Родители не сразу забили тревогу. Но потом Александра перестала ночевать дома, прогуливать лекции, и вообще, вела себя странно. Мама пыталась поговорить, и первый раз в жизни наткнулась на стену непонимания. То, что стена была розовая и в сердечках, не имело значения. Маме даже в голову не приходило, что дочь не всегда проводила ночи дома у Кирилла. Иногда это было в гараже или на какой-нибудь пригородной парковке…
Нынешней Саше казалось, что тогда, одиннадцать лет назад, у нее случилось помрачение рассудка. Иначе, чем объяснить, что она ни о чем не могла думать, кроме секса и скорости. Днем они не вылезали из постели, а потом всю ночь гоняли по темным, освещенным фонарями, улицам. Длилось это недолго… Именно в тот день родители в ультимативной форме велели девушке вернуться домой. Досадливо вынырнув из блаженного небытия, Саша даже умудрилась поссориться с папой, чего в принципе, не было ни разу. Папа довольно резко обозначил, что он думает обо всем этом, развернул дочь к себе спиной и тычками в лопатки загнал в комнату. Приказ был ясен - никаких гулянок! Саша покричала в закрытую дверь о том, что она свободный человек, бросила со злости на пол пару учебников, потом немножко поплакала. А потом села и начала думать, что же ей теперь делать. Но долго думать не пришлось. Кирилл не отвечал на звонки весь день, к вечеру она сходила с ума, металась по комнате, и даже не пыталась усмирить разогнавшееся сердце. Ночью началась паническая атака, она задыхалась и выла в подушку. Вбежавшая мама мгновенно оценила ситуацию, напоила дочь успокоительным и сидела с ней до утра. А утром пришло известие, что Кирилл погиб. Разбился насмерть. Скорая приехала, констатировала и уехала. Узнав об этом, Саша потеряла сознание.
Двадцатишестилетний Кирилл был сиротой. Настоящим, детдомовским. У него не было ничего, кроме комнаты в общежитии и мотоцикла. Наверно поэтому он никогда не рассказывал о себе, а Саша, пребывающая в любовной горячке, не спрашивала. Ее родители организовали похороны. Государство выделило мизерную сумму и забыло о погибшем во цвете лет гражданине. А еще через три недели Саша поняла, что беременна. На тот момент у нее уже не было сил переживать, и она просто показала маме полосатый тест.
Данька родился холодной зимней ночью. Саша с любопытством разглядывала ребенка, пытаясь увидеть в нем того, кто свел ее с ума. Но не видела. Это был просто малыш, чуть припухший, с розовыми пятнышками на переносице. Акушерка сказала, что это пройдет. Ни на первый, ни на второй день Саша не чувствовала ничего к ребенку. Она ухаживала за ним, мыла и кормила, и сразу укладывала в кроватку. Любовь пришла к ней на третий день. Вот так, из ниоткуда. Она проснулась от писка, встала, пошатываясь, накинула халатик, вынула ребенка из кроватки, и вдруг… Почувствовала дивный запах, исходящий от младенца. Ей захотелось прижать его к себе сильно-сильно. А еще хотелось плакать. В это время в груди что-то шевельнулось, кольнуло, и, словно поползли крошечные горячие муравьи. Саша перехватила сына, достала грудь, и из соска струей ударило молоко. Ребенок жадно присосался, давился, кашлял, а муравьи все ползли и ползли. Вошедшая детская сестра ахнула, глянув на молодую мать - ночная рубашка и халат промокли насквозь от прибывшего молока.
- …Мам! Мам! Ты уснула что ли?! - Даня потряс мать, - иди, уже, спать, завтра трудный день! - он снисходительно похлопал ее по коленке.
- Сокровище ты мое, - стиснула она сына, - так и съела бы тебя!
- И поужинай перед сном, - скептически изогнув бровь посоветовал ребенок.
***
Как справедливо заметил Даня, день был очень трудным. Василий прилетал в четыре часа дня. Он категорически отказался от того, чтобы его встречали. Прийти обещал к семи, а когда Саша начала объяснять, как добраться, рассмеялся и сказал, что знает, где она живет. Саша вдруг сообразила, что у ее мужчины есть родители, которые тоже живут в этом городе. Это было довольно странно, и она никак не могла совместить воедино образ вихрастого мальчишки из ее детства и брутального мужчины из нынешней реальности.
Кое-как досидев до конца рабочего дня, под насмешливые Галины взгляды, она начала собираться домой. Как ни странно, делала она это медленно, будто бы оттягивая момент выхода. Неожиданно нашлись неотложные дела, какие-то нераспечатанные документы, которые нужно было отправить сегодняшней датой… Наконец, Галя потеряла терпение, забрала у нее сумку, одним движением смела содержимое стола внутрь и громко защелкнула замок. Сунув в Сашины руки потяжелевший ридикюль, она торжественно распахнула дверь и указала на выход.
- Вперед, к своему счастью! - торжественно провозгласила она. - Перед смертью не надышишься, - добавила тише.
Дверной звонок коротко дзынькнул.
- Я открою, - крикнул Даня, и бросился к двери.
Саша, покрывшись нервными мурашками, тоже вышла в прихожую. Она отчего-то стеснялась, и, по старой привычке, наматывала прядь волос на палец. Вася вошел большой, улыбающийся, пахнущий дорогим одеколоном. В руках едва помещались два букета и коробка с коллекционным вином.
Вечер удался. Василий был само очарование. Мама - само радушие. Папу немножко дезориентировали порцией горячительного, отчего он тоже стал очаровательным и радушным. Даня, ошалевший от количества подарков, носился по квартире с криками "Именно об этом я и мечтал!". А Саша, наконец-то, перестала натужно улыбаться и расслабилась. Все было хорошо. Удобно развалившись на широком диване, Вася одной рукой обнимал за плечи Сашу, другой активно жестикулировал, объясняя родителям все то, чего не смогла объяснить она. С его слов, он, Василий, половину жизни любил их дочь (здесь мама просто таяла), и не может упустить счастливой возможности. Переезд, конечно, немного не вовремя, исключительно потому, что у Саши такая хорошая работа, а у Дани школа, но он постарается найти альтернативу в Москве не хуже. Бодрый и уверенный тон окончательно убедил папу.
Перед уходом они остались в прихожей вдвоем. Родители деликатно удалились, и Вася, притянув ее к себе, зарылся лицом в волосы.
- Сашка, как же я соскучился!
- И я…
Они постояли так немножко, потом мужчина с видимым сожалением разжал руки. Саша накинула куртку.
- Я провожу тебя.
Вышли в подъезд, и, едва захлопнулась дверь, он прижал ее к стене и жадно поцеловал. Это было то, чего ждали оба весь вечер.
Улетали чуть ли не с оркестром. Как ни отговаривала Саша, родители все же поехали с ними в аэропорт. Мало того, туда же подтянулась Галя, привезя с собой контейнер, куда был уложены заботливой рукой еще теплые пирожки с картошкой и грибами.
- В дорожку, - совала она контейнер Саше, а сама успевала размазать остатки туши по Сашиному плечу. Пирожки были засунуты в Данин рюкзак, больше сумок не было, багаж уже сдали. Хоккей остался дома, Даня и Вася договорились, что на месте купят другой, точно такой же.
Москва встретила свежим ветром и тучками, погода нынче не радовала. Контроль прошли неожиданно быстро, и на парковке сели в большой черный автомобиль. Всю дорогу Даня крутил головой и задавал кучу вопросов, самыми простыми из которых были "А когда мы проедем через Красную Площадь?" и "Где живет президент?". Саша сидела, откинувшись на подголовник, и лениво наблюдала, как мимо них пролетают высотки, бесконечные магазины с яркой рекламой, а по улицам идут по своим делам люди. Она собиралась полюбить этот огромный, живой и такой красивый город. Подняв взгляд, она увидела, что Василий смотрит на нее в зеркало заднего вида. Встретившись взглядами он подмигнул ей, она улыбнулась.
Конечно, это бы не центр города, но, все же, ухоженный и просторный район. Они поднялись на седьмой этаж и вошли в квартиру. Даня не стал церемониться, скинул кроссовки и умчался в поисках "своей" комнаты. Через секунду из глубины квартиры раздалось довольное гиканье.
- Ну, а ты чего там возишься? - спросил Василий, наблюдая, как Саша копошится с замком сапога, - дай сюда!
Он присел на корточки, ловко расстегнул заевшую "молнию" и стянул сапог.
- Готово!
Саша поднялась и замерла, очутившись в теплой близости от мужчины. И он стоял, и, улыбаясь, смотрел сверху вниз на нее.
- Ну, давай, давай, иди, обживайся! - Василий начал слегка подталкивать Сашу вглубь квартиры.
Они прошлись по дому, который был немал, и, похоже, сделан из двух типовых квартир. Василий, как заправский экскурсовод, воодушевленно рассказывал и показывал, сопровождая действо традиционными "посмотрите налево", "посмотрите направо". Кухня, просторная, светлая, но, совершенно не обжитая, была последней. Тут они плюхнулись на стулья, Василий щелкнул чайником.
- Ну как? - спросил он, и Саша вдруг поняла, что за внешним юмором скрывалось тщательно припрятанное волнение - понравиться или нет?
- Квартира - супер! - искренне похвалила она, - у тебя так чисто!
- Домработница приходит, - махнул рукой мужчина, - а то бы…
- А готовит кто?
- Никто не готовит, - удрученно признался Василий, - ужинал я, в основном, не дома, а если дома, то еду на заказ.
- То-то я смотрю, плита больно новая, - хихикнула Саша, встала, и начала хозяйничать. Открыв и осмотрев каждый шкафчик, она нашла две кружки, ополоснула, поставила на стол.
- Посуды бы надо докупить, - улыбаясь сказала она.
- Докупим! - с готовностью ответил хозяин квартиры.
- И в холодильнике, наверно, мышь пове… - она потянула дверцу холодильника и не договорила. Холодильник был забит продуктами. Очевидно, домработнице было дано указание.
- Ооо! Подготовился!
- А то! - довольно развалился на стуле Василий.
Чайник щелкнул, и Саша крикнула сына. Он пришел, в руках коробка с пирожками.
- Ой, вот Галюнчику спасибо! - обрадовалась Саша и пододвинула контейнер Василию, - ешь, вкуснотища невозможная!
Даня, отхлебнувший глоток, вдруг сморщился:
- Фуу! Какая у вас невкусная вода! - протянул он разочарованно, - и воняет!
- Не воняет, а пахнет, - вполголоса поправила Саша, а Василий огорченно развел руками.