Константин БояндинВыше неба
Часть 1Средний мир
Глава 1Разговор
Дорога к лагерю взбиралась с холма на холм, петляла и кружилась. А первое, что увидели пассажиры автобуса: исполинская статуя Ленина. Вождь мирового пролетариата замер, так и не окончив шага, и простёр позеленевшую от времени длань на восток — словно подбадривал Солнце. Черты лица на таком расстоянии не различить, да не очень-то и хочется — слишком уж жутко выглядит исполинский замшелый валун головы.
Естественно, первым делом все принялись фотографировать статую. Все, кроме Олега. Задолго до отъезда он успел как следует изучить географию лагеря; статуя уже не удивляла ни размером, ни видом.
У спортивного лагеря короткое название: «Ad astra». «К звёздам» то есть. Странно, что они не включили первую часть крылатой фразы: «через тернии». Говоря о терниях, последние десятки метров тропинки, подводящей к воротам, густо заросли репейником. Пришлось потратить несколько минут, чтобы освободиться от цепких зелёных колючих шариков.
Лагерь родом из Советского Союза, но выглядит очень даже современно: солидный забор, который так просто не перелезть, камеры наблюдения — а ведь площадь лагеря без малого восемь квадратных километров. Восемьсот гектаров, как написано в брошюре, словно речь о полях, с которых урожай собирают.
На входе в лагерь — на вахте — придирчиво проверили документы и без лишних обиняков направили в административный корпус, ближайший ко входу, где уже выстроилась очередь. Олег особо не торопился, почти весь автобус успел уйти вперёд. Однако очередь двигалась быстро, и вот уже через пятнадцать минут улыбчивая девушка в униформе зарегистрировала Олега, проверила документы и квитанцию об оплате, выдала очередную брошюру и листок с правилами распорядка. Когда Олег прочёл и подписал, что ознакомлен, получил электронный ключ. И впрямь современно: в «Олимпии», в которой он был два года назад, всё куда проще и старомоднее.
Мобильные устройства, которые с собой привёз, можно держать или в сейфе в своей комнате, или в камере хранения в административном корпусе. Пользоваться мобильной связью — звонить родителям, например — можно только в строго установленное время. Всем гостям — спортсменам — выдают другие устройства, ими можно пользоваться на территории лагеря, но во внешний мир не позвонить. Тоже удобно! Олег оставил в камере хранения то, что безусловно запрещено — весь «сухой паёк», который выдали родители в дорогу, и аптечку. Медсестра есть в каждом корпусе, а медкорпус работает круглые сутки, здесь с этим серьёзно.
Ещё через полчаса Олег уже входил в свой номер.
Техника действительно шагнула далеко вперёд: в «Олимпии» было очень сложно в сфере удобств. Одна из самых неприятных, но важных забот — стирка: после тренировок одежду хоть выжимай, и медлить со стиркой нельзя. У Олега лет с тринадцати чувствительность к подобным запахам обострилась настолько, что в той же «Олимпии» иной раз отчётливо комок вставал в горле в самый неподходящий момент.
А здесь мало того, что целых две стиральных машины — номер двухместный — так ещё и готовый комплект средств для обработки и одежды, и обуви. Роскошь! Соседа по комнате пока не было — не приехал ещё, раз нет вещей, Олег провёл следующие полчаса разбирая чемодан. Надо отдать отцу должное: вещей хоть и много, но ничего лишнего (зато практически всё минимум в трёх экземплярах: учли опыт «Олимпии»).
Судя по тексту брошюры, «Ad astra» находится на высоте пятисот пятидесяти метров над уровнем моря, крупных городов — источников света — рядом нет, и звёзды на небе должны быть хорошо видны. Заодно и это проверим.
В жилых корпусах три этажа; Олегу достался номер на первом, с окном на восток. Очень удачно вышло. Жаль, что не получилось заказать одноместный — их раскупили настолько быстро, что Олег не успел толком огорчиться. Перед тем, как войти в ворота «Ad astra», он отправил родителям короткое сообщение о том, что доехал, и дождался подтверждения. Всё, теперь двадцать пять дней свободы. Не то чтобы родители так уж тяготили своим присутствием, но… Свобода есть свобода.
В конце каждого этажа, за техническими комнатами, небольшой зал для отдыха. Ничего лишнего: кулеры, исправно заряженные водой (естественно, воду здесь всерьёз не охлаждают), множество диванов и стульев. Столик, на нём всё те же брошюры. Всё тот же лист с правилами распорядка — на стене.
Так. Сегодня ещё будет беседа с тренером, медосмотр и всё такое, но для этого специально вызовут, можно не ходить никуда и не ждать. В зале уже было пятеро парней — некоторых из них Олег смутно помнил по «Олимпии». Поздоровались, представились, как всегда. Времени и поводов общаться будет ещё столько — не обрадуешься. Парни приходили и уходили — народ собирается, почти все приедут ещё до обеда. Олег закрепил наушники и включил в плеере музыку негромко, фоном. Сел на диван — так, чтобы смотреть в окно — и некоторое время просто смотрел в сторону далёких гор и улыбался.
— Смотри-ка, Сухоножкин!
Олег сделал вид, что не заметил. Так же сидел, так же смотрел и улыбался. Что ж, этого стоило ожидать. Игнат Ворошилов — тот самый, из-за которого Олег заработал дисквалификацию. И голос почти не изменился. Про манеры умолчим — нет смысла говорить о том, чего нет. Олег оставался необычайно спокойным — сам себе удивился, если честно — а в память уже вернулись уроки и наставления Тихонова. Человека, который собаку съел на самых сложных переговорах.
— Сухоножкин, ты что, оглох?
Олег не торопясь выключил плеер и убрал наушники. Посмотрел на часы: уже должны вызвать на медосмотр. Он оглянулся: в зале уже человек двенадцать, не считая его самого и Ворошилова — и все окружающие молча смотрят на них двоих.
«Никогда не вступай в такие разговоры, — говорил Тихонов. — Задавай свои правила, не позволяй себя отвлекать, не обращай внимания на провокации».
— Ба, да это же Игнат Ворошилов! — удивился Олег, поднимаясь на ноги. Ворошилов, естественно, одет во всё самое-самое; здешние правила куда строже, чем в «Олимпии», не то Игнат и сейчас держал бы в руке свой «айфон», или чем он на данный момент пускает пыль в глаза. — А я уж и не надеялся!
Ворошилов оторопел и умолк. Тогда, два года назад в «Олимпии», он был и выше ростом, и в целом крупнее Олега. А сейчас ровно наоборот: Олег на голову выше своего «персонального тролля», как прозвал его отец Олега, да и по остальным параметрам не уступает. Кроме, простите, пуза: Ворошилов так и остался, прямо скажем, чрезмерно упитанным. Как ему это не мешает? Он ведь бегун!
— Что-то ты не очень вырос, — сказал Олег сочувственно, глядя Ворошилову в глаза. — Плохо питаешься? Ты уж постарайся, а то опять уедешь домой с пятым местом.
Ворошилов явно в замешательстве, чего Олег за ним раньше не наблюдал. Олег шагнул вперёд, и Ворошилов… Попятился и отвёл взгляд. Издевательскую усмешку словно смыло с лица.
В кармане у Олега послышался музыкальный сигнал. Не отводя взгляда от глаз Ворошилова, достал из кармана здешний мобильник и бросил взгляд на экран. Ого. Пройти к директору. Зачем, интересно?
— Извини, потом поболтаем, — пообещал Олег, пряча мобильник в карман. В зале стояла полная тишина, слышно лишь тихое весёлое журчание в кулере. А у входа в зал появился охранник — тот, что обычно сидит на вахте. Кто и зачем его позвал? — Директор вызывает.
Он быстрым шагом прошёл мимо удивлённого охранника, и ни звука не раздалось за спиной.
Олег узнал директора, Томилина Петра Степановича. Видел его фото в фотоальбоме у деда — они с Томилиным вместе были в тогдашней олимпийской команде.
— Олег Сухоруков? — Томилину тоже далеко за шестьдесят, но как крепко выглядит! — Рад знакомству. Присаживайся.
Олег присел на стул напротив, а Томилин тем временем смотрел на экран компьютера. Секунд десять смотрел, затем встретился взглядом с Олегом.
— Как провёл предыдущий год? Отдыхал?
— Нет, Пётр Степанович, — улыбнулся Олег. — Занимался.
— Не у Романова, случайно?
«Он явно всё знает», — подумал Олег. Захотелось вздохнуть и усмехнуться, но сдержался. И дед Олега, Валентин Сухоруков, и друг деда, Романов, долгое время работали тренерами. Дед ушёл в отставку по инвалидности, а Романов всё ещё в строю. И ему тоже далеко за шестьдесят.
— У Романова Валерия Васильевича, — кивнул Олег. — Отец посоветовал к нему обратиться — я у него и занимался всё это время. Два раза сходил с родителями в поход по Алтаю. В соревнованиях не участвовал, но был на всех плановых тренировках.
— Узнаю Сухоруковых, — улыбнулся Томилин и посветлел лицом. — Всё основательно. Молодец, что не бросил. Я перечитал подробности той дисквалификации, Олег. — Он посмотрел в глаза парню. — Ничего не хочешь пояснить?
— Я не сдержался, Пётр Степанович. — Олег постарался это сказать настолько спокойно, насколько смог. — И не горжусь тем, что сделал. — Он смотрел в глаза директора, не отводя взгляда.
— Тёмная история, — покивал Томилин. — Но ты сделал выводы и справился, это главное. Вижу, вижу, у Валентина тоже был такой взгляд. — Томилин широко улыбнулся и поднялся из-за стола; поднялся и Олег. — Олег, ты уже знаешь, что Ворошилов тоже здесь. Не сомневаюсь, что ты не позволишь ему спровоцировать тебя повторно. Просто прошу — будь осторожнее.
— Обязательно, Пётр Степанович, — кивнул Олег. Директор обошёл стол и протянул руку. Вот это хватка!
— Удачи, Олег. — Томилин проводил посетителя до двери. — Сейчас на медосмотр — налево, пятый корпус.
Медосмотр прошёл вполне буднично: на каждом тренировочном мероприятии, а их у Олега было шесть после того злополучного сезона в «Олимпии», проводятся подобные процедуры — придирчивые и, если честно, неприятные.
— Восемнадцать полных лет, — посмотрел врач лагеря, Котов, на карточку Олега. — Вы в отличной форме, Олег Владимирович. Пили что-нибудь тонизирующее последние двадцать четыре часа? Кофе, энергетики?