Началась круглосуточная работа. Оба конструкторских коллектива «Компрессора» были слиты в единое СКБ под руководством главного конструктора В. П. Бармина (в последующем академика, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий). Кроме того, на время работ по завершению создания серийной боевой установки РС-132 на «Компрессоре» был сформирован штаб ведущих конструкторов СКБ в составе Ю. Э. Эндеки, В. А. Тимофеева, Ш. А. Шехтмана и меня. Дежурили круглосуточно, по два человека в смену. Задачей штаба являлось оперативное решение технических вопросов, возникавших у заводов-кооператоров. А их было немало. Не отработанные производством чертежи содержали неувязки и ошибки, кроме того, в них при изготовлении узлов и деталей вносились конструктивные изменения; узлы и детали не соответствовали довоенному профилю тех или иных заводов-кооператоров, не было технологической оснастки и специнструмента и т. д., а сроки — немыслимо короткие.
Не хватало и опытных, квалифицированных рабочих. На «Компрессоре» на сборочные и сварочные работы пришли женщины. На клепку направляющих были поставлены ученики ремесленного училища из Коломны. Они жили на казарменном положении и в труде не отставали от взрослых.
Весь коллектив, привлеченный к производству установки РС-132, работал с большим энтузиазмом, чувством личной ответственности перед Родиной. «Тревога за судьбу своего отечества настолько была велика, что исчезла грань между дневным и ночным временем. Рабочие добровольно работали по две и даже три смены, делая небольшие перерывы для кратковременного отдыха», — вспоминает М. Т. Шевцов, бывший в то время военпредом Главного артиллерийского управления Красной Армии по приемке установок БМ-13 на «Компрессоре».
Детали и узлы доставлялись на «Компрессор» с нарочными на автомашинах и даже на трамваях днем и ночью, несмотря на воздушные тревоги и бомбежки.
Опытный образец РС-132 имел конструктивные и технологические недостатки: направляющие планки недостаточно прочно крепились на балках и при выстреле их крепление нарушалось; электроконтакты на направляющих разрушались при заряжании; система прицеливания не обеспечивала точность наведения и т. д. Были получены замечания с подмосковного полигона и от батареи капитана Флерова после фронтовых испытаний. Все это на «Компрессоре» пришлось устранять в процессе производства.
В кратчайший срок, за считанные дни, на заводе доработали конструкцию боевой установки, улучшили технологию ее изготовления, и уже в конце июля 1941 года первые образцы ракетных боевых машин прошли испытания на подмосковном полигоне.
В августе серийная установка была принята на вооружение Красной Армии, ей было присвоено официальное название «боевая машина — 13» (БМ-13), чертежи утверждены для массового серийного производства.
Это была победа героического труда конструкторов, технологов, рабочих «Компрессора» и других заводов. Это явилось и практическим завершением многолетних исканий советских ученых и конструкторов; начатых задолго до войны. Это была большая помощь москвичей фронту.
Успешно справившись с работой по созданию серийной установки БМ-13, наше СКБ стало головным по совершенствованию и разработке новых ракетных установок и играло эту роль до конца войны.
В июле 1941 года «Компрессор» и его СКБ получили задание спроектировать и изготовить опытные образцы многозарядной самоходной установки для пуска реактивных снарядов калибром 82 миллиметра. Для ускорения было решено частично использовать узлы и детали установки БМ-13, а в качестве направляющих — освоенные промышленностью дюралевые направляющие («флейта»), применявшиеся в авиационных ракетных установках.
Ведущим конструктором был Ю. Э. Эндека. В начале августа опытные образцы прошли испытания на полигоне, и новая 36-зарядная установка на шасси автомашины ЗИС-6, получившая наименование БМ-8-36, была принята на вооружение Красной Армии.
Серийное изготовление БМ-8-36 было поручено заводу «Красная Пресня»; ему помогала кооперация по изготовлению узлов и деталей. Вскоре эти установки появились на фронте.
...Первая военная осень. С фронтов поступали сведения о снижении маневренности ракетных установок вследствие их недостаточной проходимости в лесисто-болотистых местностях. Встал вопрос о создании ракетных установок БМ-13 и БМ-8 на гусеничных машинах. Для БМ-13 было принято шасси гусеничного трактора СТЗ-5. Ее разработка началась одновременно на «Компрессоре» и Воронежском заводе имени Коминтерна.
На «Компрессоре» мы применили скоростной метод совмещения разработки с изготовлением и завершили ее раньше воронежского завода.
Как это удалось? На совещании у главного конструктора решили действовать одновременно тремя конструкторскими группами: моя группа изготовляла установку в цехах без чертежей, по указаниям ведущего конструктора, используя узлы и детали установки БМ-13 и выдавая эскизы на их изменение или изготовление новых; группа В. А. Тимофеева снимала в цехах эскизы с готовых узлов и деталей и передавала их в СКБ, где группа В. М. Васильева по ним выполняла рабочие чертежи.
Всего две недели потребовалось, чтобы разработать и изготовить опытные образцы и чертежи. Образцы успешно прошли испытания, и в сентябре чертежи установки были направлены в Воронеж для серийного изготовления.
В начале октября 1941 года СКБ при участии группы конструкторов РНИИ была разработана, изготовлена и принята на вооружение установка БМ-8-24 на легком танке Т-40 (Т-60). Ведущим конструктором был В. А. Тимофеев. В ней впервые были применены направляющие типа «балка», аналогичные направляющим БМ-13.
Вскоре завод «Компрессор» получил приказ об эвакуации на Урал. Демонтировалось оборудование, уезжали люди. В последний момент сотрудники СКБ были задержаны в Москве ввиду необходимости разработать ракетные установки БМ-13 и БМ-8 на бронированных железнодорожных платформах для обороны Москвы. Тогда же стали приходить боевые машины, «раненные» в боях под Москвой. Завод получил указание приостановить эвакуацию и создать на своей территории ремонтную базу.
Оставшиеся компрессоровцы и без приказа были готовы ремонтировать поврежденные установки, но отсутствовали чертежи — их уже отправили на Урал. По памяти, по деталям и узлам ремонтируемых установок ведущие конструкторы СКБ восстановили чертежи. В опустевших цехах налаживался ремонт. К нам приезжали фронтовики и порой сами принимали участие в ремонте, лишь бы скорее получить свою боевую технику, чтобы снова громить врага.
Отремонтированные установки не красили, на это не оставалось времени. Включали краску и кисти в комплект запасных частей боевых машин, и расчеты сами красили их по дороге на фронт.
...Декабрь 1941 года. Эвакуированные на Урал заводы еще не развернули работу, а потребности фронта в ракетном оружии непрерывно росли. Ощущалась необходимость срочно возобновить производство в Москве. Сначала для этого ремонтная база была преобразована в филиал эвакуированного завода, затем — в самостоятельный завод «Компрессор» (эвакуированный завод стал называться «Челябкомпрессор»), где и развернулось изготовление новых ракетных установок — наряду с ремонтом. Это стало возможным благодаря тому, что после прекращения эвакуации в Москве еще осталась группа высококвалифицированных кадровых работников «Компрессора», хорошо знавших производство ракетных установок.
Большую помощь оказали тогда горком и райком партии. Представители московского филиала получили право отбирать все необходимое из неотправленного оборудования на других заводах и с эшелонов на Московском железнодорожном узле. С предприятий столицы к нам направляли слесарей, сварщиков и других квалифицированных рабочих. Новый коллектив взялся за работу. Люди спали по очереди по два-три часа в сутки, не выходя с завода.
В декабре на «Компрессоре» было изготовлено пять установок на бронированных железнодорожных платформах — три 16-зарядные для пуска РС-132 и две 72-зарядные для пуска РС-82. Ведущим конструктором первой из них был я, а второй — В. А. Тимофеев. В январе 1942 года на заводе было изготовлено 68 ракетных установок и 166 отремонтировано.
В начале того же года «Компрессору» было поручено сконструировать ракетные установки для речных и морских торпедных и бронекатеров, а также для малых судов военно-морского флота. Конструкторы СКБ завода создали 24-зарядную установку для пуска реактивных снарядов калибром 82 миллиметра, 16- и 32-зарядную для реактивных снарядов калибром 132 миллиметра.
Опытные образцы прошли корабельные испытания, и в составе Волжской военной флотилии они с большим успехом были применены в битве под Сталинградом.
Ракетные установки на торпедных и бронекатерах применялись также Азовской, Днепровской, Дунайской военными флотилиями, а также на Черном, Балтийском морях и на Онежском и Ильменском озерах.
Подобные установки применялись военно-морским флотом впервые в мире.
В начале 1942 года был создан тяжелый реактивный снаряд фугасного действия калибром 300—310 миллиметров. Для его пуска требовалось специальное устройство. Оно также было сконструировано в СКБ завода «Компрессор». Пусковые станки М-30 и М-31 успешно применялись на всех фронтах Великой Отечественной войны при наступательных операциях. Главному конструктору СКБ В. П. Бармину за их создание была присуждена Государственная премия СССР.
В апреле — июне 1942 года по инициативе СКБ завода были разработаны и изготовлены опытные образцы 48-зарядной установки БМ-8 на автомашине (ведущий конструктор В. М. Васильев). Эта установка стала до конца войны основной для пуска ракетных снарядов калибра 82 мм.
В 1943 году на основе накопившегося опыта, замечаний и предложений с фронта СКБ разработало взамен установки БМ-13 первого выпуска улучшенную установку БМ-13Н (ведущий конструктор В. А. Рудницкий), которая стала основной боевой установкой для пуска РС-132 мм до конца войны.
Одной из самых значительных работ конструкторов завода «Компрессор» было создание в 1944 году самоходной 12-зарядной установки БМ-31-12 для пуска тяжелых реактивных снарядов калибра 300 мм. Интересна история ее рождения. Сначала была разработана, испытана и принята на вооружение армии установка без направляющ