роки с первого раза — его бойцы будут на чеку во время обстрела.
— А ежели рвануть пару галерей, что в запасе остались? — предложил гоблин Епрыук, которого все звали просто Тонкий, потому правильно выговорить его имя мало кто мог.
В мой отряд он попал за воровство — постоянно тащил что-то со складов. Его хотели поставить к стенке, не разбираясь, однако я взял его под свою опеку и не прогадал. Тонкий оказался невероятно талантливым инженером, творящим с техникой настоящие чудеса. Собственно, для своих изобретений он и тащил всё, что под руку попадётся, не задумываясь, кому оно принадлежит. О столь высоких материях гоблины, как правило, почти не имели представления.
— Думаешь, командование согласует?
Большой провал был тщательно продуманной операцией, разработанной Миллером. Под его командованием находились едва ли не все федератские[3] части, состоящие из гоблинов, полуросликов и гномов. Руководить ими было, наверное, ещё сложнее, чем моим сбродом, однако Миллер каким-то чудом справлялся. К Недреву сейчас тянулись два десятка подкопов и минных галерей, которые по команде, забьют взрывчаткой под завязку, чтобы разнести как можно больше укреплений грёбанного урба. Те несколько галерей, что врагу удалось обнаружить и подорвать, лишь сыграли на руку общему плану. Именно поэтому в прессе устроили такую шумиху, а кое-кому пришлось расстаться с чином или вовсе пойти под суд. В Недреве должны поверить, что им удалось переиграть нас в подземной войне.
— А если и не согласует, ты сам говорил, командир, что на Недрев хотят швырнуть туеву хучу снарядов, — развёл руками Тонкий. — Я и сам был недавно на станции, — что он там делал, лучше не спрашивать, чтобы потом не врать кому не следует, — так там эшелоны с боеприпасами разгружать не успевают. Может же одна или две галереи рвануть от случайного попадания снаряда, а?
— Они проложены надёжно и от снарядов любого калибра защищены, — отрезал недолюбливающий всех гоблином оптом и конкретно Тонкого в частности гном Крорин.
— Так никто и не говорит о случайной детонации, — рассмеялся Тонкий, — а только о «случайной», — он скрюченными пальцами показал «кавычки», — детонации. Сечешь разницу?
— Это может нарушить планы командования, — возразил Миллер. — Нас за преждевременный подрыв галереи никто по головке не погладит.
— Они их когда подрывать собирались? — всплеснул руками Тонкий. — Сразу после обстрела же — так что изменит одна «случайная детонация»? Да и ты ж меня знаешь, Слепой, я всё оформлю в лучшем виде. Не подкопаешься.
— Можно обойтись и без ваших случайных детонаций, — заметил Эггарт Эллоу, полурослик, приятель Крорина, не разделявшей неприязни к гоблину. — Я говорил с ребятами, роющими галереи. Одна из них подходит почти вплотную к первой линии траншей, идущих вокруг Недрева. Полчаса-час работы киркой — и мы внутри.
А вот это мне понравилось куда сильнее, чем идея Тонкого со «случайной детонацией».
— И не надейся, — указал на Эггарта пальцем Миллер, — никто тебя в рейд не возьмёт. Ты слишком ценный специалист.
Авантюрист до мозга костей — что обычно не свойственно народу полуросликов — Эггарт Эллоу мечтал о том, чтобы отправиться с нами. Он был не самым плохим стрелком и с автоматическим «майзером» управлялся лучше многих. Вот только стрелков и получше него много, а такого специалиста по минно-взрывному делу и подземной войне днём с огнём не сыскать. Поэтому в бою полурослик давно уже не бывал, и недели не проходило, чтобы он не ошарашил меня очередным рапортом. Все они, само собой, тут же отправлялись в печь — я даже не читал. Рисковать таким специалистом дураков нет.
— Я возьму троих, — сказал я полурослику, — мне в этом деле толпа не нужна.
Мои слова хотя бы немного примирили Эггарта с положением дел, однако менее мрачным он быть не перестал.
Обстрел начался точно по часам — по нашим артиллеристам можно время сверять. Сотни громадных орудийных стволов такого калибра, что и представить страшно, одновременно швырнули в сторону укреплений Недрева снаряды размером с не самый маленький дом. Казалось, над лесом чёрных труб, напоминающих заводские, разгорелся пожар. Вот только загорелось по-настоящему совсем в другом месте. Крепостные стены, валы и форты Недрева затряслись от попаданий: во все стороны полетели обломки камня, кирпичи и куски тел. Много кому не повезло угодить под первый обстрел. Пушки Недрева ответили противобатарейным огнём — вот только со снарядами у них там куда хуже, чем у нас: приходится экономить — а потому наши артиллеристы почти не опасались ответных залпов, легко подавляя вражеские батареи.
Грохот стоял такой, что мыслей своих не слышишь, и я поспешил под землю. От меня не отстал и Миллер с двумя штурмовиками, которых отобрал для этого дела. Оба были не из моего отряда — в такие рейды мы никогда не брали своих. Вытаскивать кого-то кроме Миллера я не собирался, как и он потащил бы только меня. Остальные, как бы цинично это не прозвучало, не более, чем расходный материал, которым можно пожертвовать. Именно поэтому никого из своих бойцов я с собой и не взял.
Мы долго шли по длинному, хорошо укреплённому тоннелю. Копали его гномы и полурослики — народ основательный. А вот по подкопам и галереям работы гоблинов ходить страшно: кажется, что они в любой момент завалятся тебе не голову, настолько небрежно всё сделано. Никаких осветительных приборов тут не было — для высоких инспекций вешали лампы, однако мы обходились без них. Тоннель почти идеально прямой — не заблудимся. Несколько рудничных ламп, сделанных из снарядных гильз, висели в самом конце, освещая группу чумазых полуросликов. Эггарт среди них оказался самым чистым — собственно, так я его и узнал.
— Командир, — радостно заявил он, — всё даже лучше, чем мы думали.
Он жестом подозвал нас к самой стене тоннеля — той, что отделяла нас от вражеских позиций.
— Послушайте, — с заговорщицким видом произнёс полурослик.
Ждать чего бы то ни было пришлось несколько минут. Миллер уже начал проявлять нетерпение, а оба штурмовика, не знакомые с нашими методами работы, вообще поглядывали с удивлением. Наверное, подумали, что чокнутые разведчики окончательно посходили с ума.
Однако наше ожидание не оказалось напрасным. Вскоре стена тоннеля начала слегка вибрировать, а на полу под нашими ногами запрыгали мелкие камушки и прочий мусор.
— За этой стеной железная дорога — ветка, что идёт к одному из фортов, к какому — не скажу, — без особой нужды объяснил нам Эггарт. — Сейчас по ней повезли новую порцию снарядов для орудий.
— С какой периодичностью ходят поезда? — спросил у него Миллер.
— Дрезины, — снова без надобности поправил его Эггарт, похоже, из чистого желания досадить за то, что его не взяли в рейд, — для поездов там места мало будет. Четверть часа примерно.
— В среднем двенадцать с половиной минут, — поправил его педантичный гном — единственный представитель этого народа в группе. Издали его было не отличить от полуросликов, но теперь выдавала короткая, всклокоченная борода. Даже на фронте гномы не отказались от своих традиций, хотя бороды их часто становились настоящим рассадником вшей. — Дважды прошли с опережением — через десять минут. Один раз с опозданием, но и тогда до четверти часа не дотянули. Тринадцать с половиной минут, если быть точным.
— Значит, у вас восемь минут на то, чтобы пробить дыру в этой стенке, — заявил я, — достаточных размеров, чтобы могли пробраться мы. А после того, как мы окажемся на той стороне — заделать её обратно.
Рабочие не стали тратить время на слова — сразу принялись за дело. За это я уважаю полуросликов с гномами: они из тех, кто сразу берётся за кирку, а не сотрясает воздух. Гоблины в этом плане куда хуже: уж эти-то обожают трепаться по делу, и особенно, без.
Через семь с половиной минут мы стояли в другом тоннеле: куда более основательном, со стенами из бетона и узкоколейкой, проложенной под ногами. За нашими спинами сапёры споро маскировали пролом.
— Проверить оружие, — приказал я штурмовикам, хотя в этом не было никакой нужды, — и за мной.
Мы бодрой рысцой пустились по тоннелю, стараясь не обращать внимания на шпалы, уложенные, как обычно так, что по ним ходить очень неудобно. Вскоре пол под нашими ногами снова задрожал, рельсы чуть слышно зазвенели друг о друга. Никаких ответвлений или хотя бы технических ниш нам так и не встретилось, и я вскинул руку, останавливая отряд.
Придётся брать дрезину на абордаж — риск велик, но отступать уже просто некуда. Убежать от неё нам вряд ли удастся.
Выкрашенная в серый автодрезина ослепила нас светом мощных фар. Не знаю, заметили там кого или нет, но скорость не сбавили.
— Огонь! — выкрикнул я, первым нажимая на спусковой крючок.
Говорят, где-то уже появились автоматические винтовки, и ими даже вооружают отдельные гвардейские полки, что переформируют в столице. Нажимаешь на спуск — и она сама выдаёт короткую очередь в три патрона. Очень удобная штука, наверное. Но у нас были самозарядные карабины Г-99 — надёжные и компактные. Для подобного рейда лучше не придумать.
Пули застучали по кабине дрезины, раздался звон стекла. Палили мы почти вслепую, стараясь не попасть в фары. Битые окна никто не заметит, а вот если дрезина приедет с одной фарой придётся долго объясняться с теми, кто встретит нас, чтобы принять боеприпасы. Наградой нам стали несколько криков боли и ответные выстрелы — неприцельные, но шальные пули никого не щадят.
Само собой, тормозить никто не собирался.
— Граната! — закричал я, первым бросаясь ничком. Миллер со штурмовиками не отстали от меня.
Трюк простой, как полгульдена, но работает почти всегда. Никому не хочется наехать на гранату, особенно когда ты везёшь боеприпасы. Истошно заскрипели тормоза, из-под колёс дрезины посыпались снопы искр.
— Вперёд! — скомандовал я, подскакивая на ноги и прижимая приклад карабина к плечу.