— Они под свесом крыши. Одна — на северной стороне, другая — на западной. Можно предположить, что такие же камеры установлены и на сторонах, которые нам отсюда не видны.
— Они большие?
— А какими они должны быть?
— Достаточно большими, чтобы ты мог в них попасть.
— Смешной ты человек. Даже если бы они были шпионскими камерами, вделанными в пачку сигарет, я бы в них отсюда попал.
— Ладно, тогда послушай меня, — прошептал Ричер. — Вот как мы поступим. Я займу стартовую позицию. Затем мы дождемся, когда Франклин вернется в офис и у нас появится связь. А потом я сделаю свой ход. Если почувствую, что ничего не получается, ты должен будешь разбить обе камеры. Двумя выстрелами: «бэнг-бэнг». Это замедлит их ответные действия секунд на десять или даже на двадцать.
— Не выйдет, — возразил Кэш. — Я не стану стрелять в деревянное сооружение, в котором находится заложница.
— Она наверняка в подвале, — сказал Ричер.
— Или на чердаке.
— Но ты же будешь стрелять по свесу крыши.
— Вот именно. Если она на чердаке, то сразу ляжет на пол, как только услышит выстрелы, а я стреляю именно в этом направлении. То, что для одних потолок, для других — пол.
— Не будем спорить, — сказал Ричер. — Просто рискни.
— Нет. Я не стану это делать.
— О господи, сержант, ты упрям, как истинный морпех.
Кэш не ответил. Ричер снова шагнул вперед и долго смотрел в сторону дома.
— Ладно, — сказал он, — Новый план. Наблюдай только за западными окнами. Если увидишь вспышку выстрела, начинай вести заградительный огонь по той комнате, откуда сделан выстрел. Заложница не может находиться в той же комнате, где засел снайпер.
Кэш молчал.
— Хотя бы это ты можешь сделать? — спросил Ричер.
— А если ты будешь находиться в доме?
— Я готов рискнуть. Добровольно и вполне сознательно. Ну так как? Хелен будет твоим свидетелем. Она адвокат.
Кэш молчал.
— Теперь я понимаю, почему ты занял только третье место, — проворчал Ричер. — Тебе необходимо разозлиться.
— Согласен, — сказал Кэш. — Если я увижу огонь бандитов, то начну стрелять.
— А никто другой стрелять и не может, ты не забыл? Ведь ты дал мне только проклятый нож.
— Армия всегда недовольна, — проворчал Кэш.
— А что делать мне? — спросила Хелен.
— Новый план, — сказал Ричер и коснулся изгороди ладонью. — Вы, пригибаясь к земле, пройдете вдоль ограды и остановитесь напротив дома. Там вы должны залечь. Они не смогут вас заметить. Слишком далеко. Слушайте телефон. Если мне потребуется их отвлечь, я попрошу вас немного пробежать в сторону дома, а потом обратно. Зигзагом или по кругу. Туда и обратно. Очень быстро. Нужно, чтобы у них на экране появилась точка. Опасность вам грозить не будет. К тому моменту, когда они успеют навести на вас винтовку, вы уже вернетесь сюда.
Она молча кивнула.
— А я? — спросила Энн Янни.
— Вы останетесь с Кэшем. Будете играть роль полиции нравов. Если он не станет мне помогать, лягнете его как следует. Хорошо?
Никто ему не ответил.
— Все ясно? — спросил Ричер.
— Да, — ответили они один за другим.
Ричер исчез в темноте по другую сторону дороги.
Он продолжал идти по обочине вдоль каменистого края поля, все больше углубляясь во влажную пшеницу, дождался, когда кронштейн ирригационной системы медленно прокатился мимо, а потом двинулся за ним. Затем свернул на девяносто градусов и зашагал на юг под кронштейном, так что вода стекала по его волосам, коже и одежде. Потом Ричер перебрался на соседнее поле, подождал, когда к нему приблизится другой кронштейн, и пошел под ним, подняв вверх руки, чтобы на него попало побольше воды. Когда кронштейн свернул в сторону, Ричер повторил тот же маневр, пока не оказался на третьем поле. Так он переходил с одного поля на другое, стараясь, чтобы вода промочила его одежду.
Оказавшись напротив подъездной дорожки, он продолжал идти по кругу под льющейся водой, дожидаясь, когда завибрирует сотовый телефон.
Наконец завибрировал и телефон Кэша, он вытащил его из кармана и включил. Раздался негромкий голос Франклина:
— Пожалуйста, все отзовитесь.
— Я здесь, — услышал Кэш голос Хелен.
— Здесь, — отозвалась Янни, притаившаяся в трех футах от Кэша.
— Здесь, — сказал Кэш.
Потом он услышал голос Ричера:
— Здесь.
— Отлично, слышу всех хорошо, — сказал Франклин, — мяч на вашей стороне.
— Стрелок, проверь дом, — сказал Ричер.
Кэш поднял винтовку и повел ею справа налево.
— Никаких изменений, — доложил он.
— Я пошел, — сообщил Ричер.
Наступила тишина. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Целая минута. Две минуты. Потом Ричер спросил:
— Стрелок, ты меня видишь?
Кэш снова поднял винтовку и поводил справа налево вдоль всей подъездной дорожки.
— Нет. Я тебя не вижу. Где ты?
— Я продвинулся примерно на тридцать ярдов.
Кэш переместил винтовку. Отмерил тридцать ярдов до начала дорожки и внимательно вгляделся в перекрестье прицела.
— Хорошая работа, солдат. Продолжай движение.
Янни подползла поближе и прошептала в ухо Кэша:
— Почему вы его не видите?
— Потому что он псих.
— Нет, объясните мне. У вас ведь прибор ночного видения, верно?
— Лучший, какой можно купить за деньги, — ответил Кэш. — И работает на тепловое излучение, как и камеры наблюдения. Полагаю, что Ричер прошел полями. И как следует намочил одежду водой. Она поступает прямо с водоносного горизонта, очень холодная. Поэтому температура его тела заметно понизилась. И если я не могу его видеть, значит, и им это не под силу.
— Ричер здорово придумал, — сказала Янни.
— Рисково, — ответил Кэш — В конечном счете даже глупо. С каждым шагом он высыхает. И становится теплее.
Джек Ричер шел по полю в сплошной темноте десятью футами южнее подъездной дорожки. Не быстро и не медленно. Его туфли промокли и вязли в земле. И норовили сползти. Ему было так холодно, что он начал отчаянно дрожать. А это было плохо. Тело дрожит, чтобы быстрее согреться. А он не хотел согреваться. Пока не хотел.
Владимир привык к определенному ритму. Он начинал обзор с восточного монитора и смотрел на него четыре секунды, затем три секунды на северный: «Восток — два, три, четыре, север — два, три. Восток — два, три, четыре, север — два, три».
Он не двигал кресло. Лишь наклонялся слегка в одну сторону, потом в другую. Рядом с ним Соколов проделывал то же самое, наблюдая за южным и западным мониторами. Только с несколько иными интервалами. Их движения были не вполне синхронными. Возможно, это и лучше, подумал Владимир: Соколов затрачивал на наблюдение больше времени.
Ричер продолжал идти. Не быстро и не медленно. Если верить карте, подъездная дорожка имела длину двести ярдов. Сейчас она напоминала Ричеру взлетную полосу. Прямая как стрела. Широкая. И длинная-длинная. Казалось, он шел по ней вечно, но не проделал и половины пути до дома. И продолжал идти. Просто шагал вперед. Смотрел перед собой, смотрел в темные окна.
Он почувствовал, что вода с головы больше не капает: волосы высохли. Он еще не согрелся, но уже не чувствовал холода.
Ричер продолжал идти. Ему ужасно хотелось бежать. Бег позволил бы ему оказаться у дома быстрее. Но бег поднимет температуру тела. Между тем Ричер приближался к роковой черте. Он оказался на ничейной земле и поднял телефон.
— Хелен, — прошептал он. — Мне требуется отвлечение.
Хелен сняла туфли и аккуратно поставила их возле основания столба. На какой-то отчаянный миг она почувствовала себя как человек, который снимает с себя одежду на пляже, перед тем как войти в море и утопиться. Потом она оперлась ладонями о землю, подобно спринтеру, упирающемуся ногами в стартовые колодки, и бросилась вперед. Она мчалась как безумная. Двадцать футов, тридцать, сорок, а потом остановилась словно вкопанная и осталась стоять лицом к дому, широко разведя руки в стороны, представляя себя мишенью. «Застрели меня, — мысленно взывала она — Пожалуйста, застрели меня». Потом ей стало страшно: вдруг она действительно этого хочет? — и она побежала обратно по широкой дуге. Наконец упала на землю и доползла вдоль ограды до того места, где оставила туфли.
Владимир увидел ее в северный монитор. Неясный образ. Просто вспышка, размытая и с небольшим отставанием по времени. Однако он наклонил голову поближе, пристально всматриваясь в изображение. Одна секунда, вторая. Соколов почувствовал изменение в ритме его движений и повернулся к нему. Три секунды, четыре.
— Лисица? — спросил Владимир.
— Я не видел, — ответил Соколов. — Весьма возможно.
— Убежала.
Соколов повернулся к своей паре мониторов. Посмотрел на западный, потом проверил южный и вскоре втянулся в прежний ритм.
Кэш выработал собственный ритм. Он перемещал прицел со скоростью идущего человека. Однако каждые пять секунд резко уводил его вперед, а потом назад, на тот случай, если его расчет был ошибочным. Во время одного из таких перемещений он поймал бледно-зеленую тень.
— Ричер, я тебя вижу, — прошептал он. — Ты стал видимым, солдат.
— Какой прицел на твоей винтовке? — послышался голос Ричера.
— Литтон, — ответил Кэш.
— Дорогой?
— Три тысячи семьсот долларов.
— Значит, он лучше, чем паршивые камеры, которые установлены у них.
Кэш не стал отвечать.
— Я очень на это рассчитываю, — сказал Ричер.
Он продолжал идти. Вероятно, самая противоестественная вещь, которую человек может заставить себя делать, это медленно и неуклонно идти к дому, где засел снайпер с винтовкой, направленной в центр твоего тела. Если у Ченко есть здравый смысл, он будет ждать, ждать, ждать, пока цель не окажется совсем рядом. Пятьдесят ярдов — хорошая дистанция. Или тридцать пять. Именно с такого расстояния Ченко шестью выстрелами уложил пять человек. Без сомнения, с расстояния в тридцать пять ярдов он стреляет отлично.