вет, и получилась неприятность: какую-то женщину сбил машиной, ее чуть не убило. Ну, конечно, поднялся страшный шум. Суона судили, выгнали из полиции и — наверно, так уж положено — приговорили к шести месяцам принудительных работ.
— Посадили в тюрьму! — воскликнул Пол. — И… что же с ним сталось?
— Сломали они его, — сказал Прасти. — Выйдя из тюрьмы, Суон перепробовал немало занятий: работал и частным сыщиком, и носильщиком в гостинице, и рассыльным в кино, но нигде подолгу не задерживался. Он стал совсем другим. Честно вам говорю: вино и все эти неприятности сгубили его. Где он сейчас и что с ним — не знаю: последние два года я потерял его из виду.
— Но почему? — вырвалось у Пола. — Почему это случилось? Виделся он с Джилеттом?
— Ах! — многозначительно произнес Прасти. — Лучше не спрашивайте!
Он допил кофе и еще тише продолжал:
— Я всего несколько раз видел Суона после того, как он вышел из тюрьмы. Но однажды вечером он явился в мой магазин. Он, видно, пил несколько дней подряд и был изрядно под мухой. Войдя, он постоял у двери, раскачиваясь из стороны в сторону и не раскрывая рта. Потом вдруг говорит: «Знаешь что?» — «Нет, Джимми», — ответил я в тон ему. «Так вот, — сказал он. — Никогда не пытайся учить ученого». Да как захохочет! Так, не переставая хохотать, он и вышел из магазина. Страшно даже вспомнить этот хохот.
— А что он еще сказал? — вырвалось у Пола.
— Ничего… Ни тогда, ни потом… Ни единого слова. Ей-Богу, не знаю, прав я или нет, а только кажется мне, что он стал таким из-за дела Мэфри.
Наступила долгая тишина. К горлу Пола подкатил комок. Он, не шевелясь, сидел на своем стуле. Потом голова его снова запрокинулась и взгляд устремился в потолок. Все было туманно, мрак сгустился сильнее прежнего, и тем не менее, несмотря на эту тьму, он чувствовал, как в груди его что-то ширится и растет, побуждая к действию.
— Уже поздно. — Прасти бросил окурок сигары в камин и посмотрел на часы. — Я не хочу вас торопить, но если вы не поспешите, то опоздаете на поезд.
Пол поднялся.
— Я не могу сегодня уехать, — твердым голосом сказал он. — Я должен узнать… что могут сообщить мне Суон и Джилетт.
Глава VIII
Утро настало свежее и ясное. Пол проснулся рано — ночевал он в гостинице «Христианской ассоциации молодых людей», где еще накануне днем, выйдя из лавки Прасти, снял номер. Позавтракав, он написал и отнес на почту коротенькое письмо к матери, в котором просил ее не беспокоиться, затем деловито зашагал к центру города. Табачник, давно уже почти не выходивший за пределы своего квартала, понятия не имел, где живут Суон и Джилетт, однако, порывшись в бумагах, нашел адрес конторы адвоката, помещавшейся на Темпл-лейн, а также номер дома возле Хлебного рынка, в котором, насколько ему известно, Суон жил года два назад.
Около половины десятого Пол подошел к дому номер пятнадцать по Темпл-лейн и, на свое счастье, увидел мужчину в сером бязевом переднике, — тот, должно быть, как раз открыл помещение конторы и старательно начищал медную табличку у двери.
— Скажите, здесь контора мистера Уолтера Джилетта?
Привратник оторвался от своего занятия. Это был грубый с виду субъект, кривоногий, с налитыми кровью глазками.
— Была здесь, — довольно любезно ответил он.
— А теперь он, что же, перебрался отсюда?
— Совершенно верно.
Оба помолчали.
— А вы не знаете, куда?
Привратник искоса глянул на Пола.
— Знаю, конечно.
— Где же я могу его увидеть?
— Сомневаюсь, чтобы вы могли его увидеть. — Он еще раз покосился на Пола. — А впрочем, попытайтесь: попытка не пытка. — Он задумчиво потеребил нос. — Медяка не пожалеете?
Пол сунул ему шиллинг из своих оскудевших запасов.
Привратник ловко подбросил монету и отер губы тыльной стороною ладони.
— Вы найдете его на Орм-сквер. Отсюда недалеко, в старом городе, возле собора. Дойдите до конца Темпл-лейн, поверните направо и потом идите все прямо и прямо. Там увидите его фамилию. Не беспокойтесь: мимо не пройдете.
Пол никак не ожидал, что все выяснится так быстро и легко. Он повернулся и, чувствуя на себе взгляд привратника, поспешно зашагал по длинному переулку, мимо бесконечного ряда контор.
Орм-сквер Пол нашел без всяких затруднений. Место это, как и сказал привратник, находилось возле собора. Собственно говоря, это было кладбище, живописное старое кладбище с деревянной, черной с белым сторожкой у входа, затененного высокими вязами. До Пола не сразу дошло, почему привратник прислал его сюда. Потом вдруг он понял: Джилетт на кладбище, он мертв. Пол вспыхнул от досады: на какой-то миг у него возникло желание вернуться и задать хорошую трепку человеку в бязевом фартуке. Но ничего подобного он не сделал, а пошел на кладбище и через полчаса набрел на предмет своих исканий — белый мраморный памятник, затерянный в дальнем углу. Пол пробежал глазами краткую эпитафию:
ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
УОЛТЕР ДЖИЛЕТТ
Родился в 1881 г. — Умер в 1930 г.
Достойный член нашего общества, он был почитаем при жизни и оплакан после смерти.
Дела человеческие не пропадают втуне.
Пол машинально несколько раз повторил про себя последнюю фразу: он понимал, что теперь, раз Джилетт мертв, надо приложить все усилия, чтобы разыскать Джеймса Суона. И, решительно повернувшись, пошел к воротам.
Через некоторое время он уже стучал в дверь одного из домов за Хлебным рынком. На лестнице, ведущей в подвальное помещение, показалась приличная с виду женщина средних лет в синем клетчатом халате.
— Мне нужен мистер Суон… мистер Джеймс Суон, — возможно более деловитым тоном произнес Пол. — Насколько мне известно, он жил здесь.
— Да, — призналась женщина. — Он несколько месяцев снимал здесь комнату. Но вот уже два года как переехал.
— А куда?
Она помедлила.
— Я не имею никаких претензий к бедняге: он исправно платил за квартиру, когда мог. Вы что, ищете его за какую-нибудь провинность?
— О нет, — поспешил заверить ее Пол. — Совсем наоборот.
— Ну, тогда ладно… Он живет в меблированных комнатах на Уэйр-стрит. Номера я не знаю, знаю только, что дом принадлежит человеку по фамилии Харт.
Уэйр-стрит находилась приблизительно в полумиле оттуда; это была длинная убогая улица в густо застроенном районе города — здесь теснились дешевые лавчонки, тележки торговцев загораживали проезжую часть, с грохотом проносились трамваи. Пол зашел в ближайшее почтовое отделение и, заглянув в справочник, без труда отыскал меблированные комнаты Харта.
Это оказался высокий кирпичный дом в глубине грязного двора, окруженного высокими закопченными зданиями, — попадали туда через узкую подворотню. Ручка от звонка была оторвана — на ее месте в стене зияла дыра; никакого другого приспособления для стука или звонка на шаткой двери не было. Пол несколько раз постучал по ободранной обшивке. Наконец появился мальчишка лет двенадцати с грязным лицом и распухшей шеей, обмотанной красной фланелью.
— Никого нет дома, — хрипло объявил он, еще прежде чем Пол успел раскрыть рот.
Затем, в ответ на расспросы Пола, пояснил, что болен и не ходит в школу, а все мужчины, живущие в доме, — сейчас на работе, на металлургическом заводе. Никакого Суона ом не знает. Но в четыре часа придет мама — она-то уж, конечно, знает всех.
Сказав мальчишке, что он еще зайдет, Пол выбрался на шумную Уэйр-стрит. Слоняться без дела он не мог — слишком напряжены были нервы. Неукротимая тяга к действию, зародившаяся в нем накануне, снова погнала его в библиотеку.
Там дежурил вчерашний библиотекарь. Когда Пол вошел, он в мечтательной задумчивости сидел за своим столиком, но, подняв голову и увидев Пола, тотчас насторожился и с возрастающим интересом смотрел на него, пока тот шел по длинному читальному залу. Пол протянул ему заполненный бланк, и библиотекарь молча взял его. Затем нажал на кнопку звонка, вызывая служителя.
Когда тот ушел, он выдвинул ящик из столика, за которым сидел.
— В прошлый раз вы оставили в подшивке свои заметки. Вот они.
Пол взглянул на листок. Он тогда начал записывать все перипетии процесса, но потом бросил. Инстинкт подсказывал ему, что библиотекарь, несмотря на свой внешне бесстрастный вид, конечно, прочел записи, не поленился заглянуть в подшивку и, возможно, даже знает, кто такой Пол.
— Мне это не нужно, — сказал он. — Но все равно: спасибо.
Молодой человек как-то странно посмотрел на него своими блестящими, как у птицы, любопытными глазами.
— Такие записи следует рвать.
И он тут же разорвал листок на мелкие кусочки. В эту минуту появился служитель с двумя тяжелыми томами — переплетенными в папки экземплярами «Курьера» за тысяча девятьсот двадцать второй год. Пол прошел за ним к ближайшему столику, сел и раскрыл первый том.
Старательно водя пальцем по колонкам, он пробегал глазами каждую страницу. Это было мучительное занятие, от которого у него вскоре разболелись глаза. Но он не отступался и, покончив с первым томом, принялся листать второй. Когда и этот был просмотрен, он откинулся на стуле и, нахмурившись, потер рукой лоб. Часы, висевшие под потолком, показывали четвертый час. Вспомнив, где ему надо быть в четыре, Пол встал, чтобы вернуть подшивку.
— Нашли то, что вам требовалось? — как бы мимоходом спросил библиотекарь.
Пол почувствовал в этом вопросе жгучее любопытство.
— Нет, не нашел.
Оба замолчали. Пол понимал, что библиотекарь больше не заговорит. Сейчас достаточно было повернуться и уйти — и конец знакомству. Однако Пол почему-то вдруг почувствовал, что молчание юноши и его выжидательный взгляд — пусть бесцеремонный, но вполне доброжелательный — как бы призывает его к откровенности. Неудержимое желание облегчить душу овладело им.
— Я искал отчет о процессе по делу инспектора Суона, которого судили в двадцать втором году.
Молодой человек удивился, но постарался это скрыть.