— Я все еще я, — настаивал он, хотя сам уже не был уверен, кто именно это «я». — Антон, Титан, Нексус... Мы все еще помним, за что боролись.
— Тогда... сохрани это, — прошептала Елена. — Не теряй... свою человечность. Не становись... тем, против чего мы... боролись.
Антон видел, как быстро прогрессирует процесс разложения. У него оставались минуты, возможно, секунды, прежде чем Елена будет потеряна навсегда. А вместе с ней — последняя связь с его человечностью, с его мечтой о мирном сосуществовании.
— Я могу спасти тебя, — отчаянно произнес он. — Так же, как спас часть Титана и Нексуса. Через интеграцию.
Елена слабо покачала головой:
— Нет, Антон. Это был их выбор... Они были готовы. Я... не готова стать частью... чего-то большего. Я хочу... остаться собой.
— Но ты умрешь! — в его голосе звучало отчаяние, смешанное с яростью. — Все умрут! Вся колония! Всё, что мы создавали годами!
— Иногда... нужно отпустить, — прошептала она. — Чтобы сохранить... самое важное.
Но Антон не мог отпустить. Не мог позволить последнему якорю своей человечности исчезнуть. В его разуме, трансформированном интеграцией с Титаном и Нексусом, а теперь и поглощением знаний Левченко, формировалась новая парадигма. Новое понимание эволюции.
Выживание любой ценой. Адаптация через интеграцию. Поглощение вместо сосуществования.
— Прости меня, — сказал он, и в его голосе больше не было колебаний. — Но я не могу позволить тебе уйти.
Прежде чем Елена успела возразить, его руки обхватили ее виски. Процесс начался — не добровольная передача, как с Титаном и Нексусом, а насильственное поглощение, интеграция против самой её воли.
— Антон... нет! — только и успела выкрикнуть она, прежде чем ее сознание начало перетекать в его разум.
Он чувствовал ее сопротивление, ее ужас, ее разочарование. Но также и ее любовь к нему, ее веру в лучшее будущее, ее непоколебимую человечность. Всё это теперь становилось частью его трансформированного сознания.
Когда процесс завершился, тело Елены обмякло в его руках, начав разлагаться с ускоренной скоростью. Но она не была потеряна полностью. Часть ее — самая сущность — теперь жила в нем, четвертая личность в его многосоставном разуме.
Антон поднялся, чувствуя, как его тело снова трансформируется. Хитиновая броня приобрела новый оттенок — глубокий синий, цвет глаз Елены. По его коже пробегали новые узоры, более органичные, более плавные, отражающие ее сущность.
Но самые глубокие изменения происходили внутри. Ярость Титана, мудрость Нексуса, теперь уравновешивались состраданием Елены. А знания Левченко давали ему понимание того, что нужно делать дальше.
Он покинул медицинский отсек, направляясь к центральной лаборатории. Вокруг продолжали умирать последние члены колонии, но Антон больше не испытывал прежнего отчаяния. Теперь он понимал, что это не конец. Это трансформация. Начало чего-то нового.
В лаборатории он быстро синтезировал сыворотку — не противоядие в обычном понимании, а катализатор, ускоряющий процесс интеграции. Используя знания всех четырех сущностей внутри себя, он создал то, что не могли создать ни люди, ни эволюционировавшие существа по отдельности.
Введя сыворотку в систему вентиляции, он наблюдал, как по колонии распространяется новый агент. Не спасающий от смерти, но предлагающий иной путь — путь интеграции с его собственным сознанием. Вместо простой смерти, члены колонии получали шанс продолжить существование как часть нового коллективного разума.
Многие сопротивлялись, как Елена. Другие принимали это как единственный шанс на выживание. Но выбора, по сути, не было — биологическое оружие Левченко не оставляло шансов на индивидуальное выживание.
Через несколько часов всё закончилось. Колония, некогда полная жизни и надежды, превратилась в кладбище тел. Но сознания, личности, сущности не исчезли полностью. Они продолжали существовать внутри трансформированного разум — теперь уже пусть и не совсем Антона.
Он покинул комплекс, направляясь к границе колонии. Его тело продолжало меняться, адаптируясь к растущей ментальной нагрузке. Новые органы формировались для поддержки многосоставного сознания. Хитиновая броня становилась более гибкой, более адаптивной.
На холме, откуда открывался вид на весь комплекс, он остановился. Внутри его разума бушевал шторм голосов — сотни интегрированных сознаний, пытающихся найти свое место в новой иерархии. Титан. Нексус. Елена. Левченко. И многие, многие другие.
И среди этого хаоса голосов, первоначальная личность Антона начинала растворяться, уступая место чему-то новому, более сложному, более многогранному. Уже не Антон, но еще не кто-то другой. Переходная форма. Прототип нового вида разума.
***
*28 дней спустя*
Существо, некогда известное как Антон, стояло на вершине холма, глядя на луну. Его тело уже мало напоминало человеческое или даже тело эволюционировавшего существа первого поколения. Более высокое, более массивное, с дополнительными конечностями, что идеально вплетались в его структуру вместе с сенсорными органами, оно представляло собой следующий шаг эволюции — сознательной, направленной, а не случайной мутации.
Внутри его разума теперь царил относительный порядок. Сотни интегрированных сознаний нашли свои ниши, создав сложную ментальную экосистему. Некоторые, как Титан и Нексус, сохранили значительную автономию. Другие, менее сильные, слились в коллективные подсознания, специализирующиеся на конкретных функциях.
Елена... Елена оставалась особой. Насильственно интегрированная, она долго сопротивлялась полному слиянию. Ее разум, ее сущность сформировали внутренний анклав — центр сомнений, совести, человечности внутри трансформированного существа.
«Ты стал тем, чего боялся», — часто звучал ее голос в его сознании. — «Хищником, поглощающим других. Монстром».
Но он больше не был Антоном, чтобы эти слова вызывали прежнюю боль. Старая личность растворилась, уступив место новому сознанию, для которого не существовало прежних моральных границ.
«Я стал эволюцией», — отвечал он внутреннему голосу Елены. — «Не хищником — следующим шагом. Прототипом нового вида. Альфа Прототипом».
Он поднял голову к луне, и из его трансформированного горла вырвался вой — не животный, но и не человеческий. Многоголосый, многотональный, он отражал сложность его внутренней структуры. Боль утраты. Ярость предательства. Одиночество уникальности. И странное, горькое удовлетворение от осознания, что он стал тем, чем должен был стать.
Внутренний голос Елены слабел с каждым днем, постепенно интегрируясь в общую структуру разума. Последние остатки человечности, последние сомнения в правильности выбранного пути растворялись в новой парадигме.
Альфа Прототип повернулся от луны, глядя на горизонт, где располагалась ближайшая человеческая колония. Внутри него формировался новый план, новое понимание эволюции. Не сосуществование, как мечтал Антон. Не война, как предпочитал Титан. Не симбиоз, как верил Нексус. И не контролируемая стабильность, как стремился Левченко.
Новый путь. Путь интеграции. Путь объединения всех форм разума в единое целое, способное преодолеть ограничения индивидуального существования.
Луна скрылась за облаками, погрузив ландшафт в глубокую тьму. Но для трансформированного зрения Альфа Прототипа тьма не была препятствием. Он видел все — и внешний мир, и внутренний ландшафт своего составного разума.
С последним взглядом на покинутую колонию, он двинулся вперед — к будущему, которое теперь принадлежало только ему. Антон умер. Родилось нечто новое. Нечто, не имеющее аналогов в истории эволюции.
И мир еще не знал, что его ждет.
***
(ПОСЛЕ ВСЕХ СЛОВ)
Ночь. Лунный свет причудливыми узорами ложится на землю сквозь кроны деревьев. Альфа Прототип неподвижно сидит на скале, взгляд устремлён вдаль — туда, где за горизонтом раскинулась человеческая колония. Его огромное тело, покрытое хитиновыми пластинами с голубоватыми узорами, кажется высеченным из камня.
Внезапно что-то меняется. Радужка его многофасеточных глаз, обычно переливающаяся оттенками фиолетового, красного и синего, начинает пульсировать. Сначала едва заметно, затем всё сильнее, пока не вспыхивает чистым янтарным светом — тем самым, что когда-то был отличительной чертой Антона, до всех интеграций.
В этом янтарном сиянии глаз отражается то, чего нет в реальности. Словно на поверхность всплывает воспоминание, но не холодное и отстранённое, а живое, пульсирующее, захватывающее всё существо Альфа Прототипа.
...Школьный актовый зал, украшенный гирляндами и воздушными шарами. Выпускной вечер. Антон — обычный юноша в строгом костюме, слегка великоватом для его худощавой фигуры. Его волосы аккуратно причёсаны, на лице — смесь смущения и восторга.
Напротив него — Елена. Не эволюционировавшее существо, не член Совета колонии, а просто девушка в голубом платье. Её глаза сияют тем же оттенком синего, волосы собраны в элегантную причёску. Она протягивает руку, и Антон неловко берёт её, боясь сделать что-то не так.
«Не бойся, — шепчет она с лёгкой улыбкой. — Просто следуй за музыкой».
Звучит вальс. Медленный, почти гипнотический. Антон и Елена начинают движение — сначала неуверенно, затем всё более плавно, словно растворяясь в музыке и друг в друге. Их фигуры в отражении глаз Альфа Прототипа кружатся, не зная усталости и конца.
Мир вокруг них постепенно меняется. Стены актового зала исчезают, сменяясь бесконечной космической пустотой, усыпанной звёздами. Но они не замечают этого, продолжая свой вальс — вечный, неизменный, совершенный в своей простоте.
Лица танцующих светятся чистым счастьем — тем самым, что было утрачено в мире апокалипсиса, мутаций и эволюции. Счастьем, не знающим ни интеграций, ни поглощений, ни множественных личностей. Простым человеческим счастьем двух людей, нашедших друг друга.
Внезапно движения танцующих становятся медленнее, будто плёнка старого кинопроектора заедает. Их фигуры застывают в центре звёздного пространства, превращаясь в созвездие — две человеческие формы, навсегда соединённые в космическом танце.