ва. Огонек над пультом, мигнув пару раз, погас. "Приехали", - подумал Аксенов. Оглядевшись, он не заметил в обстановке перемен, но на всякий случай вытащил блокнот. Комбинация знаков над входной дверью была совершенно другой. Итак, путешествие состоялось. Аксенов вышел из квадрата и только тут подумал, что не имеет понятия о том, какие условия на новой планете. Может быть, здесь ядовитая атмосфера? Он заколебался. Но механизмы станции все решили за него. Дверь утонула в потолке, и в помещение ворвался вполне сносный воздух. Видно, датчики потрудились не зря - они выяснили, подходят ли человек и окружающая среда друг другу. Аксенов вышел наружу. Он находился на возвышенности, плавно переходящей в долину. Станция - серое кубическое сооружение - господствовала над местностью. Небо над головой было привычного голубого цвета, солнце желтое, почти земное, но в первый момент Аксенов не обратил на это внимания, настолько он был захвачен зрелищем раскинувшегося в долине диковинного города. Город был прекрасен. Его дома походили на огромные белые ладони, простертые к небу. Их соединяли ажурные многоярусные мосты. То тут, то там среди зданий возвышались легкие, воздушные конструкции, завершавшиеся, словно гигантскими зонтиками, веерами солнечных элементов. На подступах к городу кипела работа. Могучие механизмы, лязгая и вздымая столбы пыли, возводили новые сооружения. Несколько дорог, подходящих к стройке, казались металлическими реками - настолько густо их покрывали мчащиеся машины. Неожиданно от одной из таких рек отделился и стал подниматься наверх, к станции, тонкий стальной ручеек. "Меня заметили, - подумал Аксенов. Сейчас состоится знакомство. Надо же, как просто я это воспринимаю!" Машины подъехали и остановились, образовав вокруг человека ровное полукольцо. Ни в одной из них не было водителя. "Роботы, - догадался Аксенов. - Довольно странно тут встречают гостей". Из строя роботов выдвинулся один - очевидно, самый "умный", так как он был лишен рабочих механизмов, что явно служило признаком "интеллигентности". Форма его корпуса была причудливой и очень обтекаемой - ни одного угла. Аксенов шагнул навстречу металлической громаде. - Я - житель планеты Земля, - начал он и, уверенный в том, что любой робот должен отдавать предпочтение конкретной, сжатой информации, продолжил: - Ее координаты... - и он по памяти перечислил все, что знал из справочника, включая параметры орбиты Земли и ее поперечник. Под выпуклой броней робота что-то щелкнуло, и он заговорил: - Мы рады видеть тебя... хозяин. - Слова он выговаривал медленно, с чудовищным "машинным" акцентом, но на абсолютно правильном языке Земли. - Мы просим тебя... следовать с нами. Ты будешь... доволен. Вид у Аксенова был настолько глупый, что если бы машины умели смеяться, они, наверно, не удержались бы. Робот говорил с ним, Аксеновым, на ЕГО языке! "Это казалось невероятным. Сверхъестественно развитая способность к языкам? Не может быть, ведь для того, чтобы овладеть чужой речью, необходим значительный словарный запас. Например, слово "хозяин". Откуда робот взял его? И почему он обратился к Аксенову, гостю планеты, так странно? Что за раболепие? Аксенов молчал, теряясь в догадках. Тем временем к нему подъехала одна из машин. Приглашающе откинулась дверца. Пожав плечами, Аксенов забрался внутрь и неплохо устроился на мягком сиденье. Кавалькада помчалась к городу. Робот-полиглот почтительно следовал рядом с машиной, везущей Аксенова. Возле города наблюдалось грандиозное скопление роботов. В самом городе не было ни души. Красота зданий не вызывала сомнений, но ее мертвенная холодность рождала тягостное чувство. - А где... люди? - спросил Аксенов, не вполне уверенный в том, правильное ли слово он употребил. - Люди были на планете... двести восемьдесят лет тому назад, - ответил робот-полиглот, не сбавляя хода. - Куда же они делись? - Люди... погибли, - бесстрастно сообщил робот. - От чего? - От уровня радиации, недопустимого... для живых существ. "Вот оно что! - холодея, подумал Аксенов. - Здесь была война. Все живое погибло. Остались только роботы. Повинуясь заложенной в них программе, они продолжали строить дома. А может быть, даже шить одежду, делать посуду, музыкальные инструменты, игрушки и еще множество вещей, в которых не нуждались. Страшно! От людей остались только их металлические слуги, да еще гиперстанция, которой некому пользоваться. Вещи пережили своих создателей". - Какой сейчас радиационный фон планеты? - Совместимый... с жизнью. - Поворачивай обратно! - Аксенов обессиленно откинулся на спинку сиденья. - Но для тебя нет... никакой опасности. И я еще не все показал тебе... хозяин. - Поворачивай, я не могу этого видеть! - Аксенов почувствовал, что вот-вот сорвется, и добавил уже тише: - Я не могу... сейчас. Потом... Потом ты все покажешь. Мне надо прийти в себя. Да, кстати, откуда взялись леса? Действительно, вдалеке зеленела полоска леса. - Мы восстановили их... хозяин. Люди... так любили... растения. - Люди! Слушай, может быть, где-то остались люди? - Нет, хозяин. Люди и животные... погибли. Мы не смогли их... восстановить. Аксенова передернуло от слова ""восстановить". - Я вернусь, - пообещал он, выпрыгнув из остановившейся машины и взбегая к станции. - Мы будем ждать тебя... хозяин. Фотоэлементы роботов следили за покидающим их человеком, как преданные собачьи глаза. - Ты что-то долго молчишь, - сказал Дерябин, пристально глядя на Аксенова. - Это на тебя не похоже. - Знаешь, я ездил в семнадцатый квадрат и встретил там такое... В общем, надо это видеть самому. Завтра поедем туда вместе. Дерябин еще раз внимательно поглядел на Аксенова. Любопытства в его глазах не было. Было что-то другое, непонятное. - Ну что ж, съездим. - Он отвернулся к стереовиэору и стал досматривать кассету "Ледяное безмолвие Крионы". - Смотри, - почему-то шепотом оказал Аксенов. Дерябин выглядел настороженным. - Эта штука мне не нравится. Ты уверен, что здесь нет ловушки? - Да нет же! - чуть ли не закричал Аксенов, досадуя на своего непробиваемого спутника. - Гляди! - И он шагнул вперед. В это же мгновение сильные руки обхватили его сзади и рывком повалили на камни. Что-то острое впилось в шею, и Аксенов провалился в забытье. Открыв глаза, он встретился взглядом с Дерябиным, который сидел напротив него на большом плоском камне. Аксенов попытался пошевелиться, но не смог. Тело казалось деревянным. И тогда он понял: Дерябин всадил ему содержимое шприц-тюбика, одного из тех, с помощью которых они во время исследований обездвиживали местных животных. - Да, я был там, - спокойносказал Дерябин. - Странно, что ты не догадался об этом раньше. Через полтора часа действие препарата закончится, и ты вернешься домой. Но без меня. Тебе, наверно, интересно узнать, почему я не остался там сразу. Что ж, объясню. В первый день я не ушел потому, что хотел завершить на станции одно дельце, а заодно прихватить кое-что в дорогу. Ну, а потом... Потом мне ужасно захотелось поговорить напоследок с одним из представителей человечества, из рядов которого с этого момента себя исключаю. Слишком многое я копил в себе долгие годы. Теперь могу позволить себе роскошь вытряхнуть то, что накопилось. Хочешь ты этого или нет, но ты меня выслушаешь. Мне предоставился идеальный случай для прощального объяснения. - Неужели ты... настолько мелок, - проговорил Аксенов, с усилием размыкая челюсти. - Я не думал... - Продолжать он не мог. Губы Дерябина презрительно скривились: - Помолчи, побереги силы. Твое мнение, как и чье бы то ни было, для меня ничего не значит. Так вот. Когда я попал на планету роботов, я сразу понял, что останусь там навсегда. Отказаться от такого случая было бы безумием. Я вижу, ты все еще не можешь понять мой выбор. Ну что ж, слушай. - Дерябин наклонился вперед. Он был явно возбужден. - Я ненавижу людей! Ты знаешь, зачем я ушел в космос? Чтобы быть подальше от этого гигантского человеческого муравейника, где все вы копошитесь, лелея придуманные вами идеалы! Дерябин перевел дыхание и продолжил: - Во мне, должно быть, осталось что-то атавистическое от древних времен, когда характеры людей были неизмеримо сложнее. Это теперь все стали одинаковыми до тошноты. Во всяком случае, вы, чистенькие и гладенькие, оказались не в состоянии меня понять. Я был не такой, как все, и я задыхался среди вас. И вот - космос. База - корабль - станция. И так далее. Небольшой коллектив. Все люди на виду. Вот где можно, наконец, привлечь к себе внимание, выдвинуться, стать центром хотя бы этого крошечного мирка! Я стал работать, не щадя себя. Меня обязаны были отметить. Но как бы не так! - В голосе Дерябина была уже настоящая, нескрываемая злоба. - Вы не привыкли выделять кого-либо, будь он хоть семи пядей во лбу. Мало того, ко мне начали относиться с подозрением, зазвучали слова типа "показуха" и тому подобное. И мне надоело стараться. Зачем? Во имя чего? В один прекрасный миг я понял, что мне на всех вас абсолютно наплевать. Когда-то мне еще доставляло удовольствие наблюдать за вами, за вашими мелкими радостями по поводу найденного на какой-то планете красивого камешка, за вашими мелкими огорчениями из-за плохого сообщения с Земли. Я изучал вас как вид. Меня забавляли ваши поступки, в которых не было никакой логики. Потом и это мне наскучило. Но неожиданно, как по заказу, подвернулась планета, населенная исполнительными роботами. Можешь мне поверить, я ее никому не уступлю. - Эта планета... кладбище миллиардов. - Аксенов по-прежнему разговаривал с большим трудом. - Ты хочешь царствовать... на кладбище? - Не надо такого тона. Эти люди были безумны, за что и поплатились. Они были - и их нет. Это уже история. Зачем вспоминать? - Ты... научил того робота говорить по-нашему? - Да. Я разговаривал с ним часа два. За это время у него образовался неплохой лексикон. Слова чужого языка он запоминает мгновенно. Да, эти роботы способны, но тупы. Почти триста лет они отстраивали планету для рабовладельца, который придет и закабалит их. Так пусть уж им стану я! У них есть все - прекрасные дома с удобными квартирами, отличная синтетическ