– Стойте! – поднял руку Плюх. – Что вы видите впереди?
– А что тут видеть? – буркнул Шершень. – Ничего тут нет интересного, так-на.
– Ну да, – пожала плечами Илона. – Дорога, трава, деревья, камни. Горы еще… Не пояснишь, Егор, что за тест ты решил нам устроить?
Даже желто-зеленый друг – и тот издал недоуменное: «Блямс?»
– Сейчас объясню, – успокаивающе поднял ладонь разведчик. – Ответьте только еще на один вопрос: а что вы видели там, где Лазаревское отрезано от Зоны? Ну, то есть на море и сейчас, возле «Минутки»?
– То и видел, что оно отрезано. Тут Лазаревка, а дальше Зона. Море вообще как вода в аквариуме – дальше стенка прозрачная, а за ней травка зеленая.
– Именно так, – снова пожала плечами девушка. – Не нахожу, что бы я еще могла добавить. А в чем все-таки дело, соблаговоли пояснить?
– В том, что здесь, – махнул он вперед рукой, – также прозрачная стенка. И за ней – тоже Зона. Но не только.
– Как ты можешь видеть то, чего не видим мы? – нахмурилась Забияка. – И что означает твое «не только»? Прости, но это не детективный роман, чтобы нас интриговать подобными штучками. Начал – говори.
– Ёшки-блошки! Я не собирался вас интриговать! – приложил к груди ладонь косморазведчик. – И обязательно расскажу все, что я вижу. А вот почему я это вижу – с точностью до ста процентов не уверен, но девяносто пять даю на то, что это из-за шлема. Его оптика на что только не настроена. Я даже аномалии вижу – вот, Шершень может подтвердить.
– Не все, но видит, – кивнул сталкер, и Плюх продолжил:
– Так вот, на море я видел как продолжение самого моря, так и Зону за барьером – травку, как вы говорите, зеленую, деревья… Там, у столовой, я видел продолжение Лазаревки – улицу Победы, еще одну улочку, взбирающуюся кверху, на холм, домики всякие красивые; но и Зону видел тоже. То есть, как бы наложение такое получалось: причем, и то, и другое выглядело очень реально. А сейчас… Не знаю даже, как и объяснить… Здешнюю местность, как и местность Зоны, я вижу за барьером – а он и здесь, уверяю вас, имеется – также вполне отчетливо. Но есть за ним что-то еще, чего я увидеть не могу, как ни стараюсь, но уверен, что оно есть. И я думаю, Шершень, что это как раз и есть тот самый «пересыльный пункт», о котором мы говорили.
– А вот отсюда прошу со всеми подробностями! – притопнула Забияка.
– Блямс! – поддержал ее «богомол».
Плюх пересказал выдвинутую им со сталкером теорию. Девушка, закусив губу и сдвинув брови, долго молчала, а потом мотнула головой:
– Не сходится. Меня на «призывной пункт» не звали, а здесь из населения никого не осталось, следовательно, «обрабатывали», как ты выразился, всех подряд, включая детей, стариков и женщин.
– Так ведь и наша «теория» – не бесспорная истина, и тому, что ты сказала, найдется множество объяснений. Вспомни хотя бы, как сама говорила о том, что жители могли покинуть Лазаревское еще до всего этого.
– Теперь увидела, что мое предположение было ошибочным.
– Увидела?.. Где же?
– А вон там, возле столовой. Трудно было не заметить ту свалку битых авто. Жители пытались убежать явно после появления барьера.
Плюху ничего не оставалось, как в очередной раз мысленно рыкнуть на себя – обещание побрить голову и без того уже было дано.
– Тогда, может быть, излучение не действовало на тебя по другим причинам, – сказал он. – Например, женщин им уже хватает, а солдат нет.
– По-твоему, женщина не может быть солдатом? – прищурилась Илона.
– Почему же по-моему-то? Это по мнению тех, кто данный рекрутский набор производит. К тому же на тебя они тоже внимание обратили.
Девушка мгновенно побледнела и выставила руку:
– Об этом не надо, прошу!..
Шершень посмотрел исподлобья на Плюха и Забияку, но спрашивать ничего не стал. Зато выдал следующее:
– А и еще кое-что не сходится, так-на…
– Что же? – с любопытством глянул на сталкера косморазведчик.
– Ты говорил, что Лазаревка связана не только с нашей Зоной, а и с другими какими-то…
– Да, я предложил такую версию.
– А где тогда эти твои другие Зоны? Сам ведь говоришь, что видишь только нашу, да здесь вот еще «пункт пересылки».
– Может, их и нельзя увидеть никому, кроме тех, кто оттуда? Мы видим лишь предназначенные для нас свойства барьера, но кто говорит, что у него только одна «настройка», – может, для каждой Зоны своя?
– Как у приемопередатчиков частоты? – спросила Забияка.
– Именно. Впрочем, мы можем только гадать. А еще… Если мы сумеем отсюда выбраться, нужно обязательно сходить к ученым. Уверен, про Лазаревское им толком ничего не известно – мы будем первыми, кто что-то расскажет… Ну хорошо, я буду первым, – поправился Плюх, заметив, как помрачнел после его слов Шершень и призадумалась Илона. – Насильно я с собой никого не потащу.
– Блямс! – обиженно выкрикнул «богомол».
– Насчет тебя я даже не сомневался, – успокоил друга косморазведчик.
– Давай сначала выберемся отсюда, а потом уже будем решать, куда и кому идти, – сказала девушка. – Какие у тебя по этому поводу соображения?
– А тут варианта только два, – развел Плюх руками. – Или идти вперед, или возвращаться в поселок. Второй вариант – однозначная, пусть и медленная, смерть от голода и жажды или от… сами знаете чего, кое-кто просил не вспоминать… У первого же варианта исхода может быть, как минимум, три: барьер нас не пропустит, и тогда остается лишь вариант номер два; мы проходим сквозь барьер, но попадаем в «пересылочный пункт» с неизвестными для любого из нас последствиями; и, наконец, барьер пропускает нас в нашу реальность.
– Или не в нашу, – буркнул Шершень.
– Возможно, – согласился разведчик, – но маловероятно. Так что мы будем делать? Голосовать?
– Нечего тут дурью маяться! – припечатал сталкер. – Каждый сам за себя решает. Кто хочет, пусть возвращается и подыхает, а лично я – хренушки! Пусть и на войну заберут – всяко лучше, чем с голодухи загнуться или умом тронуться от излучения. Как хотите, а я пошел, так-на!..
И Шершень, сняв для чего-то с плеча винтовку, зашагал с ней наперевес к барьеру, словно в штыковую атаку. Достигнув преграды он чуть замедлился, но тут же с глухим «чпоком» оказался по другую ее сторону. Оглянулся, растерянно завертел головой, а потом почесал в затылке, забросил «Печенгу» за плечо и присел на корточки, явно собираясь ждать остальных.
– Где он?! – воскликнула Забияка.
– Он в Зоне, – сглотнул Плюх. – Только, похоже, нас он не видит…
– Так и должно быть, – успокоилась девушка. – Если в Зоне обойти Лазаревское, или подходить к нему изначально с этой стороны, то поселка не видно. Причем, не просто не видно, а его будто и нет – ни барьера, ни вообще какого-либо следа.
– Значит, идем?
– Дело твое. Лично я – точно иду.
Сказав это, Илона тоже зашагала к барьеру. Разведчик с «богомолом» и не подумали от нее отставать.
Очутившись снова в Зоне, Плюх испытал такую радость, словно вернулся домой. Он даже развел в безотчетном порыве руки, собираясь обнять Илону, но, увидев в ее глазах огонь возмущения, быстро развернулся к Блямсу и обнял его. «Богомол» ответил взаимностью, скрестив суставчатые лапы за спиной косморазведчика, и нежно «промурлыкал» ему прямо в ухо:
– Блямс-блямс-блямс-блямс!
– Может, отложите обмен любезностями на более подходящее время? – сухо бросила девушка.
– А чем неподходяще это? – освободившись из объятий друга, улыбнулся Плюх.
– Мы – на открытой местности в Зоне. Этого мало?
– Никого поблизости не видно, – огляделся косморазведчик. – Аномалии, если что, я увижу. Так что…
– Забияка дело говорит, – поднялся с корточек Шершень. – Идти надо. Дело к вечеру, а мы торчим тут, как хрен знает кто, так-на.
– Ну так идите, – махнул рукой Плюх. – У нас ведь теперь пути-дороги разные.
– Чего это разные? – насупился сталкер.
– Так ведь я к ученым иду. Блямс, понятно, со мной. Ты к ученым не хочешь, так что извини за беспокойство, спасибо за все и будь здоров, как говорится. Ну а Ил… Забияке домой пора, как я понимаю, отец-то волнуется небось.
– А чего это ты о моем отце печалишься? – рассерженной кошкой фыркнула девушка. – И командовать мною тоже не смей! Я – офицер, а ты – не пойми кто. Я сама буду решать, куда мне идти, равно как и все остальное делать, понял?
– За меня тоже не решай, – пробурчал Шершень. – К ученым он собрался!.. Мы вот сейчас с Забиякой уйдем – ты чего делать станешь? Где своих ученых найдешь?..
– Вы чего это, а?.. – удивился Плюх. – Не понимаю вашей агрессии… Я просто не хочу никого принуждать делать то, что считаю нужным лично я. Прогонять я никого не прогоняю, но я ведь понимаю, что у каждого из вас свои дела. Ну а как пройти к ученым, разве вы мне не подскажете?
– Я привык выполнять свои обещания, так-на, – продолжил ворчание сталкер. – Сказал, провожу тебя до корабля – так и сделаю. К ученым – да, не хочу, на хрен нужно, но коли тебе приспичило – держать не стану, иди, а я в сторонке обожду.
– Корабль? – задумчиво и медленно, будто пробуя слово на вкус, проговорила Забияка. – Та самая «Ревда», о которой ты рассказывал? Весьма и весьма любопытно. Я тоже не прочь взглянуть на это чудо.
– Но твой отец…
– Опять?!.. Какой же ты все-таки несносный!.. Но ежели тебе так будет спокойнее, я отправлю ему сообщение.
Девушка засучила левый рукав и принялась что-то сноровисто набирать на точно таком же, что и у Шершня, коммуникаторе. Закончив, она вновь опустила рукав и спросила:
– Теперь ты доволен?
– Я же не знаю, что ты написала, – развел руками Плюх.
– Написала: «Не изволь беспокоиться, жива-здорова, лечу с бароном Мюнхаузеном на Луну».
– Ты что?! – всплеснул руками косморазведчик. – На какую Луну?! С кем ты летишь?.. Твой отец с ума сойдет!
– Если бы он еще этого Мюнхаузена увидел – точно бы сошел, – усмехнулась Илона. И презрительно бросила: – Да не трясись ты так, шучу я. Никуда я с тобой не полечу. Да и ты тоже. Тот Мюнхаузен, который из книжки, более правдоп