– Люди, люди, – укоризненно покачал головой мужик. – Короток ваш век, а память ещё короче. Даже речь свою забыли. Вой, от слова воин.
– Так вы и есть те самые, что притащили меня сюда? – сообразив, с кем говорит, спросил Слава, от удивления забыв про страх.
– Мы – боги этой земли, человек, – раздражённо фыркнул мужик.
– А я разве спорю? – быстро ответил Слава. – Я просто уточнил.
– А ты дерзкий, человек.
– Какой есть, – буркнул в ответ Слава, старательно отслеживая, чтобы голос не дрогнул. Страшно было так, что хотелось разом опорожнить все потроха.
– Боишься, – с усмешкой кивнул мужик. – Боишься, но страх свой в узде держишь.
– Вам виднее, – не решился спорить парень. – Зачем я здесь?
– А сам как думаешь?
– Наверное, пришло время выразить свою благодарность за спасение и помощь. Другой причины тащить меня сюда я не вижу.
– Зачем нам твоя благодарность? – пожал плечами мужик. – Что толку в пустых словах?
– Ну, в Писании сказано, что вначале было слово, – не сумел промолчать Слава.
– Вера рабов, – раздражённо фыркнул мужик. – Забыли предков. Забыли корни. Повесили себе на шею иноземное ярмо и радуетесь. Эх, людишки…
– Уймись, старшой, – невероятно красивым голосом остановила его женщина, сидевшая справа от воина. – До того дня парень о нас и не слыхал. Так чего теперь с него требовать? Радуйся, что хоть он решился свой дух послушать. Сам говорил, дух воина ничем не угнесть.
– Скажи, человек, в твоём роду вои были? – успокоившись, спросил мужик.
– Ну, деды в Отечественную воевали, – удивлённо ответил Слава. – Всю войну солдатами прошли. И бабушка рассказывала, что в её роду все мужчины служили.
– Значит, не ошиблись мы, – с довольным видом кивнул мужик. – Есть в тебе дух. Тогда объясни, с чего ты вдруг не ратным путём идёшь, а словно глупой смерти ищешь?
– Так я вроде уже говорил, – смущённо вздохнул Слава. – Я не воин, я работяга. Просто стрелять хорошо умею и соображаю быстро. Да и война в наше время совсем другая.
– Война всегда война, – рыкнул мужик, снова начиная заводиться.
– Не совсем. Это раньше народ мечами рубился, а у нас за восемь сотен шагов можно противника завалить, если из хорошей винтовки стрелять.
– Знаю, – буркнул мужик. – Измельчал люд. В глаза врагу смотреть боится.
– Не скажи, старшой, – перебил его другой мужик, с витым посохом в руках. – Сам видел, как мальчишка против врага вышел, когда девчонку защищал. Не побоялся врагу в глаза посмотреть. А ведь мы его не оберегали.
– Тоже верно, – нехотя согласился воин. – Так что делать с ним будем? Бросим, или дальше поведём?
– Жаль бросать, – снова вступила в разговор женщина. – Он мне нравится.
– Тебе все нравятся, кто за баб заступаются, – насупившись, буркнул мужик, покосившись на соседку.
– А как же иначе? – решившись, сказал Слава. – Женщина – это продолжение рода. Берегиня. Ведь, кажется, так её в ваше время называли?
– Ты хоть знаешь, что значит сие? – иронично спросил мужик.
– От слова беречь. Детей берегла, очаг семейный, дом, – ответил Слава, лихорадочно вспоминая всё, что знает по данной теме.
– Дом? – удивлённо переспросил воин. – А ты тогда зачем нужен, если баба твой дом беречь будет?
– Ну, воин не всегда дома сидит. Если он в походе, то дом на женщине, – попытался выкрутиться парень.
– Ловок, – помолчав, усмехнулся старшой. – Добро. Кто ещё за то, чтобы вести его дальше?
– Все, – вступила в разговор другая женщина, сидевшая в кресле, стоявшем с краю. – Сам знаешь, скучно. А тут хоть какое развлечение.
Остальные дружно закивали. Сообразив, что убивать его не будут, Слава набрался наглости и, откашлявшись, спросил:
– А чего вы вообще от меня хотите-то? Зачем спасали?
– А сам как думаешь? – с интересом спросила первая женщина.
– Ну, вначале я решил, что всё случайно получилось. Ну, влетел я в ваше капище, а кто-то из вас решил пошутить и закинул меня во времени. Потом, когда по голове получил, подумал, что вы мне поручение какое-то дать хотите. Что-то вам такое нужно, чего сами сделать не можете. А теперь не знаю, что и думать, – помолчав, осторожно ответил парень.
– И с чем же мы, по-твоему, сами справиться не можем? – не унималась тётка.
– Ну, например, новое капище сложить. Не богам же булыжники ворочать, – вздохнул Слава, понимая, что несёт полную ахинею.
– Для капища жрец нужен. Воин, способный жертву одним ударом обезглавить. И не просто овцу или бабу слабую, а воина. Врага, которого сам в бою и пленил, – наставительно ответил мужик.
– О как?! – удивлённо охнул Слава. – Не знал, извините.
– И камни для капища нужны не простые, – вдруг погрустнев, добавила женщина.
– А какие? – не сдержал любопытства Слава.
– Небесные камни. Те, что иногда с небес падают. Воин их собрать должен, в круг уложить, и самого сильного врага на том капище обезглавить. Вот тогда и сила наша прибавится. Да только нет теперь таких воинов.
– Воинов-то найти можно, – задумчиво протянул Слава, вспомнив бойцов из отряда ОМОНа, старательно уничтожавших разбойничьи банды. – Думаю, труднее всего подходящие камни найти. Не так часто они с неба сыплются. А про центральный камень я вообще не говорю. Это не камень, это скала целая.
– Ты чем нас слушаешь, человек? – неожиданно рассердившись, загремел воин. – Тебе ясно сказали, небесные камни в круг укладываются.
– Ой, – не удержался Слава, инстинктивно пытаясь съёжиться до размеров клопа. – Выходит, небесные камни вокруг земного укладываются. Это получается, что такой круг символизирует единение земли и неба. То есть круг вселенной. Всего мира?
– А ты не глуп, – разом успокоившись, удивлённо признал воин. – Прав. Так оно и есть.
– Но ведь центральный камень всё равно не простой должен быть, – продолжал гнуть своё парень, обрадовавшись, что сумел отвлечь этого буяна.
– Тоже верно, – благосклонно кивнул старшой. – Особое место искать надо. Где силу земли чувствуешь.
– А вот этого я не умею. Да и небесные камни теперь найти непросто. Их все старательно собирают и изучают, – припомнив ажиотаж после падения метеорита, сказал Слава. – Точнее, изучали.
– Камней много, – вздохнул старшой. – Если воин попросит, мы подскажем, где искать. И место нужное найти поможем. Да только где того воина взять?
Только теперь Слава сообразил, что его осторожно подводят к нужному им решению. Сделав вид, что не понимает, о чём речь, Слава осторожно спросил:
– А обязательно на капище пленного врага казнить именно так?
– То не казнь, человек. То жертва, – жёстко отрезал старшой. – Кровь воина соединяет твердь земную и свод небесный, а дух его нам служит, силу давая. И кровь та должна на камень небесный стечь, камня земного коснуться и в землю уйти. И сделано то должно быть, пока сердце его бьётся. Сердце воина.
– А если тому воину голову прострелить? И кровь прольётся, и сердце ещё биться будет, – помолчав, зашёл Слава с другой стороны. – Что так смерть, что эдак.
– Да ты никак торгуешься с нами, человек, – возмутился воин.
– Да при чём здесь торг? – в свою очередь возмутился Слава. – В наше время если пленникам головы рубить, с ходу за маньяка кровавого примут. И из анклава прогонят.
– А кто тебя заставляет прилюдно на капище жертву приносить? – усмехнулся старшой. – Капище в тихом месте ставится. Там, куда случайному прохожему лезть и не нужно. Забыл, где на камень налетел?
– О чёрт! – выругался Слава, сообразив, что сморозил глупость. – И как часто такие жертвы приносить надо?
– А вот это тебе решать. Решишь, что воин достоин нам служить, значит, так тому и быть. Нет – значит, и разговора нет. Но помни. Это смелый воин, твоими руками пленённый должен быть. Не крыса трусливая, что огрызается, в углу оказавшись, а барс, что сражается ради сражения.
– Найди в наше время такого, – удручённо вздохнул Слава. – Или бандиты, или фанатики религиозные. И что опаснее, непонятно.
– Нет разницы, как он жил. Важно, как сражался, – устало вздохнул старшой.
– Уже легче, – в тон вздохнул парень.
– Так что делать станешь? – осторожно спросила женщина, понимающе улыбнувшись.
– Думаю, сначала надо до нужного места добраться. Обжиться малость. А там можно будет и об остальном подумать. В таком деле спешка не помощник, – ушёл от прямого ответа Слава. – Да и капище нужно ставить там, куда добираться недолго. В общем, думать надо. Крепко думать.
– Думай, воин, – помолчав, тихо сказал старшой. – А теперь слушай и запоминай. С этого дня сам по себе жить будешь. Своим умом. Мы тебя поведём, но вмешаемся только в крайнем случае, три раза. От раны не спасём, а вот от смерти уберечь сумеем. Слабы мы стали. Забыли нас, – грустно закончил воин.
– А кроме как на капище жертву можно приносить? – решившись, спросил Слава.
– В полную луну в чистом поле большой костер разведя, в голос позвав нас, можно трижды жертву принесть, – глядя Славе прямо в глаза, медленно ответил старшой.
– Каждого в отдельности по имени или ещё как? – осторожно уточнил Слава.
– Мы забытые боги. Так и зови, – помолчав, ответил воин. – Много нас, а имён у нас ещё больше. Так что просто забытыми богами зови. Понял?
– Понял, – прошептал Слава, не решаясь отвести взгляд от этих полыхающих огнём глаз. – Можно ещё вопрос?
– Спрашивай, – кивнул старшой, опуская взгляд и снова складывая руки на груди.
– А чем костёр важен?
– Пламя живое всё очищает. Свет несёт, в холод обогревает. Огонь – это жизнь.
– А почему тогда на капище огонь не разводится? – тут же спросил Слава.
– На капище жертву светлым днём приносят. А солнце – это мать огня.
– Запомню, – помолчав, кивнул Слава.
– Ступай, воин. И помни, что я тебе сказал. Три раза можешь на смертный риск пойти. Не больше.
– Это я уже запомнил, – кивнул Слава.
Он едва успел договорить, когда снова полыхнула ярчайшая вспышка света, и его опять куда-то потащило. Вздрогнув всем телом, Слава со стоном открыл глаза и, пошевелившись, поднял голову. Башка была чугунной, а мысли метались, словно перепуганные мыши. Кое-как усевшись на разложенном сиденье по-турецки, парень потряс головой и, глотнув воды, потянулся за трубкой, лежавшей в бардачке. Сделав глубокую затяжку, Слава выпустил клуб ароматного дыма и, ещё раз тряхнув головой, тихо проворчал: