— Да, именно так, — согласилась женщина. — Ей нужна была работа — из-за денег. Мне кажется, она этого стеснялась.
— Но она не рассказывала никаких подробностей? — спросила Энн Янни.
— Олайн очень неохотно говорила о своей личной жизни, — ответила женщина.
— Что еще происходило с ней?
— Она стала рассеянной. Это было на нее не похоже. Примерно за неделю до того, как Олайн погибла, она отсутствовала на работе все утро. Такого с ней прежде не бывало.
— Вы знаете, что она делала?
— Нет, она мне не рассказала.
— Все, что вы сумеете вспомнить о ее муже, нам поможет.
Женщина покачала головой.
— Его звали Тед. Больше ничего определенного я не могу о нем сообщить.
— Ладно, спасибо, — сказала Хелен.
Она повернулась и пошла к машине. Янни и Ричер потянулись за ней. Женщина осталась стоять на крыльце, огорченно глядя им вслед, словно провалилась на экзамене.
Энн Янни сказала:
— Первый промах. Но не беспокойтесь. Так всегда случается. Иногда мне кажется, что всегда следует вычеркивать первый номер из списка. Они никогда ничего не знают.
Ричеру было неудобно сидеть сзади. Карман его брюк оказался под ним, и ребро монеты впивалось в бедро. Он извернулся, поправил брюки и вытащил монету, новенький блестящий двадцатипятицентовик. Джек с минуту на него смотрел, а потом сунул в другой карман.
— Согласен, — сказал он. — К ней не следовало ездить. Моя вина. Можно было предположить, что коллега знает мало. Люди не склонны откровенничать с сослуживцами. В особенности богатые люди, для которых наступили трудные времена.
— Соседка наверняка знает больше, — сказала Янни.
— Будем надеяться, — ответила Хелен.
Они застряли в очередной пробке. Машины медленно ползли от восточных пригородов к западным. Ричер вновь принялся поглядывать на часы. За спиной у них сгущались сумерки.
Время неумолимо утекало.
Розмари Барр пошевелилась на стуле и попыталась высвободить запястья, крепко стянутые клейкой лентой.
— Мы знаем, что это сделал Чарли, — сказала она.
— Чарли? — переспросил Зэк.
— Так называемый друг моего брата.
— Ченко, — поправил ее Зэк. — Его зовут Ченко. Да, это сделал он. Именно таким был его план. И он хорошо его осуществил. Несмотря на непохожесть их фигур. Ему пришлось надеть ботинки твоего брата поверх своих, подогнуть брюки и подвернуть рукава куртки.
— Мы все знаем, — сказала Розмари.
— Кто знает? Конкретно?
— Хелен Родин знает.
— Ты откажешься от ее услуг. Она больше не будет представлять вас с братом. Хелен Родии не сможет огласить то, что она узнала, поскольку отношения между адвокатом и клиентом остаются тайной. Лински, я правильно говорю?
Лински кивнул. Он находился в шести футах, сидел на диване, давая отдохнуть болевшей спине.
— Таков закон в Америке, — заявил он.
— Франклин и Энн Янни знают, — сказала Розмари.
— Показания с чужих слов, — возразил Зэк. — Теории, предположения, косвенные свидетельства. У них нет никаких существенных улик. Им не поверят. Частные детективы и телевизионные репортеры всегда подвергаются насмешкам, когда дают собственные объяснения событиям. Такие случаи уже для всех стали привычными. Будет даже странно, если они не произойдут. В этой стране более сорока лет назад был убит президент. А некоторые люди до сих пор утверждают, что они знают правду, хотя она до сих пор никому не известна.
Розмари не ответила.
— Ты дашь очень четкие показания, — продолжал Зэк. — Пойдешь к Родину и под присягой расскажешь, что твой брат давно задумал это преступление. И он сообщил тебе, что собирается сделать. Подробно. Время, место и все остальное. И ты добавишь, что всю жизнь будешь сожалеть, что не поверила ему. Ну а потом какой-нибудь жалкий адвокатишка, которого назначит суд, использует твои показания. А твой брат признает себя виновным.
— Я не стану этого делать, — сказала Розмари. Зэк пристально посмотрел на нее.
— Ты все сделаешь, — сказал он — Я тебе обещаю. Через двадцать четыре часа ты будешь умолять, чтобы мы разрешили тебе дать такие показания. Будешь сходить с ума от страха, что мы передумаем и не позволим тебе это сделать.
В комнате наступила тишина. Розмари смотрела на Зэка так, словно ей было что сказать. Потом она отвернулась. Тем не менее Зэк ответил. Он догадался, какие слова не были произнесены вслух.
— Нет, нас не будет в суде, когда ты будешь давать показания, — сказал он. — Но мы узнаем, что ты там скажешь. Через несколько минут. И не думай, что ты сумеешь добраться до автобусной остановки. Во-первых, мы убьем твоего брата. Во-вторых, нет такой страны во всем мире, где мы бы тебя не нашли.
Розмари молчала.
— Давайте не будем спорить, — сказал Зэк — Это бесполезно и бессмысленно. Ты скажешь им то, что мы прикажем. Ты и сама уже понимаешь, что все скажешь. Вот видишь. Ты будешь сгорать от нетерпения, будешь жалеть, что мы не организовали для тебя более раннюю встречу в суде. Оставшееся время ты проведешь на коленях, умоляя нас выслушать, как прочно ты все усвоила. Именно так обычно и происходит. Мы очень хорошо знаем свое дело. Мы учились у настоящих мастеров.
— У моего брата болезнь Паркинсона, — сказала Розмари.
— И когда же ему поставили такой диагноз? — спросил Зэк, которому был известен ответ.
— Болезнь развивается постепенно. Зэк покачал головой.
— Вряд ли это вам поможет. Кто с уверенностью скажет, что болезнь не явилась результатом недавних травм? А если даже и нет, то кто будет утверждать, что болезнь могла помешать ему при стрельбе с такого маленького расстояния? Если общественный защитник вызовет своего эксперта, Родин пригласит трех. Он найдет врачей, которые под присягой покажут, что Энни Окли[26] страдала болезнью Паркинсона с самого детства.
— Ричер знает, — сказала Розмари.
— Солдат? Утром он будет мертв. Мертв или в бегах.
— Ричер не сбежит.
— Значит, он будет мертв. Сегодня ночью он придет за тобой. Мы готовы к встрече.
Розмари не ответила.
— К нам уже и раньше приходили ночью, — сказал Зэк. — Много раз, в самых разных местах. Тем не менее мы все еще здесь. Да, Лински?
Лински снова кивнул.
— Мы все еще здесь, — повторил он.
— Когда он придет? — спросил Зэк.
— Я не знаю, — ответила Розмари.
— В четыре часа утра, — сказал Лински. — Он американец. Их так обучают, и они полагают, что четыре часа утра — идеальное время для неожиданной атаки. Направление? Лучше всего наступать с севера. Фабрика станет для него удобным укрытием, в результате ему останется преодолеть всего двести ярдов открытого пространства. Однако я думаю, что солдат попытается устроить двойной блеф. Он не нападет с севера, хотя это наиболее выгодное направление.
— Но только не с запада, — сказал Зэк. Лински покачал головой.
— Точно. Не со стороны подъезда. Там слишком открыто. Он придет с юга или с востока.
— Поставь у мониторов Владимира и Соколова, — сказал ему Зэк. — Пусть внимательно наблюдают за югом и востоком. Но им не следует забывать о севере и западе. Они будут видеть все четыре направления. На всякий случай.
Ченко должен находиться наверху, в коридоре, с винтовкой. Он успеет занять позицию у нужного окна. Ченко уложит солдата одним выстрелом.
Потом Зэк повернулся к Розмари Барр.
— А пока мы поместим тебя в безопасное место, — сказал он. — Твое обучение начнется сразу после того, как похоронят солдата.
Западные пригороды служат спальным районом для работающих в городе людей, поэтому движение машин в обратном направлении оставалось напряженным. Дома здесь были гораздо более дорогими, чем на востоке. Два этажа, разная архитектура, хорошее состояние, большие парковки, бассейны и зеленые лужайки. В последних лучах заходящего солнца эти дома напоминали фотографии из рекламного проспекта.
— Скромный средний класс, — сказал Ричер.
— К чему мы все стремимся, — ответила Янни.
— Они не захотят говорить, — заметил Ричер. — Не в их обычае.
— Будут говорить, — сказала Янни. — Со мной говорят все.
Они медленно проехали мимо дома Арчеров. Под почтовым ящиком висела на цепочке металлическая табличка с надписью «Тед и Олайн Арчер». За большой зеленой лужайкой виднелся безмолвный темный дом. Большое здание в стиле Тюдоров. Темно-коричневые балки, кремовая штукатурка. Гараж на три машины. «Дома никого нет», — подумал Ричер.
Соседка, которую они искали, жила на противоположной стороне улицы, через одну парковку к северу. У нее был такой же большой дом, как у Арчеров, но в итальянском стиле. Отделка камнем, маленькие башенки с бойницами, темно-зеленые навесы от солнца на окнах первого этажа с южной стороны. Вечерний свет сменялся темнотой, и за зашторенными окнами зажигались лампы. Вся улица казалась уютной, комфортной и вполне довольной собой. Ричер негромко произнес:
— «Они спокойно спят в своих постелях, потому что сильные люди готовы ночью встретить тех, кто попытается принести насилие в их дома».
— Цитируете Джорджа Оруэлла. Вы его читали? — спросила Янни.
— Я посещал колледж, — ответил Ричер. — Формально Вест-Пойнт является колледжем.
— Существующий социальный порядок во многом является мошенничеством, а основы любимых верований общества — не более чем иллюзия, — сказала Энн Янни.
— Ни один мыслящий человек не способен жить в таком обществе, не имея желания его изменить, — согласился Ричер.
— А я уверена, что здесь живут милые люди, — сказала Хелен.
— Но станут ли они говорить с нами?
— Станут, — заверила Янни. — Все говорят.
Хелен свернула на известняковую подъездную дорожку и припарковалась в двадцати футах от импортного внедорожника с большими хромированными колесами. Входная дверь была сделана из древнего посеревшего дуба с железной окантовкой — шляпки гвоздей имели величину с мяч для гольфа. Казалось, стоит войти в такие двери, и ты перенесешься в эпоху Возрождения.