткани, на ногах балетки, на шее платочек. Еще розовая сумка, маленькая, она валялась неподалеку. Сарафан у нее прямо атас! Короче некуда, декольте до пупка. Юбка на ленты нарезана! Наверное, при движении девушка казалась голой. Она экстремалка, не надела ни лифчик, ни трусики. Да гляньте сами на фото.
– Ага, – протянул босс, – ну-ну… белый платочек прямо умиляет. Зачем она его повязала? И вообще…
Я насторожилась.
– Что вам не нравится в ее вещах?
– А у тебя вопросы не возникают? – прищурился шеф.
Я начала внимательно изучать снимок.
– Да нет. Прикид, конечно, мягко говоря, откровенный, но сейчас модно обнажаться, носить тонкие блузки без бюстгальтера. Многие женщины щеголяют в микрошортах, из них вся попа наружу вываливается.
– Вот смотрю я на вас с Анной, одеты почти одинаково, – неожиданно сказал Иван Никифорович, – джинсы, пуловеры, кроссовки. Теперь так модно? Красивые шелковые платья женщины нынче не носят? Ну, такие, чтобы юбка от ветра развевалась? И туфельки с открытыми пальцами тоже?
– Так на улице холодно, – поежилась Анна, – не июнь, а январь прямо.
– Да ладно, – засмеялся Валерий, – семнадцать градусов тепла, это не ноль.
– Не ахти погодка, – согласилась я, – две недели дождь лил. В босоножках-балетках не побегаешь, сразу промокнешь, кроссовки самое…
Продолжение фразы застряло в горле.
– Сообразила, – обрадовался босс.
– Что? – не понял Валерий.
Александр Викторович показал на ноутбук Эдиты.
– Тело нашли в понедельник рано утром. Дождь в тот день лил.
– Я поехала в понедельник по делам и пожалела, что только легкую куртку прихватила, надо было кожаную взять, – поддакнула Аня.
– Я ботинки осенние надел, – прибавил Иван.
– А незнакомка в легком сарафане и балетках, – прибавила я. – Правда странно?
– Запроси отчет о вскрытии, – неожиданно перешел со мной на ты профайлер, – что-то тут не так.
Глава 6
– Как хорошо, дорогая, что ты нашла время зайти, – обрадовалась Ирина Леонидовна, увидев меня на пороге, – пирог десять минут как из печки. А Ваня еще не приехал, в пробке застрял. Почему ты такая бледненькая? Скажу Ване, чтобы перестал нагружать тебя работой, на тебе лица нет!
– Дело какое-то мутное, – вздохнула я, развязывая кроссовки.
– Ты мне расскажешь? – заговорщически шепнула Рина.
– Конечно, – пообещала я, сунула ноги в свои тапочки и поспешила в ванную.
Да, да, в доме шефа у меня есть своя домашняя обувь. Ирина Леонидовна, мать Ивана, купила мне в дорогом магазине шлепки, и у меня не хватило духу признаться, что я предпочитаю бегать по квартире босиком. Ирина Леонидовна замечательная женщина, она так вкусно готовит, что я могу проглотить ее стряпню вместе с вилкой. Она всегда расспрашивает нас с Иваном Никифоровичем о делах и часто дает толковые советы. Мать шефа умеет посмотреть на проблемы под неожиданным углом, а я, услышав ее замечания, изумляюсь. Это же так просто, лежало на поверхности, почему я сама не заметила? Мы с Риной подружились, и я с огромной радостью приезжаю в гости к шефу. Сразу хочу охладить пыл тех, кто решил, что у нас с Иваном роман. Нет! Мы просто друзья. На работе ни я, ни босс не афишируем приятельские отношения, это не нужно. Никто не в курсе, что мы любим проводить вместе редкое свободное время. И есть еще одна тайна, которой мы владеем теперь сообща. По офисам циркулирует слух, что особые бригады создал один весьма обеспеченный человек, он же содержит структуру на собственные средства. Между собой народ называет главного начальника Царь, Император, Их Высочество, а некоторые именуют его Наше Привидение. Почему? Таинственную личность, руководящую системой, никто не видел, даже имя-фамилия главного шефа неизвестны. Два наших начальника Иван Никифорович и Петр Степанович тоже с ним никогда не сталкивались лицом к лицу. Все указания раздаются Царем по телефону. И, конечно, люди фантазируют вовсю. Кое-кто считает, что организация создана некой группой людей, другие, что мы на самом деле подчиняемся МВД, третьи полагают, что мы служим в тайном подразделении ФСБ. Разъяснений никто не дает. Нам платят солидные деньги, у нас самая современная техника и высококвалифицированные специалисты. А вот я, очутившись первый раз дома у Ивана Никифоровича, запутавшись в коридорах просторной квартиры, случайно оказалась в большом кабинете, набитом компьютерами, и поняла: вот он, пульт управления планетой особых бригад. Таинственным Царем, Императором, Самодержцем, руководящим генералами МВД, начальством ФСБ, в общем, всеми, кто, по мнению сотрудников, управляет нами, оказался Иван Никифорович [3]. Сначала я перепугалась до потери пульса, подумала, что меня сейчас с позором выгонят из системы. Хотя все знают: если попал в особую бригаду, обратной дороги нет. Даже на пенсию никогда не отпустят, лет в девяносто превратишься в «спящего» агента, будешь мирно дремать у телика, но если понадобишься, над твоим старческим ухом заиграет боевая труба, и ты помчишься на ее зов, поскрипывая артритными коленями. Но ради меня могут сделать исключение, не каждому удается раскрыть тщательно охраняемую тайну главного начальника.