о.
Обратившись к Науменко, Флеров приказал еще раз тщательно осмотреть деревню Богатырь.
— Прошу быть особенно внимательным. Почаще останавливайте машину, прислушивайтесь. Если обнаружите врага, тут же возвращайтесь обратно, либо тотчас известите нас любыми средствами. Ждем вас до двадцати двух часов!..
Вот и конечная цель моего теперешнего похода. Миновав лес, я добрался, наконец, до Богатыря. Звучит где-то радио, слышно хлопанье дверей в домах, выводят серенады петухи на подтаявшей, но еще покрытой снегом улице. У околицы пофыркивает новенький, оранжевого цвета совхозный трактор, везущий на прицепе торф. Мальчишки ставят скворечники на тополях и липах.
Мне вдруг вспомнился такой же весенний день далекого детства: мы едем с дедом на санях в Климов Завод на воскресный базар, чтобы купить к лету стан колес. И, уступив моим настойчивым просьбам, дед рассказывает, почему деревня называется Богатырь. «Русский богатырь проживал тут. Давным-давно это было. Однажды он сразился с пришлым ворогом. И находился тот ворог под Вязьмой, почитай, в полусотне верст отсюда. Чугунными ядрами швыряли друг в дружку. Так вот с третьего раза наш русский богатырь и размозжил голову врагу. С тех пор и пошло это название — Богатырь».
Флеров и его соратники наверняка не знали этого сказа. Но как же был он похож со своими минометчиками на былинного богатыря! И как была в этом случае щедра к нему судьба, поставив его лицом к лицу с врагом именно у этой деревни.
...Вон как оно все обернулось для первой батареи реактивных установок, созданной в Москве. В ее состав вошли коммунисты и комсомольцы: москвичи, горьковчане, уроженцы Чувашии. В Наркомате обороны генерал торжественным и взволнованным голосом сказал:
— Вам, товарищ капитан, доверяется военная и государственная тайна первостепенной важности. Подчеркиваю — первостепенной. Ваша часть станет родоначальницей нового советского оружия, которому суждено сыграть важную роль в достижении победы над врагом. Ни в коем случае противник не должен получить хоть какие-либо данные о нем. В безвыходном положении, если таковое возникнет, боевые установки и все боеприпасы взорвать!..
Из столицы боевые машины отбыли 30 июня, а уже 14 июля они нанесли первый молниеносный удар по врагу, захватившему железнодорожный узел в Орше. Через день последовали залпы под Рудней на Смоленщине. Затем батарея участвовала в боях под Ельней, Рославлем, Спас-Деменском.
Фашисты уже три месяца неотступно охотились за батареей, стремясь захватить хотя бы одну установку в целости и сохранности. Вражеским солдатам и офицерам из Берлина предписывалось: «О каждом появлении этих орудий доносить командующему химическими войсками в тот же день».
Капитан хорошо знал людей своей батареи. Проверил их в бою. Александр Кузьмин, Михаил Науменко, Валентин Овсов, Иван Гаврилов, Аркадий Втюрин, Дмитрий Матвеев — на них можно положиться в любой обстановке. Такие не подведут!
Приподнявшись, Флеров чутко вслушивался в тишину: ни выстрела, ни звука машины. Значит, фронт далеко.
Вернулась разведка.
— Все спокойно, — доложил Науменко капитану. — Деревню внимательно осмотрели, в лесу за деревней тоже никого нет!
Через некоторое время капитан снова направил разведчиков к большаку и одновременно приказал минометчикам двигаться вслед за ними. Колонна, растянувшись, шла с выключенными фарами. Когда машины поравнялись с окраиной Богатыря, фашисты внезапно ударили по ним из засады. Самоходки и танки стремились окружить батарею и захватить ее.
Флеров выскочил из кабины первой установки и в тот момент, когда подбегал в темноте ко второй, почувствовал сильный удар в спину от волны разорвавшегося неподалеку вражеского снаряда. Захлебываясь кровью, крикнул:
— Отгоните установку назад и дайте залп!
Завязался бой. Расчеты боевых машин залегли и открыли по врагу густой ответный огонь из автоматов.
У капитана мгновенно созрел план: чтобы всем машинам отойти назад и дать залп, времени нет. Значит, надо произвести залп с места. Это вызовет замешательство среди врагов, позволит сэкономить минуты, необходимые для того, чтобы взорвать установки и тем из минометчиков, кто уцелеет, уйти в лес.
Разорвавшийся рядом снаряд свалил Флерова на землю. Собрав силы, Иван Андреевич с трудом поднялся и возвратился к первой установке. Судорожно хватаясь за дверку автомашины, взобрался в кабину. Теперь для него не было ничего важнее, как сделать то, без чего он не имеет права умереть. Слабеющей рукой он нащупал рукоятку пульта установки. Поворот —и с рамы молнией сорвались снаряды, с гулом улетели в сторону большака и окраины Богатыря, где находился враг. И почти в то же мгновение прозвучал оглушительный взрыв. Боевая установка, начиненная толом, разлетелась на мелкие куски.
Исполняя приказ командира батареи, другие боевые машины также дали по врагу последний залп, а затем все до одной взлетели в воздух.
Гитлеровцы, взбешенные тем, что и на этот раз им не удалось захватить в целости ни одной установки, долго обшаривали с фонариками в руках поле боя, сгребали руками куски металла.
Не все раненые успели укрыться от врага в ближайшем кустарнике. А тех, кому это удалось сделать, нашли ранним утром жители Богатыря, перенесли в пустующий дом, чтобы оказать посильную помощь. Набралось около тридцати человек. Деревенский врач М. Н. Богатырьков перевязал их. Но на другой день об этих воинах узнали фашисты, находившиеся в Знаменке. Они пригнали в деревню грузовик, забрали раненых в райцентр, где затем расстреляли.
Те из красноармейцев, что уцелели, воспользовавшись темнотой, отошли в лес. Спустя некоторое время они пробились через тылы противника к Можайску и преодолели линию фронта. Из 170 минометчиков вышли сорок шесть. Некоторые из расчетов батареи Флерова прорвались в расположение партизанского отряда «Смерть фашизму», которым командовал первый секретарь Знаменского райкома партии П. К. Шматков.
Вскоре флеровцы снова вернулись на фронт и бесстрашно сражались против врага. Многие из них: Валентин Овсов, Аркадий Втюрин, Дмитрий Матвеев командовали батареями, а Михаил Науменко — дивизионом гвардейских минометов.
Подвиг капитана Флерова был для них путеводной звездой, вершиной отваги и мужества, верности воинской присяге.
На месте гибели батареи, у деревни Богатырь, установлен мраморный памятник. На нем надпись: «Доблестным воинам первой в Советской Армии батареи реактивной артиллерии и ее командиру капитану Флерову Ивану Андреевичу, геройски погибшим в боях за Родину в 1941 году».
Память снова возвращает меня к легенде детства, а время — к подвигу капитана Флерова и его батареи. И в который раз с трепетом перечитываю волнующие стихи знаменской школьницы:
Богатыри родились тут в бою
На счастье своему народу.
Геройски отдал Флеров жизнь свою
За Родину, за светлую свободу!
И. Ф. Диброва. В тяжком 1941-м
И. Ф. Диброва, генерал-майор в отставке
...Августовские дни заметно идут на убыль. В сумеречном лесу терпко пахнет травами. Дорога стиснута с двух сторон лесом. Между дорогой и поселком Белые Берега — наш район сосредоточения. Рядом Брянск.
Длительный марш только что завершен. На душе нет покоя. Не оставляют мысли о том, что мы уже на фронте. С новым, неизведанным оружием!
За несколько дней до отправки в действующую армию я был назначен командиром 1-й батареи 1-го дивизиона 1-го гвардейского минометного полка. О гвардейских минометах я ничего не слышал за всю свою прежнюю службу в армии. Мы подготовили надежных командиров расчетов, все они коммунисты; хорошо обучили наводчиков; водителями боевых машин назначили опытных шоферов. Словом, на людей можно положиться. Однако новое оружие в деле мы еще не испробовали. Как-то оно себя покажет?
На первой же рекогносцировке командир дивизиона сообщил нам сведения о противнике, показал на местности, где проходит передний край. Как ни вглядывались через бинокли, немецких захватчиков мы не увидели, но, когда рядом плюхнулся снаряд и пришлось распластаться на земле, стали осторожнее.
По пути на огневые позиции попали под бомбежку. Оказалось, в редколесье обозники беспечно жгли костры, дымилась кухня, стояли повозки. Фашистские самолеты и «посыпали» их бомбами. Думал, что никого не осталось в живых, но нет. Цел оказался и наш «газик». «Поделом! Маскировкой надо заниматься своевременно, — отряхивая землю, сказал командир дивизиона. — Поехали...»
Днем боевого крещения нашего дивизиона и полка стало 24 августа 1941 года. Западнее города Ямполя в лесах и рощах по берегам речки Ивотки разведка обнаружила сосредоточение мотопехоты и танков. Нашему дивизиону было приказано подготовить залп. И вот мы на огневой позиции. Командир дивизиона, проверив в который раз исходные данные для стрельбы, уехал на НП. Он волновался. Его волнение можно было понять — первый залп. Волновались и мы.
Внезапно — вой сирены. Воздущная опасность! В воздухе появились самолеты врага. Уводить машины поздно, уходить в укрытие, в лес никто не решался. Командиры взводов проверяли работу расчетов.
— Не торопитесь, проверяйте все тщательно, самолеты прошли мимо. Работайте спокойно, — подбадривал гвардейцев комиссар дивизиона Александр Данилович Шаповал.
Последовали доклады: «Первая батарея к залпу готова!», «Вторая готова...». И снова подает свой голос сирена. Но в этот момент командир дивизиона передал по телефону: «Огонь!» Комиссар дивизиона повторил команду: «По фашистским захватчикам, залпом, огонь!»
Оглушительные, до боли в ушах, звуки, дым и поднявшаяся в воздух земля в одно мгновение скрыли строй боевых машин. Затем внезапно наступила тишина, и за ней — грохот разрывов.
Когда над огневой позицией развеялась мгла, мы увидели, что самолеты, не сбросив бомб, ложились на второй заход. Фашистские летчики, несомненно, видели, что произошло внизу, но, по-видимому потрясенные, не решились сбросить свой груз. Дивизион, не задерживаясь, оставил позицию.