В воскресенье, в десять часов утра, Розмари Барр снова позвонила детективу, работавшему на ее фирму. Она хотела поговорить с Франклином, по ее мнению хоть отчасти непредвзято отнесшемуся к делу ее брата. Розмари застала его дома.
– Мне кажется, я должна нанять другого адвоката, – сказала она.
Франклин промолчал.
– Дэвид Чепмен считает, что мой брат виновен, – продолжала Розмари. – Получается, что он заранее сдался, вы согласны?
– Я не могу обсуждать его действия. Он один из моих работодателей, – признался Франклин.
Теперь замолкла Розмари Барр.
– Как в больнице? – продолжил разговор Франклин.
– Ужасно. Джеймс – в палате интенсивной терапии, около него куча охранников, которые прицепили его к кровати наручниками. Но, господи, он же в коме. Думают, он сможет оттуда сбежать?
– А какова ситуация с юридической точки зрения?
– Он арестован, но обвинение ему не успели предъявить. Положение весьма неопределенное. Его вряд ли выпустили бы под залог.
– Скорее всего, все законно.
– Власти утверждают, что он целиком и полностью принадлежит им. Он в «системе», все как в «Сумеречной зоне».
– Чем же вы недовольны? – спросил Франклин.
– Его не должны держать в наручниках. Кроме того, брата следовало положить в госпиталь ветеранов, по крайней мере. Но ничего этого мне не добиться, пока не найду адвоката, готового ему помочь.
– А как вы объясните найденные улики? – поинтересовался Франклин после короткого молчания.
– Я знаю своего брата, – проигнорировала вопрос Розмари.
– Но вы съехали с его квартиры, верно?
– Совершенно по другим причинам. А вовсе не потому, что он маньяк-убийца.
– Барр закрыл въезд на парковочное место, – сказал Франклин. – Он готовился к тому, что совершил. А это выглядит не слишком хорошо.
Розмари Барр ничего не ответила.
– Мне очень жаль, – посочувствовал ей Франклин.
– Все же вы могли бы порекомендовать мне другого адвоката?
– У вас есть юридическое обоснование замены адвоката?
– Брат – в коме. Я его ближайшая родственница.
– Сколько у вас денег?
– Не много.
– А у Джеймса?
– У него дома есть кое-какие акции.
– Все будет выглядеть не слишком этично по отношению к фирме, где вы работаете.
– Мне сейчас не до этого.
– Вы можете потерять все, включая работу.
– Я в любом случае ее потеряю, если не помогу Джеймсу. Когда ему вынесут приговор, они меня уволят. Я стану печально известным человеком в городе. Зачем им такой сотрудник? Сплошные неудобства, да и только.
– У брата нашли ваше снотворное, – сказал Франклин.
– Я дала ему. У него нет страховки.
– А зачем оно понадобилось?
– У Джеймса проблемы со сном.
Франклин ничего не сказал.
– Вы считаете его виновным? – повторила вопрос Розмари.
– Слишком много улик, – ответил Франклин.
– Дэвид Чепмен практически не пытается сделать хоть что-нибудь, да?
– Возможно, он прав.
– Кому мне теперь позвонить?
– Попытайтесь позвонить Хелен Родин, – немного помолчав, посоветовал Франклин.
– Хелен Родин?
– Она дочь окружного прокурора.
– Я ее не знаю.
– Она только что открыла свою адвокатскую контору. Новенькая. К тому же полна энтузиазма.
– А как насчет этических соображений?
– О них закон умалчивает.
– Получится ситуация – дочь против отца.
– А Чепмен? Не думаю, что прокурорская дочка знает Алекса Родина намного лучше, чем Чепмен. Она ведь надолго отсюда уезжала.
– Куда?
– Колледж, юридическая школа, работала клерком у судьи в Вашингтоне.
– А Хелен толковая?
– Думаю, со временем станет очень толковой.
Розмари Барр позвонила Хелен Родин на ее службу. Это было что-то вроде проверки. Новичок, полный энтузиазма, должен непременно находиться в офисе в воскресенье.
Хелен Родин там находилась. Она ответила на звонок, сидя за своим рабочим столом. Купленный в магазине подержанной мебели стол гордо стоял в почти пустом двухкомнатном офисе в той самой башне из черного стекла, где второй этаж занимал канал Эн-би-си. Хелен сняла это помещение совсем дешево благодаря субсидиям, которые городские власти разбрасывали, как конфетти. Их идея заключалась в поддержке создания центра города, а позже власти намеревались вернуть свое посредством налогов на доходы.
Розмари Барр не пришлось ничего объяснять Хелен Родин, потому что убийства произошли прямо перед окном ее нового офиса. Что-то Хелен видела сама, а остальное услышала в новостях позже. Ей удалось посмотреть все репортажи Энн Янни. Она знала эту журналистку, потому что встречалась с ней в вестибюле и в лифте.
– Вы поможете моему брату? – спросила Розмари Барр.
Хелен Родин немного помолчала. Она понимала, что лучше всего было бы сказать: «Ни за что». Или: «Вы сошли с ума, забудьте об этом». И должна была поступить так по двум причинам. Во-первых, Хелен прекрасно понимала, что в случае согласия ей не избежать серьезного столкновения со своим отцом. Но нужен ли ей сейчас этот конфликт? А во-вторых, Хелен знала, что первые дела начинающего адвоката во многом определяют его дальнейшую карьеру. Если хочешь добиться успеха, иди по протоптанным тропам. Вот закончить карьеру адвоката по уголовным делам с репутацией мастера, побеждающего и в безнадежных случаях, совсем неплохо.
Но начать карьеру с дела, потрясшего и приведшего в ужас весь город, значит обречь себя на катастрофу. Бойню на площади здесь называли зверством. Преступлением против человечности, против города в целом, против самой идеи быть рожденным в Индиане. Было бы фатальной ошибкой пытаться найти оправдание или объяснение столь громкого преступления. Каинова метка останется на адвокате на всю его жизнь.
– Мы можем подать в суд на тюрьму? – спросила Розмари Барр. – За то, что он там так пострадал?
Хелен Родин снова задумалась. Еще одна причина ответить отказом. Перед ней – клиент, не способный правильно оценить ситуацию.
– Возможно, позже сможем, – сказала она. – Сейчас нам не удастся вызвать к Джеймсу Барру сострадание как к истцу. Кроме того, трудно говорить об увечьях, если ему все равно светит смертный приговор.
– Я не смогу вам много заплатить, – как бы предугадывая возможный вопрос, вздохнула Розмари Барр. – У меня нет денег.
Хелен Родин задумалась в третий раз. Еще одна причина сказать этой женщине «нет». Ее карьера только начинается, и она не может позволить себе благотворительности.
Однако. Однако. Однако.
Обвиняемый имеет право на представление его интересов в суде. Так сказано в «Билле о правах»[8]. Он невиновен до тех пор, пока его вина не доказана. А если отец прав и улики против Джеймса Барра достаточно серьезны, то ее роль сведется всего лишь к наблюдению и контролю. Хелен убедится, что все делается по закону, и посоветует Джеймсу Барру признать себя виновным. А потом увидит, как отец скормит его судебной машине. И все. Ситуацию вполне можно рассматривать как честную игру, как работу на конституцию. Так решила Хелен Родин.
– Хорошо, – согласилась она.
– Он невиновен. Я в этом уверена, – сказала Розмари Барр.
Хелен Родин подумала: «Они всегда так говорят». А затем предложила новой клиентке вновь встретиться в понедельник, в семь часов утра, в ее офисе. Это было что-то вроде проверки. Сестра, которая действительно убеждена в невиновности брата, не откажется прийти так рано.
Розмари Барр пришла ровно в семь. Там оказался еще и Франклин. Он верил в Хелен Родин и был готов не принимать окончательного решения, пока не почувствует, в какую сторону дует ветер. Сама Хелен сидела за рабочим столом уже целый час. Она сообщила Дэвиду Чепмену о смене адвоката в воскресенье днем и получила аудиозапись его разговора с Джеймсом Барром. Хелен прокрутила эту пленку дюжину раз в воскресенье вечером и еще столько же раз сегодня утром. На ней были записаны единственные слова, которые произнес Джеймс Барр. Возможно, они единственными и останутся. Она внимательно прослушала запись и сделала из нее кое-какие выводы.
– Послушайте, – предложила она.
Пленка была вставлена в старенький магнитофон размером с коробку для обуви. Хелен нажала на кнопку воспроизведения, и они услышали шипение, а затем голос Дэвида Чепмена: «Я не смогу вам помочь, если вы сами не станете себе помогать». Потом – длинная пауза, заполненная шипением, а затем Джеймс Барр сказал: «Они арестовали не того парня». И повторил эту фразу. Хелен посмотрела на счетчик и перемотала запись дальше, туда, где Чепмен сказал: «Отрицать вашу вину бессмысленно». А потом голос Джеймса Барра: «Найдите для меня Джека Ричера». Затем она отыскала вопрос Чепмена: «Джек Ричер – врач?» Дальше на пленке ничего не было, только шум, который поднял Барр, когда принялся стучать в дверь.
– Итак, – сказала Хелен. – Думаю, Джеймс Барр верит в то, что он этого не делал. Он это говорит, потом впадает в отчаяние и заканчивает беседу, когда видит, что Чепмен не принял всерьез его слова. Это очевидно.
– Он этого не делал, – возразила Розмари Барр.
– Я вчера разговаривала с отцом, – поделилась с ней Хелен Родин. – Все улики указывают на вашего брата, мисс Барр. Боюсь, он совершил это преступление. Согласитесь, что сестра может не знать своего брата настолько хорошо, насколько ей кажется. Или она могла его знать раньше, но потом он по какой-то причине изменился.
Наступило долгое молчание.
– А ваш отец сказал вам правду насчет улик? – спросила Розмари.
– Он был обязан, – ответила Хелен. – Мы все равно их увидим. Существует процедура предоставления улик. Мы получим письменные показания под присягой. Ему нет смысла блефовать.
Все молчали.
– Но мы сумеем помочь вашему брату, – проговорила Хелен, нарушив тишину. – Он верит в то, что никого не убивал. Прослушав пленку, я в этом убедилась. Таким образом, получается, что в настоящий момент мы можем подвергнуть сомнению нормальность его психики. Точнее, нормальность его психики в субботу. Вполне возможно, что он был не в себе и в пятницу.