— Да что тут за вороны такие? — удивился Илья, пряча клешню монстра за пазуху.
— Да пострашнее тебя будут, — фыркнул Егор.
Вадим слушал и механически кивал. Боль вроде бы уходила. Мир становился привычным. Но с ним-то самим, что это было? От усталости, наверное?
Бред…
Война и немцы…
И цепь…
Но ведь случайность же? Ребята тему замяли, не стали расспрашивать — ну и хорошо, ладно? Он же… Нет, ну бред!
Белая комната снова дёрнулась конвульсивно…
«Да перестань ты!»
И вдруг — перестало дёргаться. Только звук потерялся.
Вот Егор что-то неслышно сказал Лизе…
«Звук где?»
— С Мироном-то что делать будем? Может, дать ему разочек по шее? — ударило по ушам.
Илья, оказывается, отличался редкой памятью, если это касалось его родимого брюха.
— Тс! — разжал губы Вадим.
Мирон съёжился — так страшно это прозвучало.
Но тут у Вадима в мозгах раздался запоздалый грохот петард. В ушах зазвенело. Он обхватил голову руками, зажмурился: где-то внутри аннигилировались монстры, кричали ребята…
Всё это были отзвуки недавних событий. Уже не страшно, но в виске запульсировало так, что хоть ори.
Лиза подскочила, забыв про балетки, бросилась к Вадиму босиком, опередив Мирона и Егора.
— Вадим? — Она потрясла его за плечи. — Вадим? У тебя всё в по…
— Плохо всё, ребята. — Шум угас, и Вадим открыл глаза.
Боль тоже ушла, и мир прояснился окончательно. Всё вокруг стало даже слишком понятным, злым. Словно бы морок свалился или розовые очки.
— Вы же видите — всё это чужое! — выкрикнул Вадим. — Так не придумаешь! Тут всё странное. Даже пол этот круглый, даже высота этого пульта с кнопками! Никакая это не игра! Это… Я не знаю, что, но…
Вадим опустил глаза и заметил, что Лиза стоит в одних носочках. Улыбнулся: — Ты где туфли-то свои потеряла?
Егор хмыкнул.
— Ну и что? — спросил он. — Ну, чужое… Зато тут нас не видно. Я тут всегда прячусь. И один экран работает. Вон на ту кнопку, на крайнюю справа, — и загорится. Вы же хотели — так разбирайтесь? Было чужое — станет наше.
Он по-хозяйски встал за пульт, куда-то нажал, провёл ладонью по центральному экрану, и тот засветился красновато-рыжим.
— Да неужто это работает? — восхитился Мирон.
— Ну вот как-то работает, — развёл руками Егор и сел на пульт.
— А?.. — обалдело спросил Мирон.
— А это дохлые кнопки. Только в экран можно тыкать.
На экране тем временем загорелись две колонки одинаковых белых квадратиков.
Егор нажал крайний, и побежали титры на незнакомом языке. А может, это и цифры были такие — потому что каждый знак состоял из нескольких чёрточек и точек.
Вадим хмыкнул: вот оно, необъяснимое.
Но это больше не пугало его. Привык?
А потом на экране появилось «кино». Вадим узнал знакомый подвал с монстрами. В нём сидели трое ребят, но не с европейскими, а с азиатскими чертами испуганных физиономий. У одного из ребят были завязаны тёмной повязкой глаза, второго гады-психологи вообще спеленали по рукам и ногам… Третий… Он был с ДЦП, его и так всего перекорёжило.
Пленники нервно оглядывались. Они казались младше Вадима с товарищами, наверное, это была школота класса из седьмого-восьмого.
Слева подключился овал изображения с другой камеры, и стало видно, что на стене проступает дверь.
— Ща монстры появятся! — восхитился Илья. — Попкорну мне!
Он уселся на пол, собираясь смотреть «кино». Посетовал:
— Жалко, что стулья не сохранились.
Лиза вскрикнула:
— Илья! У тебя ноги!
— А чё с ними?
Он глянул вниз, побрякал: на обоих кандалинах Ильи беспомощно висели обрывки цепи.
— Норм конь, только расковался чутка, — заржал Мирон.
— Ты же весь в крови? Это у тебя что? Раны? Тут же грязь кругом! — рассердилась Лиза.
Илья хмыкнул и пожал плечами: ерунда, мол.
— Это он стёр кандалами своими, — пояснил Егор. — Ходили много. Не помрёт. Сейчас не больно уже.
— Это не ты стёр, тебе и не больно! — выпалила Лиза и пошла копаться в пайках.
На экране возникли монстры.
— И мне попкорну! — взвыл Мирон.
Лиза раскурочила два пайка, достала влажные салфетки. Потом решительно загнала Илью с ногами на пульт и стала возиться с ранками. Илья воткнулся глазами в «кино», делая вид, что ему по фиг такая забота, но особенно не возмущался.
Вадим смотрел на эту домашнюю картину: сидят пацаны, в телевизор втыкают, Лиза хлопочет — и думал: «А ведь на самом деле — это же всё, конец».
Кино кончилось.
Оно и сразу было не очень-то нормальным, это «кино», но всё-таки теплилась вера в нелепый эксперимент, новые технологии.
Но технологии-то не новые. Они чужие.
Ребята, похоже, даже не поняли, чего он взбесился. Не поняли, что значит «чужое»! Чужой мир, чужое пространство!
А это значит, что и цели тех, кто запер их здесь, — чужие. Что объяснения им быть не может. И нормального выхода отсюда — тоже не может быть!
Взорвать бы тут всё — так виртуал не взорвёшь…
Но какой-то же выход есть? Должен быть?
Что же делать?!
Мирон, Егор и Илья смотрели на экран, Лиза пыталась перевязать Илью антисептическими салфетками из пайка.
Вадим зажмурился. Снова открыл глаза.
Бред. Как франшиза про «Чужого» — только что все бежали, как угорелые, и вот уже смотрят кино. Лиза шипит на Илью, Мирон ржёт, даже Егор расслаблен, он решил, что здесь — безопасно.
А ведь это — как раз самое гнездо чужих, «глаз бури», где стихает вдруг ураган. Но бушевать вокруг он не перестал, а значит…
— Так его! — крикнул Илья.
На экране подростки пуляли черепами в монстров.
— Тут этого «кино» до фига вариантов, — предупредил Егор. — Смотреть не пересмотреть. — Он помедлил и решился: — Может, останетесь здесь, со мной? Здесь безопасно. А в туннелях — поищут и перестанут. Я вам покажу тут всё…
— Стоп! — объявил Вадим. — Кончайте телек смотреть! Хватит! У нас только один вариант — выйти из этого бреда и захватить психолога в заложники. Для этого надо попасть отсюда — в центр. Настоящий, не виртуальный. Один автомат у нас есть. Мирон? Варианты? Пульт в наличии. Давай, разбирайся.
Мирон тут же перестал улыбаться, развёл руками.
— Ты же говорил — можешь? — нахмурился Вадим.
— Я могу. Но я это… Я — один могу. Чтобы никто надо мной не стоял. А так я очень того… очкую, и вообще ничего не могу. Я математику — знаешь, как решаю? Дома. А в классе — контрольную не могу написать. Потому что все над душой стоят! И говорят — быстрее, быстрее, Мирон! Прозвенит звонок — сразу тетради учителю на стол!
— Тихо, не ори. — Вадим голоса не повысил, подошёл к экрану. — Как выключить обратно? Где кнопки появлялись?
— Погладь — и он погаснет, — сказал Егор. — А потом опять включаешь — и появляется поле с кнопками. Я на другие тыкал — но только эта работает.
— Или ты случайно попадаешь на нужную комбинацию. На одну. Её надо понять. Илья, Лиза, Мирон? Любые версии? Что это может быть?
Вадим усыпил экран и разбудил его снова. Ребята подошли, столпились в подкове пульта.
Кнопки шли в две колонки. В одной колонке было четыре ряда кнопок, в другой — один.
— Они как-то соотносятся. Как? Почему ряд по четыре и ряд одиночных?
— Может быть, запаролено всё, кроме кино? — робко предположил Илья.
Вадим задумчиво почесал бровь:
— Егор — кино всегда одинаковое или сюжеты меняются?
— Нет, кино всё время разное, — отозвался тот. — Вернее, оно одно — подвал, бассейн, лабиринт — но разное, с разными ребятами. Сначала был всё время только подвал. А потом добавились бассейн и лабиринт.
— Значит, ты как бы идёшь по времени назад с этим кино. Ретро такое? Ведь бассейн — заброшенная локация, — подытожил Вадим. — Мирон, кнопки могут быть замком, паролем?
— Да откуда я знаю, что это за кнопки? Я, может, их боюсь? Может, я чмо безынициативное?
— Ну хоть признался! — заржал Илья.
Мирон потыкал значки подряд и вразброс, что не дало никакого эффекта.
— А если я? — спросила Лиза.
— Ну, давай, — согласился Вадим.
Лиза подошла к Мирону, положила руку ему на плечо, и он расплылся в улыбке.
— Мне кажется, это такая система — четыре и один. Я читала, что когда-то люди так считали. Считаешь до четырёх, потом откладываешь одну палочку или пометочку делаешь, что есть одно четыре. Ещё раз считаешь до четырёх — и ещё одну. И у тебя уже восемь слева и две — справа…
Лиза нажала по очереди на 4 кнопки подряд в первой колонке, а потом на верхнюю в пятой. Потом ещё раз на четыре подряд и опять на следующую в пятом ряду. И цвет экрана сменился на жёлтый.
— Четверичная система, — сказал Мирон. — Я понял. Лиза, пусти. Только над душой не стойте, а?
Глава 23
Лиза отошла в сторонку, а Мирон замер перед экраном, быстро перебирая одну комбинацию за другой. Длинные пальцы бегали, обрывки цепей позвякивали.
Экран менял цвета. По нему пробегали строчки то ли букв, то ли цифр. На потолке загудело, и от стен пошёл прохладный воздух — заработала вентиляция. Потом на пульте стали вспыхивать разноцветные пятна, подсвечивая мёртвые ряды кнопок. Или — уже не мёртвые?
Илья ткнул пальцем в одну из кнопок, и посреди комнаты повисло полупрозрачное изображение не понять чего. Странное, объёмное, многослойное.
— Ой! — запоздало выдохнула Лиза.
Она оказалась в самом центре рисунка.
— Это что-то вроде схемы или карты, — предположил Егор, задумчиво поглаживая ствол автомата. — Я, кажется, вижу лабиринт. Вот здесь! Это такой старый квест!
— Где? — спросил Вадим.
— Да вот!
Егор ткнул пальцем, и рисунок раздвинулся. Одна его часть уменьшилась. А та, в которую ткнул Егор, заняла вдруг четверть объёма.
— Как интересно! — Лиза раздвинула другой участок рисунка пальцами. — А это что?
— А это, вроде, дорога к озеру, — задумчиво произнёс Егор. — Ну да. Там три выхода из туннелей… Точно. А вот — озеро.