Увлекся и чуть не пропустил момент, когда нужно было остановиться. А когда спрыгивал, из ворота гимнастической рубашки выскользнул амулет.
— Молодец, рус, — кивнул два раза учитель. — Но впредь перед занятиями у меня, оставляй украшения в раздевалке.
— Простите, наставник. Но я не могу этого сделать. Если нужно, я принесу разрешение директора, — тролли прячутся в мелочах. Имея за пазухой кругляш из истинного серебра золотников[12] этак в десять — двенадцать, изображать бедного провинциала — задача почти непосильная.
— Фамильное достояние, и ты дал обет Богам никогда его не снимать? — клянусь бородой Тора, у этого дядьки когда-нибудь просто оторвется голова, если он не перестанет дергать ей так часто.
— Что-то вроде того, наставник, — кивнуть было бы вроде как издевкой над вечно кивающим Аполлоном. Поэтому я просто сказал, и слегка улыбнулся.
— Хорошо, парень. Отожмись полста раз и считай что мое разрешение на ношение этой побрякушки у тебя в кармане.
Я и отжался. Старцы вообще настаивали, чтоб я не бросал нагружать тело физическими упражнениями. А это так, легкая разминка.
— Отлично, — невесть чему обрадовался Иоаллиадис. — Это ведь у тебя татуировки? Руны, если я правильно разглядел?
— На это тоже требуется разрешение?
— Это у нас в Лицее не приветствуется, но ты вряд ли сможешь оставлять их в раздевалке, — этот троллий выкормыш еще и шутить пытался? Или уши меня обманывали? — Надеюсь, ты сделал эти отметки с разрешения взрослых?
О, да, hauknefr[13]. Мои старцы — воспитатели расчертили, чуть ли не все мое тело рунами никого разрешения не спрашивая. Эти столетние пердуны достаточно взрослые для тебя? И это еще официальный опекун, господин Варгов, не видел. Вот бы кто действительно удивился!
— Конечно, — тут я не удержался и кивнул.
— И ты уверен, что правильно составил цепь, а не просто свалил знаки в кучу? Это может быть довольно опасной забавой. Переплетенья вообще не игрушки для детей.
— Это проверенные веками цепи, — тяжело вздохнул я. Вот чего я точно не хотел, так это читать вслух эти строки символов. — Все в порядке.
— Отрадно это слышать. А ты, значит, интересуешься историей? Темой викингов, а?
— Немного, — скорее история мною интересуется, забери тебя тролли! Этот шерстистый носорог начинал меня раздражать. Ядро Силы в груди заволновалось, завибрировало, излучая готовность вспыхнуть, выйти и покарать ублюдка. Вплоть до хрустящей корочки.
— Где-то у меня была визитка… — не подозревая о сгущающихся над головой тучах, беззаботно продолжил Аполлон. — В Берхольме есть несколько клубов, объединяющих молодых людей интересующихся славными деяниями предков. Слышал о таких?
— Нет. Несколько?
— Мне известно о двух, — поморщился учитель. — Один из них — сборище болтунов и диванных стратегов. А вот второй — по-моему, стоящий. Парни занимаются фехтованием, построили боевую лодью и летом совершают на ней походы по реке. Подожди. Поищу визитку.
Здоровяк как-то неожиданно суетливо, убежал куда-то в глубины подсобных помещений, где, по всей видимости, был и его кабинет. И, судя по тому, что вернулся он уже спустя пару минут — сарказм одноклассников, конечно же, имеющих собственное мнение о клубах исторической реконструкции, еще не перерос в безудержный хохот — логово тролля было совсем близко к залу.
Картонные карточки с каким-либо наименованием или именем, и номером телефона, вроде той, что выдал мне начальник стражи Лицея, как оказалось, назывались визитками. Во всяком случае, именно такая была мне вручена. Одна из пачки, едва умещавшейся в громадном кулаке Иоаллиадис.
— Кому еще? — грозно нахмурил кустистые брови Аполлон Рашидович. — Ну же, мальчики! Займитесь, наконец, чем-то действительно серьезным. Тем более что сети таких клубов покровительствует сам Его Императорское Высочество, Великий Князь Хэльвард.
Мальчики не хотели. Мальчики не хотели и гимнастикой заниматься. А судя по выпирающим животикам у большинства и дряблым мышцам у всех, и не могли. Жалкое зрелище. И этих называют наследниками великих предков?
На карточке было написано: Военно-патриотический клуб «Воины Ветра». Адрес, часы работы и пара телефонов. Если Боги хотели направить меня туда, где я мог бы найти себе соратников, членов своей дружины, заморачиваться намеками они явно не стали.
— Обязательно схожу, — проговорил я.
— Ага, — немедленно среагировал кто-то из одноклассников. — Давай-давай. Глядишь, и в свиту принца Хэльварда попадешь.
Остальные заржали, словно давно готовились, и ждали только этого возгласа. Молча пожал плечами. Их мнение меня не интересовало.
— Приходи, — обрадовался Иоаллиадис, выдавая себя с головой. — А если вступишь, освобожу тебя от уроков гимнастики. В клубе парни серьезно спортом занимаются. Дополнительные нагрузки в твоем возрасте могут повредить здоровью.
Улыбка сама собой образовалась у меня на губах. Еще одна хорошая новость. И я не про потенциальное освобождение от гимнастики, хотя и это стало бы приятным бонусом. Члены клуба не чураются физического развития — вот что главное! Слабаки мне в дружине не нужны. А если среди них найдутся еще и одаренные, будет вовсе отлично. Воспитать, обучить преданных истинных воинов, связать их клятвами на крови, и показать цель. Неужели Светлые Асы не обратят внимания на этакую силу?!
Могу же и я хоть изредка помечтать? Увидеть, представить, как враги будут повержены, а верным слугам «розданы кольца»[14]. Не все же мне быть собранным, как гадюка перед нападением, и настороженным, как волк, спасающийся от охотника. В общем, я веду к тому, что несколько выпал из реальности. Только это объясняет то, как я мог не заметить это… препятствие.
Мне даже имя этого парня называли. Но, признаться, не запомнил. Как частенько любил приговаривать мой единственный партнер по детским играм, сорокалетний конюх: «ваще пофиг». Хотя, что-то общее у обоих — я имею в виду конюха и этого дылду-одноклассника — было. Оба высоченные, здоровые лбы с руками — лопатами, и у обоих отблеск мысли в глазах появлялся только в миг чрезвычайной опасности. И, кстати говоря, меня за опасного этот юный последователь детского «приятеля» не воспринимал совершенно.
— Куда прешь, жополиз Апполончиков!
И, с этакой вальяжной ленцой, попробовал толкнуть меня в плечо. К слову, ему не повезло столкнуться со мной в узком коридоре, ведущем из гимнастического зала в мужские раздевалки. Так что я был абсолютно уверен: преподаватели сюда никогда не заглядывают. Ну и прекрасно отдавал себе отчет, что чем-то таким сегодняшняя гимнастика и должна закончиться. Слишком уж агрессивно восприняли некоторые одноклассники мое «выступление». И слишком покладистое отношение Иоаллиадиса ко мне. И амулет-то мне простил и татуировки.
А еще — зависть.
В общем, здоровяк промахнулся. Удар, который должен был отбросить меня в угол, только вывел его из равновесия. Чем я просто не мог не воспользоваться. Полу шаг в лево, и двойка — левая, правая — в печень. О, это больно! Я знаю. Третьим должен был быть добивающий в голову, но делать из увальня инвалида я пока не планировал. Как и оставлять свидетельства своей победы на лице недруга.
— Еще раз услышу чего-нибудь в этом роде, — прорычал я на ухо согнувшемся пополам бугаю. — Выбью зубы через задницу. Ты меня понял, или на сканди повторить?
Впрочем, вступать в дискуссию я намерен не был. И ответ этого доносителя общественного мнения, мне совершенно не требовался. Так что я еще пнул бугая легонечко под коленку, чтоб он завалился на грязный пол, да и пошел по своим делам. У меня, напомню, в комнате невесть кто бродит. А за стенкой сосед младшеклассник с по-звериному чуткими ушами. И очень уж мне хотелось Добружко вперед Ормссона вопросы задать. А вдруг мой юный друг услышал что-нибудь такое, что сей же час вывело бы на наглую тварь, посмевшую копаться в моих вещах.
На счастье удалось застать Утячича дома. Понятия не имел, собирался ли мой юный друг куда-нибудь уполкать, или планировал весь вечер провести в своей комнате? И от этого: от вполне реальной вероятности пождать младшеклассника до самой ночи, от неизвестности и от осознания невозможности что-либо изменить, ноги сами собой ускоряли ход. В общем, разглядев в прихожей традиционно плавающие в лужице талого снега стоптанные ботинки соседа, непроизвольно облегченно выдохнул.
Пришлось на пару минут заскочить к себе. Раздеться — разуться, пригладить непокорные вихры и успокоить дыхание. Не хотелось врываться к мальчишке заполошенной курицей.
— Привет, сосед, — коротко стукнув в тонкую фанерную дверь, я сразу, не дожидаясь ответа, вошел. — Как поживаешь?
Поживал Добружко аккуратно. Обстановка была сильно беднее той, что устроили мне перепуганные нисси. Да и порядок явно наводил сам хозяин помещения, а не бригада зачарованного народца. Но итог, к вящему моему удивлению, вышел не хуже. Вещи на своих местах, ничего лишнего не валялось, а на плоских поверхностях не видно было даже намека на пыль.
— Уютно, — признал я. — Сам хозяйничаешь? Молодец!
— Дедушка говорит, что если бы мы должны были бы жить в хлеву, Боги сделали бы нас скотом. А раз мы все-таки люди, то и жить должны по-людски.
— Мудро, — кивнул я.
Утячичи из арендаторов. Древний, многочисленный, богатый и весьма уважаемый род, который давным-давно мог бы стать дворянским, но так и не стал. За прошедшие века договор аренды обширнейших земель в северо-западной части равнинного Алтая перезаключался не один раз. И всегда семейство, словно кормчим, направляемое очередным старейшиной, исполняло ряд досконально. Верные и духу и букве, как говориться. Это ли, по нынешним лживым временам, деяние не достойное уважения?!
— Слышал? У меня сегодня многолюдно… — совсем немного поморщившись, перешел я к главной теме. — Гости, и званые и незваные, целый день.