«— Жертва!» — прозвучало внутри сознания Вадима.
Его сжало так, что в нём заныла каждая клетка. Боль захлестнула мозг. Он ощущал, как пятно пульсирует, вталкивая в него это слово.
«— Жертва-жертва-жертва!»
Будто он, Вадим, и в самом деле жертва, еда для…
«Ах ты, мразь!»
Он извернулся внутри самого себя, перехватывая руль страха и боли.
Пятно дёрнулось.
«Не нравится, да?»
Вадим сделал усилие, пытаясь ощутить себя больше, сильнее и свирепее.
«А ну, иди сюда, червяк!»
Пятно ответило. Плеснуло ужасом:
«— Беги! Спасайся!»
Вадим засмеялся. Теперь он понимал — эмоции наведённые. Их продуцирует эта штука! Как Мнге назвал её? Личинка!
Эмоции продуцирует личинка. Зародыш вторженца. Пытается напугать! Значит, боится, зараза!
Вадим хищно оскалился: «А ну — сдохни, тварь!»
Личинка вздулась, стараясь казаться больше:
«— Бойся меня, я страшный!»
«Сдохни, я сказал!»
Личинка замерцала, меняя тактику:
«— Все тебя обманывают, кругом — враги!»
«Врёшь, тварь. Кругом — друзья! Сейчас прибегут и добьют тебя!»
— Вадим, — проблеял дедушка. — Иди-ка домой, что-то мне нехорошо… Плохо мне…
— Сейчас, — огрызнулся Вадим, кое-как сохраняя контроль и над телом, и над сознанием.
Держать себя на два фронта ему было трудно, и личинка, почуяв это, радостно вздулась.
«Прочь, тварь! Сдохни!» — ринулся на неё Вадим.
Он представил, как усилием воли раздирает мерцающего червяка на куски…
Личинка пронзительно застрекотала…
— Вадим! — взвыл дедушка. — Убирайся отсюда! Сейчас же! Прочь!
Дед верещал, личинка металась в ловушке сознания Вадима, билась, обжигая его ужасом. В самом центре её, Вадим чуял это, уже зарождался вопль начинающейся агонии.
«Тварь! Сдохни»! — Он пытался порвать плотную оболочку личинки, ощущая её так близко, словно разрывал верёвки, связавшие его самого!
— Вадим! Мне плохо! Убирайся! — визжал дедушка, пытаясь слабыми руками вытолкать потяжелевшее, почти бесконтрольное тело Вадима. У него ничего не получалось — тело оседало на линолеум, утягивая за собой деда.
Плюх!
Тело упало. Контакт между телом Вадима и его сознанием — распался.
Он, ощутив свободу и дикую ярость, с утроенной энергией набросился на личинку.
«Тварь! — Вадим уже орал внутри себя. — Сдохни!»
Он дрожал от напряжения и восторга. Он чуял, как верёвки, стянувшие его сознание, трещат и лопаются: «Сдохни! Т-т….»
Личинка издала страшный писк, на миг оглушив Вадима, и лопнула! Растеклась тёмным облачком, которое стало быстро растворяться в воздухе.
Сознание, освободившееся от давления личинки, легко скользнуло обратно в тело. Вадим очнулся.
Он сидел на полу, в висках пульсировало, сердце колотилось, как сумасшедшее.
Дед лежал рядом, скрючившись в тесном коридорчике.
Вадим поднялся, держась за стену, снял очки. Радость победы стремительно угасала.
«Блин, что я наделал! — пронеслось у него в голове. — А если дед умер? А если — это я его?..»
Внутри похолодело, но сознание оставалось ясным-ясным, и даже вроде бы слегка звенело в ушах.
Он вытащил телефон, нажал на последний сохранённый номер:
— Илья! Ты? Поднимайтесь ко мне. — Собственный голос звучал незнакомо и далеко. — Я… кажется… Быстрее!
Глава 7
Ребята прибежали буквально через минуту. Вадим всё ещё стоял над лежащим дедом, уткнувшись в телефон, и бездумно нажимал на иконки.
— Что слу… — начал было Мирон и увидел тело.
Мирон стал бледненьким, вяленьким и сразу потерялся у вешалки среди пальто и курток.
— А чё это с ним? — спросил Илья, имея в виду, разумеется, не Мирона.
— Может быть, это я его убил, — выдохнул Вадим.
Он никак не мог понять — страшно ему или нет. В виртуальном подвале так много было убитых уродов. Вот там — было страшно, там пузырилась зелёная кровь…
И вдруг — один старенький дед, скрючившийся в узком коридорчике…
Лиза протиснулась между мальчишками, наклонилась над телом.
— Дураки! Он же дышит! — сказала она, хмурясь. — Его надо на диван и скорую вызвать! Сердечный приступ, наверное. Вы поссорились, Вадим, да?
— Нет, — сказал Вадим. — Мы не ссорились. Это она, личинка.
— Ты её видел? — вскинулся Илья. — А какая она?
— Давайте сначала дедушку на диван перенесём? — Лиза вытащила из-за пальто Мирона. — Бери за ноги, они легче. Илья! Ну чего вы тормозите оба?
Вадиму казалось, что он смотрит замедленное кино: Мирон нагнулся, Илья отодвинул его, поднял деда за плечи:
— Тебе же сказали, за ноги бери! Вадим, помоги, а?
Надо было помогать, но Вадим не двигался.
— Вадим, очнись! — Лиза потрясла его за плечо. — Всё нормально! Он глаза открыл!
— Да?! — так и подскочил Вадим, хватая деда за бок и топая грязными ботинками в его единственную комнату прямо по его же любимому ковру.
Рад он был? Наверное, да. Хотя больше ощущал, что отпустило, обошлось.
Деда сгрузили на диван.
Вадим смотрел в его пергаментное лицо: растерянно моргающее, жалкое. Плохой или хороший — это был его дед. Если будет надо — он его сам прибьёт, но личинкам не отдаст.
Лиза — она успела разуться — принесла воду и вручила Мирону.
Тот стал поить своего первого в жизни пациента водой из-под крана, и тот безропотно пил. (Дед! Воду из-под крана!)
Лиза тем временем отыскала на кухне чистое полотенце. Намочила его, обтёрла деду щёки и шею.
— Вы как себя чувствуете? — строго спросила она. — Может, вам давление померить? У вас есть прибор, давление мерить?
— Очень… — произнёс дед, улыбаясь трясущимися губами.
«Может, он спятил?» — испугался Вадим.
— Нигде не болит? — допытывалась Лиза.
Дед смотрел недоумевающе. Вертел головой, разглядывая то её, то Илью с Мироном.
— Это мои друзья, — сказал Вадим медленно и громко, едва ли не по слогам. Откуда-то из памяти всплыло, что с безумными надо говорить именно так. — Тебе стало плохо. Они мне помогали тебя на диван тащить. Извини, мы не успели разуться.
— Детки… — просипел дед, приподнимаясь немного.
Старый диван скрипнул. Лиза поддержала деда за тощее плечо в чистенькой ветхой рубашке.
Дед был аккуратист. И в комнате у него всё было чистенькое, старое, усыхающее. Даже алоэ на подоконнике был весь жёлтый и скукоженный.
— Вы лежите, лежите, — сказала Лиза. — Вам надо полежать. — Я сейчас всё-таки скорую…
— У меня в телефоне есть, — промямлил Мирон.
— Ну так набирай, чего ждёшь? — нахмурилась Лиза.
Мирон набрал, передал Вадиму, который назвал адрес.
Скорая приехала на удивление быстро. К трём так и не разувшимся пацанам добавились обутые парень с большим чемоданом и девушка.
«Пропал ковёр», — весело подумал Вадим.
Удивительно, но дед к вопросу ковра остался равнодушен. К приезду скорой взгляд его стал чуть более осмысленным, и он слегка успокоился.
Деду померяли давление, послушали сердце.
— Да он у вас — бодрячком. В обморок, говорите, упал? — удивилась девушка-врач.
Она порекомендовала вызвать на дом врача, но госпитализацию не предложила.
Когда Вадим проводил медбригаду до дверей, дед и вообще встал.
Неуверенно, покачиваясь, но встал.
Лиза помогла ему позвонить в поликлинику, вызвать на дом врача. Согрела чай и сделала бутерброды. К удивлению Вадима, обычно жадноватый дед пригласил ребят за стол.
Пацаны засмущались, сообразив, что надо будет разуваться, засобирались на улицу.
Тогда дед вытащил мешочек с конфетами и печеньем и весь вручил Лизе. Испугался, что ли? Решил, что помрёт?
Так или иначе, с дедом вроде бы обошлось, и можно было уходить.
Мирон с Ильёй быстро свалили в подъезд, Лиза обулась, накинула свою белую курточку. Вадим пропустил её вперёд, обернулся:
— Ну, пока, — буркнул он деду привычное. — Не болей тут больше, а то маме расскажу. Она тебе давно сиделку нанять грозится.
Дед остановил его жестом:
— Ты постой, Вадик…
Вадима передёрнуло: только «Вадиком» его ещё не называли.
— Не обижайся на меня, старого, — пробормотал дед и сунул ему в руку смятую пятисотку.
— Дед, ты чего? — Вадим попытался вернуть деньги, но дед затряс головой.
— Ты бери. Я очень много тебе должен. Ты же — мой единственный внук.
«Дошло, что ли? Или мне деда подменили?»
— Я, может, не всегда тебя понимал. Ты извини…
— Да ладно… — буркнул Вадим.
Неловкость сцены бесила его. Но деньги он всё-таки взял, не глядя сунул в карман и быстро сбежал по лестнице, догоняя Лизу.
Что повлияло на деда: страх внезапной смерти или избавление от личинки? Но что-то повлияло, факт.
— Ну? — спросил Мирон, как только Вадим с Лизой вышли из подъезда. — Чё это было-то?
Он смачно жевал печенье, роняя крошки.
— Я по приколу очки надел и посмотрел на него, — хмыкнул Вадим. — А там… Пятно. Вытянутое, как червяк, и так же дёргается. Над левым глазом висело. Наверное, это и есть личинка.
— И чё она? — Илья конфеты игнорировал, ему хотелось узнать развязку с дедом.
Лиза отняла у Мирона и протянула Вадиму трофейный мешочек с конфетами и печеньем.
Тот взял квадратную плоскую печеньку. Такие мама особенно презирала и покупала их крайне редко.
— Она меня пугать начала. — Он откусил. — Вот прямо вдруг заливает всего изнутри страхом…
— А ты?
— А я её, наверно, порвал, что ли. Дед упал… И я подумал — хана дедушке. Ему сильно не нравилось, что я личинку прибить пытаюсь. Он, вроде, даже толкал меня. А потом я очнулся, а он — на полу лежит.
Вадим прожевал печеньку, которая намеревалась встать поперёк горла, вздохнул: «Ну и жизнь, да?»
Поморщился: скверная это была штука, то личинка пугала его, потом дед грохнулся… Так никаких нервов не хватит.
— Надо же в центр позвонить! — осенило Лизу. — Они же просили, если мы что-то увидим…
— Да ну его на фиг. — Вадим передёрнул плечами. — Только центра мне сегодня опять не хватало. И так ночью приснится — сдохну. Завтра всё равно идти, тогда и расскажем.