– Прекрасно, Хорн, прекрасно! Не думаю, что вы могли бы сделать большее. А вы подумали о том, чтобы позвонить управляющему деррингфордского банка и уточнить номера банкнот? Очень хорошо. Суперинтендант, вы увидите, когда они поступят в обращение. Точно. Я обязан самостоятельно осмотреть место преступления; но, Хорн, я не думаю, что смогу дополнить ваши выводы. Скажите, какое впечатление на вас произвела та юная француженка?
– Думаю, она знает про Блейка больше, чем говорит, сэр.
– О, да. Ну, полагаю, мы должны взять ее под наблюдение. Суперинтендант, поручите эту работу Энсти? А вы уверены, – он снова обернулся к Хорну, – что в траве не было следа того, как убийца спустился к телу после выстрела? Он ведь забрал деньги.
– Ни малейшего, сэр.
– Хм! Он мог пойти иным путем – по короткой траве.
– Должно быть, он так и сделал, сэр.
– Ах! Весьма занятно. Нам нужно определить, из местных ли он. В любом случае, кажется, он знал, что Блейк пройдет этой дорогой, хотя мы не должны так уж сильно опираться на это.
– Но, сэр, разве это не очевидно? – спросил суперинтендант.
– Ошибочно всегда верить в очевидное, – вздохнул полковник Чадлингтон, – хотя, конечно, большинство в это верит. Здесь Галилей пошел против всех – он хотел показать миру, что очевидное было ошибочным.
Толстяк-суперинтендант улыбнулся, хотя и не понял мысль. У старшего констебля была привычка высказывать непонятные идеи.
– Теперь, – продолжил полковник, – взгляните на карту, – он указал на большую карту района, разложенную на столе. Он принес ее с собой. – Если убийца из местных, то есть вероятность, что далеко он не убежал. Это было бы слишком заметно. Но если он не из местных, то какое направление он скорее всего выбрал? Начнем с перекрестка, – полковник указал в точку на карте. – Итак, Хорн?
– Навряд ли в Олдерхерст, сэр, как навряд ли и сюда. Он мог спуститься в Рамсден. Прошлой ночью он мог сесть только на один поезд – на юг. Или же он мог пойти на север, в сторону Деррингфорда и выйти на дорогу в Редборо.
– Хорошо. Сделаны запросы в Рамсден, а также по всей линии от Деррингфорда до Редборо. Теперь…
Полковник внезапно замолчал и выглянул в окно.
– Кто этот человек? – спросил он.
Суперинтендант выглянул наружу. В саду копал большой, неуклюжий человек.
– Я и не подумал о садовнике, – продолжил полковник. – Полагаю, мы должны опросить его так же, как и домашних.
– Многого вы не добьетесь, – рассмеялся суперинтендант. – Я его знаю. Это деревенский дурачок.
– Но, во всяком случае, он сохранил какие-то характеристики нашего общего предка, – заметил полковник.
– Я не вполне понимаю вас, сэр.
– Адам был взят из земли. А этот парень копается в ней. Только взгляните на него, – снова рассмеялся суперинтендант.
– Это одно из тех немногих занятий, на которые он способен, сэр. Да и то лишь рывками. Местные нанимают его для садовых работ, но забавно, что он не может трудиться больше пары часов в день в одном и том же саду.
– Но он не обязательно настолько глуп, как о нем думают. Может, он любит разнообразие. Держите его... нет, я выйду и поговорю с ним. А затем я хотел бы увидеть того браконьера. Он ведь неподалеку?
– Да, сэр. Я пошлю за ним.
– Как зовут нашего земледельца? – спросил полковник, направляясь к выходу.
– Херридж, Иосия Херридж. Но все зовут его Чудиком, и он больше привык к этому прозвищу.
Иосия Херридж поднял глаза, когда старший констебль подошел к нему. Его лицо было большим и круглым, взгляд – пристальным, а нижняя губа оттопыривалась, тогда как рот был приоткрыт. Херридж был одет довольно своеобразно, впрочем, его гардероб составлялся сердобольными соседями, а не им самим. На нем были вельветовые брюки (слишком короткие для его роста); ярко-оранжевый, но успевший испачкаться пуловер; потрепанная визитка, которая когда-то была черной и служила кому-то из фермеров выходным костюмом; а также круглая церковная шапка, некогда венчавшая голову священника.
– Что, копаете? – спросил старший констебль. Чудик довольно ухмыльнулся. Он любил, когда другие обращали внимание на его работу.
– О! Копаю, и много. Смотрите, сколько я уже прокопал! Я могу толково копать, когда настроен на это.
– Вижу. И как часто вы приходите сюда, чтобы копать?
Чудик нарочито воткнул лопату в землю и принялся считать на пальцах:
– Я копал здесь один, два, три, четыре раза. Но больше всего – сегодня. Потом я собираюсь к мистеру Фильду. Ну, чтобы копать у него. А после обеда — в «Солонку». Ну, чтобы копать там. Я могу толково копать.
– А вы копали здесь вчера, для мистера Блейка?
– Того, что помер? – озадаченно спросил Чудик. – Я видел, как его принесли. Но он же мертвый. Кто же теперь заплатит мне за работу? Тогда зачем я продолжаю здесь копать? Лучше мне перестать.
– Все будет хорошо. Я прослежу, чтобы вам заплатили. Скажите, когда вы копали в этом саду, вы не заметили ничего странного? Например, приходящих в дом незнакомцев, или еще чего-нибудь необычного?
– Не знаю, – рассеяно ответил Чудик. – Я в основном смотрел туда, где копаю.
– Но вы могли видеть, как кто-либо идет по дорожке. Например, вы могли видеть мистера Блейка.
– А! Вчера я видел его. Тогда он еще не умер. Дал мне денег, а потом пошел вон туда, – Чудик указал на холмы. – А теперь он мертв. Я когда-то нашел мертвую овцу, там же, в холмах. А вчера, когда он уходил туда, я слышал, как миссис Флитни предупреждала его о том, что с наступлением темноты в холмах следует быть осторожным. Ночь убила его, как ту овцу? – Чудик озадаченно улыбнулся.
– Надеюсь, что смогу узнать, как это было, – сухо ответил старший констебль. – Так вы видели, как он уходит к холмам? После этого кто-нибудь спрашивал вас о нем?
Чудик с безучастным выражением лица резко покачал головой. Старший констебль понял, что Херридж израсходовал на разговор все силы, а к беседам он относился так же, как и к копанию – мог протараторить минуту-другую, а затем впасть в молчание, словно разговор затребовал слишком много слишком сложных для его ума усилий. Сейчас он снова взялся за лопату, принявшись копать, и полковник не смог вытянуть из него ни слова больше. Тот лишь качал головой.
Когда полковник Чадлингтон вернулся в дом, Джим Тэтчер уже был там. Полковник выразил желание самолично опросить Тэтчера и, закурив сигарету, взглянул на браконьера своим обманчиво-ленивым взглядом.
В первую очередь он попросил его присесть. Он довольно быстро составил мнение о браконьере. Лицо последнего выражало подозрительность и нежелание общаться – к этому времени он уже вернулся в привычно скрытное состояние. Полковник не мешкал, а сразу перешел к делу, хотя и очень мягко. Он понимал, что запугиванием от подобного человека многого не добиться.
– А, это вы утром обнаружили тело и подняли тревогу, – сказал он. – Тэтчер, вы были очень быстры! Когда вы нашли мистера Блейка, то были совершенно уверены, что тот мертв?
– Не думаю, что можно было усомниться.
– О! Почему вы так считаете?
– Он был холоден, и его сердце не билось.
– Значит, вы положили руку ему на грудь, чтобы убедиться в этом?
– Да.
– И вынули это из его кармана? – полковник указал на бумажник, найденный Хорном.
Джим Тэтчер взглянул на него.
– Нет, – ответил он. – Я был обязан не касаться ничего лишнего, начальник.
– Надеюсь что это так, – осторожно заметил полковник, – потому что когда он покинул Олдерхерст, в этом бумажнике была приличная сумма денег, а теперь ее там нет!
– Я их не брал, – заявил Тэтчер. – Может, из-за них его и убили?
– И, насколько я понимаю, вы постарались обратить внимание детективов на то, что убийца не спускался к телу с того места, где он прятался в кустах, а мы можем прибавить к этому, что, по всей видимости, никто, кроме мистера Грегори, не знал о том, что Блейк с деньгами.… Так что вы не должны удивляться вопросу, брали ли вы их!
– Не брал! – возмущенно ответил Джим Тэтчер. – Можете обыскать и меня, и мой дом.
– Это наша обязанность, – сухо ответил полковник Чадлингтон. – Поймите, я не обвиняю вас. Но если вы одолжили у покойника эти деньги, то было бы лучше признаться.
– Да не брал я их, сэр!
– Нет? – полковник пристально взглянул на браконьера. – Надеюсь, что вы этого не делали, да и не могу доказать обратного. Ну, это всего лишь формальность.
Полковник быстро провел руками вдоль тела Тэтчера, а также проверил его карманы.
– Все в порядке, – сказал он, окончив обыск, – я ничего не нашел. Но у вас есть карманы, пришитые явно не портным. И в них удобно что-нибудь прятать, не так ли? Ну, нас это не интересует. Мне нужна ваша помощь.
Последнюю фразу он выпалил довольно резко. Джим Тэтчер исподлобья смотрел на него. Он был рад, что припрятал ружье. Хоть он и знал о собственной невиновности в убийстве и краже, но начинал опасаться этого человека, рассевшегося в кресле и пыхтящего сигаретой с улыбкой на лице.
– Какая, сэр? – спросил браконьер.
– Не очень большая. Но, полагаю, вы знаете холмы лучше любого другого человека в окрестностях?
– Весьма вероятно, – Тэтчер отвечал все еще угрюмо.
– Хорошо, взгляните. Это – крупномасштабная карта местности. Можете в ней разобраться, не так ли?
Тэтчер внимательно осмотрел карту. Затем, ткнув в нее грязным пальцем, он сказал:
– Ага! Вот здесь я нашел труп.
– Верно, приятель. Видите маленькие красные кружки? Они обозначают отдельно стоящие в холмах дома – отсюда и до Олдерхерста. Их всего семь. Я хочу знать, кто живет в каждом из них. Расскажите, а я запишу.
Вопреки собственной воле, Тэтчер заинтересовался. Это была его стихия. Знакомство с этими домами и их обитателями было частью его жизни. Он говорил, а полковник Чадлингтон записывал:
– Вот «Яблоневая ферма», а вот…
– Да. А кто там живет? Я хочу знать.
– Мистер Диксон с женой. Старики. И их сын, Гарри, и дочь.