— Ладно, Славка, — прервал его Юрий Петрович. — Дело в том, что ни к каким секс-меньшинствам наш перец не относится, а с точки зрения ихней морали попадает как раз в самую неудобную категорию — натуральных извращенцев… Его история, пожалуй, будет похуже небезызвестной тебе клинтоновской… Словом, успокойся, Слава, помяни мое слово — дергаться этот Майк не станет. Тем более что даже новичку ясно, что тут и впрямь несчастный случай.
— Посмотрим… Кстати, ты уже встречался с Гродневым? Я имею в виду на Таганке?
— Встретимся через час и все оформим.
— Ладно, а что насчет парня?
— Насчет парня я еще не смотрел, сейчас займусь… Кстати, Денискины ребята, насколько я понял, на «Техас» вышли самостоятельно. Интересно, как им это удалось?
— А-а-а… Это Макс нарыл… Наша красотка, оказывается, так была уверена в своей безопасности по части огласки, что не постеснялась на специальном порносайте разместить объявление вкупе с дружком этим, придушенным… Ну, Макс его и обнаружил, а дальше и того проще, сложили два и два: место знакомства американской парочки с нашей и телефончик, по которому предлагалось звонить потенциальным клиентам: номер зарегистрирован в клубе…
— Ну и ну! — удивился Гордеев. — Вот так вот откровенно? И безбоязненно?
— Наивный ты человек, — вздохнул Вячеслав Иванович по ту сторону провода. — Неужто не знаешь, что со стороны закона за проституцию у нас едва ли не самое мягкое наказание в мире? Что касается клубешника… Ты, может, думаешь, что про этот треклятый «Техас» мы вчера услышали? Ну, так не надейся! И наши, и из прокуратуры в связи с минимум парой-тройкой крупных дел с «Техасом» этим сталкивались. Но исключительно по касательной. Ни одной улики — ни прямой, ни косвенной, сплошные подозрения…
— И что?
— Что-что… Глухо — вот что! Во-первых, с налогами у них все тип-топ, соответственно, и с лицензией и прочими бумагами. Во-вторых, кто-то наверху, возможно, даже у нас, оберегает этот «Техас» как зеницу ока… Вообще-то, как раз в последние два месяца мы в этой связи кое-что нарыли, но пока исключительно на уровне подозрений. Ухватить всерьез не удается, а хватать, похоже, есть что…
— «В-третьих» тоже есть? — поинтересовался Гордеев.
— А як же ж? — ядовито хмыкнул Грязнов-старший. — И прежде всего сам хозяин, Георгий Сопелов, более известный в определенных кругах, посреди которых он ходит в большом авторитете, как Сопло. Отсидка у него всего одна, да и та по хулиганке, правда групповой, при советской власти, в середине семидесятых. Однако пару раз, по делам весьма серьезным, не то чтобы проходил, а вроде как рядом проскальзывал… Ну а что касается этого дела, как думаешь, что именно скажет Сопло, ежели поинтересоваться у него относительно телефончика, заявленного Дианой?
— Думаю, сделает круглые глазенки и сообщит, что слышит об этом впервые в жизни. И что за подобные вещи, равно как и за действия постоянных посетителей и посетительниц своего клуба, ответственности не несет! Да еще и потребует, пожалуй, расправы над негодницей, запачкавшей его честное имя…
— Вот видишь — сам все знаешь! Ладно, Юр, не буду тебе мешать. Кстати, в Химках сейчас Сева Голованов, он тебе еще не звонил?
— Не звонил… Давно он там?
— Вчера утром отбыл. Если хочешь, свяжись с ним, может, есть что-то новенькое.
— Думаю, с этим я пока что погожу, — спокойно возразил Юрий Петрович. — Слушай, я понимаю, что «Техас» клуб не просто закрытый, но очень закрытый. Тем не менее не далее как сегодня вечером мне желательно там побывать — отдохнуть, расслабиться и вообще… А до того мне желательно побывать у Гродневых, присмотреться — а вдруг ваши ментовские, как это у них водится, какую-нибудь ниточку не приметили? Должны же быть у девчонки какие-то подружки плюс записные книжки с их телефонами… В твоих записках об этом ни гугу…
— Может, тебе больше повезет, — вздохнул Грязнов-старший, — а может, местные менты и впрямь лопухнулись. Только ничего существенного там не нашли. Ну а с клубом я тебе, Юра, точно не помощник…
— Ладно, с клубом я сам разберусь!
Просмотр остальных бумаг много времени у него не занял.
Труп Вениамина Кротова, числящегося студентом престижного московского вуза, бойфренда Дианы, был обнаружен в комнате коммунальной квартиры на окраине городка соседкой-старушкой. Хозяин комнаты проживал у супруги, свою же личную жилплощадь сдавал всем желающим, не слишком интересуясь их личностями и не спрашивая документов, через объявление в местной газете и на близлежащих к его хрущевке столбах и заборах.
За день до этого комнатенка и была сдана молодой паре, представившейся соседке супругами. Деньги, по словам хозяина, молодые уплатили вперед за месяц, не торгуясь, хотя цена была явно завышена. На следующий день, точнее, утро старушка по доброте душевной решила пригласить «очень красивых мужа и жену» попить с ней на кухне чайку. После того как на ее стук никто не ответил, бабулька, видимо страдавшая, как все одинокие старики, неумеренным любопытством, увидев, что дверь не заперта, заглянула в комнату и увидела то, что увидела… «Молодой жены», разумеется, и след простыл. Исчез, как выяснилось позже, и небольшой чемоданчик, с которым «супруги» вселились сюда накануне.
Ну а дальше милицейским, как справедливо счел выехавший на место с опергруппой инспектор дознания, действительно просто повезло. Как раз в его дежурство накануне в Химкинское УВД были присланы по факсу снимки объявленных в розыск Дианы и Вениамина. И несмотря на последствия удушения, наблюдательный и отличающийся прекрасной зрительной памятью сотрудник отделения Веню узнал и позвонил в Москву.
Юрий Петрович задумчиво отодвинул от себя папку с документами и посмотрел на часы, прикидывая, проснулась ли уже драгоценная Я ночка, обожающая спать до полудня и даже после оного, и вновь взялся за телефон.
— Привет звезде телеэкрана![2] — шутливо поприветствовал он Яну Станиславовну, отозвавшуюся хоть и сразу, но еще сонным голосом.
— Привет… — По утрам мадемуазель Маевская частенько бывала не в духе, особенно если ночевала одна. — Неужто надумал насчет Швейцарии?
— Все для тебя, дорогая, — продекламировал Гордеев, — и любовь, и цветы, и… И даже горные лыжи!
— Та-а-ак… — пропела Яночка. И поскольку девушкой она являлась весьма и весьма догадливой, то тут же и спросила: — В обмен на что, господин адвокат?
— Фу-у-у… Разве можно быть такой рациональной женщиной? Ты же актриса! Должна чувствами жить, сердцем, а не умом! Может, я просто-напросто хочу провести с тобой вечер в высококлассном местечке? — При слове «высококлассном» Юрий Петрович и сам поморщился, припомнив вчерашний порносайт, пестрящий данным словечком. Но на его интонациях это никак не отразилось. — Одна беда: местечко-то я присмотрел, а вот каким образом попасть туда, пока что не придумал.
— И что же это за место такое труднодоступное? — усмехнулась Яна.
— Всего лишь ночной клуб — «Техас» называется…
Яна слегка присвистнула и помолчала. Молчал, затаив дыхание, и Юрий Петрович. Если Яна откажется пойти с ним в «Техас» или у нее, чего доброго, просто не окажется выходов на этот клубец, придется искать другой вариант. Если Маевская заупрямится, уломать ее вряд ли удастся, ведь сейчас ничего, кроме изредка вспыхивающих умеренной искоркой чувств, их не связывает — не то что в то время, когда Гордеев расследовал убийство Яниной сестры, известнейшей актрисы…
Но Яна на этот раз Юрия Петровича не разочаровала.
— Все ясно, Юрик, ты все-таки взялся за какое-то дело и жаждешь моей помощи… Ладно, в обмен на Швейцарию я, пожалуй, соглашусь. Тем более что в «Техасе» меня кое-кто знает, а остальные узнают в лицо, хоть ты и язвишь мне постоянно насчет телесериалов! Нормальные люди их смотрят и своих любимых актрис знают!..
— Согласен, я — ненормальный! — Юрий Петрович поспешил поддержать Яну, внутренне готовый согласиться вообще с чем угодно, лишь бы Яна не передумала. — Значит, во сколько?
— Заедешь за мной в половине десятого, раньше там делать нечего. И при условии, что потом все мне расскажешь!
— Согласен, — сказал адвокат, но на этот раз гораздо более кислым голосом.
— Надеюсь, никакой стрельбы, как тогда в Испании, ты не затеешь?
— Господь с тобой, Янка, я действительно хочу отдохнуть и расслабиться!
— Ага… А я разве против?.. Ладно, до вечера! Наше вам с кисточкой!
— Пока, — пробормотал Гордеев, но из трубки уже неслись короткие гудки.
Декабрь, 2004 г. Адвокат
Квартира академика Гроднева выглядела именно так, как и положено выглядеть квартире академика. Расположенная рядом с метро «Университет» в старом, когда-то, насколько помнил адвокат, весьма и весьма престижном доме, выстроенном специально для элиты; она отличалась высоченными потолками, просторными коридорами и количеством комнат, судя по всему, не менее пяти. Паркет был настоящим дубовым и сиял так, словно его натерли не обыкновенной мастикой, а воском.
Приехал сюда адвокат вместе с Гродневым сразу после того, как их взаимоотношения были должным образом оформлены на Таганке. Вид у Кирилла Александровича был по-прежнему убитый. Сумма гонорара его не смутила, он словно и вовсе не обратил на нее внимания, подписывая бумаги…
— Проходите, — тихо проронил он, открывая двери своим ключом и пропуская Гордеева вперед. — Может быть, сразу ко мне в кабинет?..
— Если можно, — мягко произнес адвокат, — давайте вначале заглянем в комнату Дианы… — Ему не хотелось слишком долго здесь задерживаться.
— Вы не представляете, — поспешно и горячо заговорил Гроднев, семеня впереди Юрия Петровича подлинному коридору, — вы просто не представляете, что я сейчас чувствую… Дианочка… Только бы она была жива…
Академик издал какой-то сдавленный звук и замолк, и Гордеев внезапно ощутил укол жалости к этому нелепому на вид человеку-гению, как уверял его Грязнов-старший.