– И хотел бы забыть, да не дадут, – усмехнулся в ответ Слава.
И вот теперь, проверяя оружие в машине, он пытался визуально представить себе сектора стрельбы в случае столкновения с противником.
– Со стёклами придётся попрощаться, – вздохнул парень, усевшись на сиденье и обводя взглядом территорию вокруг машины.
Убедившись, что лучше всё равно ничего не придумаешь, он закрыл машину и отправился ужинать. Ранним утром он планировал покинуть территорию базы.
Но, прежде чем лечь спать, нужно было выбрать маршрут. Подальше от крупных поселений и желательно от людей. Консервов, сухарей и круп было достаточно, чтобы автономно продержаться два месяца. А значит, лезть на рожон не было смысла.
После ужина вернувшись в свою комнату, Слава засел за изучение карты, выпрошенной у командира отряда. После долгих уговоров подполковник разрешил ему откатать на ксероксе свои штабные карты. Ввиду случившегося безобразия все нанесённые на них обозначения уже не имели значения. Пялясь на извилины дорог, Слава неожиданно понял, что все его выкладки и умозаключения не более чем мечты.
Из рассказов очевидцев, которые он старательно запоминал, следовало, что почти на всех федеральных трассах были пробки из брошенного транспорта. И даже то, что его старичку дороги были не особо и нужны, не вселяло особых надежд. По целине особо не разгонишься, так что при таком способе передвижения можно огрести проблем. Двигаться по второстепенным дорогам можно, но пробки могут быть и там. Ведь логика обывателя проста. Если кто-то может объехать, значит, и я за ним смогу проскочить. В итоге затор получается там, где его никогда не было.
Как там у юмориста звучало? Проезжая по полосе встречного движения, получил удар в зад. А когда люди в панике, то столкновений не избежать. Глупых, нелепых. Они будут. Обязательно. Значит, надеяться на дороги по меньшей мере не стоит. И двигаться нужно исходя из реалий. Тщательно проверяя путь при помощи оптики. Благо бинокль мощный, удобный, а торопиться некуда.
Но что особенно настораживало парня, так это дорога от базы ОМОНа. Трасса здесь была одна, и объехать её никак не получалось. Убедившись, что ничего умного высидеть не получится, Слава убрал карту и, раздевшись, лёг спать. Как говорится, утро вечера мудренее. Разбудил его сигнал будильника. Вспомнив о благах цивилизации, парень использовал для этой цели телефон, зарядив его под завязку. В четыре утра, когда небо ещё только начало светлеть, превращаясь из чёрного в тёмно-серое, он выбрался из постели, быстро умылся и, позавтракав прихваченными с вечера из столовой бутербродами, спустился к машине.
Мотор бодро затарахтел, разгоняя утреннюю тишину. Из-за угла тут же появился патруль, но бойцы, узнав его, только пожелали удачного пути. За полторы недели Слава успел познакомиться почти со всеми обитателями базы. Подкатив к воротам, он поздоровался с дежурной сменой и, напомнив, что разрешение на выезд было передано ещё прошлым вечером, уставился на ворота так, словно ожидал увидеть за ними взвод автоматчиков. Дежурный офицер, быстро сверившись с журналом, жестом велел открыть ворота и, махнув ему рукой на прощанье, вернулся в здание КПП.
Выкатившись с территории базы, Слава прибавил газу и, покосившись, на стоящий справа от трансмиссионного тоннеля в специальном зажиме, который он сам и сделал, автомат, тихо проворчал:
– Ну, приятель, теперь у меня только на вас двоих вся надежда. На тебя и на старичка.
Так Слава называл свой «уазик». Его манера разговаривать с машиной давно уже стала притчей во языцех и на работе и в команде, но он был уверен, что техника его слышит и даже по-своему отвечает. Так что теперь, когда автомат стал в жизни предметом первой необходимости, он принялся разговаривать и с ним.
Спустя два часа начались первые проблемы. Слава в бинокль рассмотрел хвост длинного затора и, остановившись, принялся осматриваться в поисках съезда в поле. Другого выхода не было.
Заметив нужное место недалеко от стоявшей последней машины, он нажал на газ. Скатившись на целину, парень подключил полный привод и, переложив автомат на колени, повёл старичка вдоль дороги. Деревья на краю поля скрывали основную массу брошенных автомобилей, но Слава знал, что почувствует, подойдя ближе. Это будут боль и одиночество. Что-то подобное он всегда ощущал, когда оказывался на свалке старых машин. Друзья посмеивались над ним, но парень был уверен в своих чувствах.
Точно так же веяло от старичка, когда он впервые увидел его в покосившемся от времени гараже. Прежний хозяин машины умер, а наследники, едва вступив в права, поспешили делить более ценное имущество. В итоге и без того далеко не новая машина год гнила под прохудившейся крышей. Но низкая цена и груда запчастей убедили Славу купить его. А ещё через полгода, получивший новую молодость старичок бодро вёз его на охоту.
Увлёкшись собственными мыслями, Слава едва не пропустил начало пробки. Его взгляд привлекли несколько закопченных деревьев. Подъехав чуть ближе, парень достал бинокль и принялся всматриваться в то, что стало причиной затора. Первое, что бросилось ему в глаза, это груда обгорелого железа, в которой были видны какие-то манекены. Чуть сместив линзы, Слава разглядел и причину затора. Кто-то додумался двигаться по трассе на аэродромном бензовозе. Потом случилась авария, и вспыхнул пожар. Авиационное топливо взорвалось, воспламенив стоявшие рядом машины.
Присмотревшись к обгорелым легковушкам, Слава едва успел бросить бинокль и открыть дверцу. В салоне одной из машин он рассмотрел несколько детских тел. Потеряв собственных детей, он не мог равнодушно видеть страдания ребёнка. В голове его что-то сдвинулось, и любая боль, причиняемая ребёнку, приводила его в дикое бешенство. Но здесь все его эмоции были бесполезны. Вывалив весь свой завтрак, он ещё несколько минут содрогался в позывах рвоты. Только сумев успокоить сознание, он сумел угомонить и желудок.
Достав из рюкзака термос, он прополоскал рот, смывая кислоту и горечь, и, отдышавшись, включил передачу, торопясь уехать от страшного места. Найдя очередной съезд с трассы, парень выкатился на асфальт и, прибавив газу, погнал машину дальше, даже не пытаясь оглянуться. Слава исходил из простой логики. Если пробка возникла из-за аварии, то все, кто оказались перед ней, успели уехать. А значит, дальше дорога должна быть пустой. Но и расслабляться он себе не позволял. Подъезжая к каждому крутому повороту, Слава останавливался и брался за бинокль.
Убедившись, что дорога свободна, он ехал дальше. Часа через полтора, после очередного поворота, парень съехал в небольшую низину и с тихим матом нажал на тормоз. Из кустов на дорогу выкатилась инвалидная коляска. Сидевший в ней человек, остановившись посреди дороги, вскинул обе руки, словно сдаваясь в плен. Переключившись на пониженную передачу, Слава медленно подъехал к нему и, плавно объезжая неожиданное препятствие, сделал вид, что собирается остановиться, поравнявшись с коляской. Но как только инвалид оказался с правого борта, парень нажал на газ, снова разгоняя машину.
Он и сам не понимал, почему это сделал. Его словно что-то толкнуло изнутри. Одновременно с этим ощущением парень вспомнил и рассказы Александры Васильевны. И, как вскоре выяснилось, поступил он правильно. На дороге послышалась ругань разозлённого человека, а потом застучали выстрелы. Выругавшись, Слава пригнулся и прибавил газу, торопясь уйти из зоны поражения, спрятавшись за хребтом подъёма. По кузову пару раз что-то щёлкнуло. Потом пуля, пробив заднюю стенку, срикошетила о потолок и вонзилась в спинку правого сиденья.
– Ну, сволочи, сами напросились, – выругался Слава, до глубины души возмущённый таким обращением с его машиной.
Съехав с очередного холма, он свернул в первый же съезд с дороги и, закатившись за кусты, заглушил двигатель. Убедившись, что с дороги машину не видно, парень срезал несколько веток, прикрыв передок – чтобы восходящее солнце не бликовало на фарах и краске. Быстро проверив оружие, Слава отправился в обратную сторону. По его мнению, люди, использовавшие человеческое сострадание для грабежа, не должны были жить. Да и за машину нужно было посчитаться.
Придорожные кусты отлично скрывали его от посторонних глаз, и привычка двигаться бесшумным шагом на охоте никуда не делась. Спустя двадцать минут парень расслышал голоса на дороге и, удвоив осторожность, медленно двинулся на звук. Ещё минут через десять он тихо проскользнул из кустов в кювет и, чуть высунувшись над дорогой, всмотрелся в группу людей, ругавшихся между собой.
Пять человек, забыв обо всём на свете, отчаянно спорили, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Больше всего доставалось молодому тощему парню, игравшему роль инвалида. Два крупных, жилистых мужика и две потасканные, замызганного вида бабы наседали на парня, что-то ему доказывая. Но что особо примечательно, оружие было у всех пятерых. Не бог весть что, но это было оружие. Понимая, что особого выбора нет, Слава прижал приклад к плечу и плавно поднял автомат.
– Не убивай. Слышишь? Не убивай, – хрипел изображавший инвалида парень, брызгая кровью из окровавленного рта.
– А ты многих пощадил? – тихо спросил Слава, глядя на него как на полудохлого таракана.
Ничего кроме брезгливости вся эта компашка не вызывала. Грязные, одетые в какие-то лохмотья, словно не молодые здоровые люди, а кучка старых бомжей, забывших, что такое человеческий облик.
– Так многих? – продолжал настаивать Слава, медленно поднимая пистолет.
– Слышь, у нас много чего есть, – продолжал хрипеть раненый. – Тряпки, консервы, топлива немного. Даже золото. Всё твоё будет. Только не убивай.
– Ради тряпок и цацек убивали тех, кто пытался тебе помочь, а теперь скулишь? – всё так же тихо спросил Слава, сам не понимая, к чему продолжает весь этот разговор.
Грохнул выстрел, и под головой парня начала быстро разрастаться кровавая лужа. Убрав пистолет в кобуру, парень настороженно огляделся и, вздохнув, принялся собирать трофеи. Как сказал майор-омоновец, никогда не оставляй за спиной то, что может выстрелить тебе в спину. Слава решил положиться на опыт боевого офицера и, кривясь от во