– Скажешь что-нибудь, или просто начнём дознание проводить? – тихо спросил Михаил.
– Думаю, чем их порадовать, – угрюмо усмехнулся Слава. – С чего начать планируешь?
– С обыска. Слухи ходили, что бывшие здесь вовсю дурью развлекались. Вот и поищем.
– Только имей в виду, что зэки не дураки и нычки делать всегда умели.
– Ну, я тоже не пальцем деланный, – фыркнул подполковник. – Начинайте, – громко скомандовал он, и взвод бойцов решительно направился в цех.
Действовали парни решительно, но аккуратно. Вещи старались не портить и не ломать. Но как только один из них с победным видом продемонстрировал пакет с какими-то склянками, из толпы тут же послышался вопль:
– Так это из-за дури всё? Спросили бы сразу, мы бы и так сказали, кто ею пользуется.
– Ещё не поздно, – тут же развернулся к кричавшему подполковник.
– Вон там, там и там, – вбежав в цех, принялся показывать мужчина, тыча пальцем в тайники.
– Сука продажная, – прошипел тощий парень с засаленными волосами.
Недолго думая, Слава шагнул вперёд и с ходу врезал ему кулаком по физиономии, громко скомандовав:
– Арестовать!
Бойцы ловко завернули стукнутому руки за спину и, связав их куском верёвки, быстро обыскали. На землю полетели разные мелочи, пара одноразовых шприцев и пакетик с несколькими склянками.
– Сволочи. В медблоке уколы делать нечем, а вы их на всякую мерзость переводите, – прошипел Слава, аккуратно подбирая упаковки со шприцами.
– Я болен, это лекарство моё, – захрипел тощий, провожая жадным взглядом пакет со склянками.
– И чем же ты болеешь? – иронично спросил Слава.
– Всегда говорили, что наркозависимость – это болезнь, – продолжал хрипеть тощий, пытаясь вырваться из рук бойцов.
– Бред собачий. Ничем ты не болен, кроме собственной глупости, – презрительно бросил Михаил.
– А сам что? Думаешь, мы не знаем, как ты ханку жрал? – окрысился в ответ наркоман.
– Жрал, – спокойно отозвался подполковник. – Да только я сумел бросить. И теперь запросто могу и стопку поднять, и на следующий день на работу выйти. Так что не надо мне рассказывать, что так просто не бросишь. Уводите, – скомандовал он бойцам.
– Ещё пожалеете, гады! – завопил тощий. – Сволочи, твари, ненавижу… – вопль сменился хрипом.
Один из бойцов, устав слушать его оскорбления, приложился прикладом к почкам. Растерявшиеся от такой резкости и стремительности поселенцы только удивлённо переглядывались, не понимая, чем вдруг так провинился именно их барак. Каждый раз, когда появлялась новая находка, Михаил жёстким тоном спрашивал, кто владелец дури, и толпа выталкивала очередного наркомана, словно люди пытались дистанцироваться от них. Закончив обыск и аресты, подполковник оглядел притихшую толпу и громко сказал:
– Думаете, с чего мы вдруг так озверели? Я поясню. Сегодня одна из тех зэчек обнаглела настолько, что посмела угрожать военному коменданту завода. Как выяснилось, она была под дозой. Поэтому с этого дня любой, кто будет задержан в состоянии наркотического опьянения, отправится за стену. Пешком. Нам не нужны подонки, способные устроить стрельбу, накачавшись всякой дрянью. Или те, кто способен ради дозы открыть ворота банде. К спиртному это тоже относится.
– Так что, теперь вообще не пить? – обиженно спросил кто-то из толпы.
– Меру знать надо, и если пьёшь, оружие прячь, – устало ответил подполковник.
По его команде рота построилась в колонну по три и отправилась в отведённое под комендатуру помещение в здании заводоуправления. По приказу директора, на первом этаже под это дело освободили актовый зал. Бойцы быстро сколотили несколько шкафов под амуницию и боеприпасы. Сделали вешалки для верхней одежды и притащили несколько банкеток. В общем, это была смесь караульного помещения с казармой. Здесь же проводились инструктажи роты и теоретические занятия.
Рядом, в бухгалтерии, где на окнах были решётки, устроили гауптвахту, куда и заперли всех арестованных. Устраивать себе сложности с разделением их по тендерному признаку никому и в голову не пришло. Наркоманов и бывших зэков затолкали в одно помещение и заперли, пообещав пристрелить любого, кто попытается поднять шум. У двери посадили пару бойцов, а командиры отправились на доклад к начальству. Теперь предстояло решить, что делать с этими преступниками.
Внимательно выслушав их доклад, директор скривился и, вздохнув, тихо проворчал:
– Только от одних избавились, и снова здорово. Что делать будем?
– Ну, торчков надо сразу за борт отправлять, а вот с бывшими придётся повозиться, – подумав, ответил Михаил.
– В каком смысле? – насторожился директор.
– Если помнишь, сажали не только виноватых или бандитов. А ещё и людей, не угодивших некоторым небожителям. В общем, будем осматривать их на предмет наколок, выяснять статьи и просто общаться. Вполне допускаю, что там найдётся и пара нормальных мужиков.
– А с бабами что? – со вздохом спросил директор.
– Точно так же. Только осматривать их будет доктор. Сам понимаешь, нам их раздевать не очень красиво получится.
– А ты уверен, что сможешь зоновские наколки от обычных отличить?
– Ничего сложно, – отмахнулся Михаил. – Зоновские особую смысловую нагрузку имеют. В общем, разберёмся.
На следующий день, сразу после завтрака, они приступили к делу. Известие о большом погроме уже разнеслось по всему заводу, обрастая слухами и кошмарными дополнениями. В итоге на Славу и Михаила в столовой смотрели как на монстров людоедов, пьющих кровь прямо из перерезанных глоток. Но подполковник, заметив эти взгляды, посоветовал парню не обращать на них внимания. Вернувшись в заводоуправление, напарники разделились. Каждый из них, усевшись в отдельном кабинете, приказал бойцам приводить отделённых от наркоманов арестованных по одному.
Михаил, как более опытный, взял на себя мужчин. Славе достались женщины. Включив компьютер, парень открыл папку с личными делами поселенцев и велел заводить первую арестованную. Вошедшая женщина окинула кабинет угрюмым взглядом и, остановившись на пороге, глухо спросила:
– Бандитам продадите?
– Зачем? – растерялся от такого вопроса Слава.
– В рабство, зачем ещё?
– Это кто вам такое сказал?
– Крыса прогнала, что ты в Таньку Коблу стрелял, потому что она отказалась своих подстилок вам на продажу отдавать. Мол, у вас чистеньких много, а мы здесь только хлеб даром едим. Вот начальство и решило от нас избавиться.
– Господи, ну и бред, – покачал головой Слава, беря на руки крутившуюся тут же Тяпу.
– Это правда, что ты за эту сучонку чуть депутата не убил? – неожиданно спросила женщина.
– Правда, – хищно усмехнулся парень. – А про продажу это всё чушь. Мы потому и решили поговорить с каждой из вас в отдельности, чтобы понять, кто может к нормальной жизни вернуться, а кого придётся за периметр выставлять. Так что, может, поговорим?
– Не шутишь? – с робкой надеждой в голосе спросила женщина.
– Мне не до шуток, – вздохнул Слава.
– А что говорить-то?
– По порядку. По какой статье отбывали, за что, как относитесь к местным порядкам. Что планируете делать дальше. В общем, просто рассказывайте. А главное, объясните, почему все женщины из бывших так покорно подчиняются той дылде. Это же надсмотрщик из фашистского концлагеря, а не человек.
– Зовут её Танькой. Фамилии не знаю, но закрыли за убийство и торговлю наркотиками. В зоне масть держала. Третья ходка у неё. Погоняло Шпала, но между собой мы её Коблой называли.
– Это что такое? – с интересом спросил Слава.
– От слова кобель. Активная лесбиянка. Собрала вокруг себя шестёрок, подстилок и заправляла всем в бараке. А кто не подчинялся, избивали или ножом расписаривали. Резать она сама всегда любила.
– Милая дамочка, – фыркнул Слава, скривившись. – А почему после ухода с зоны вы продолжали ей подчиняться?
– А куда деваться было? Начальству не до нас. Кормят, крыша над головой есть, а дальше сами как знаете. Я даже хотела в рабочую команду записаться. В огород, так эти не дали. Они, мол, отрицалово и не работают. Пусть, мол, лохи пашут. А я жить хочу. Нормально жить. Чтобы дом свой был. Семья. Ребёночка хочу, – с неожиданным надрывом закончила женщина.
– Так за что сидели? – вернул Слава её в нужное русло.
– Мужа топором зарубила.
– За что?
– Я беременная была. Он домой в очередной раз пьяный пришёл и давай изгаляться. Отлупил так, что я еле до ванной доползла. От побоев я ребёночка скинула. Кое-как поднялась, взяла топор и башку ему отрубила. Упала, думала всё, так и сдохну от кровотечения, да соседи нашли. В больнице откачали, а потом по всей строгости закона. Чтоб другим неповадно было, – с горькой усмешкой закончила женщина.
– Надеюсь, вы понимаете, что всё вами сказанное будет проверяться? – напомнил Слава.
– Не дура, – вздохнула она.
– Надеюсь. Так вы готовы работать?
– Готова.
– Наркотики употребляете?
– Я же сказала, я не дура, – оскорбилась женщина.
– Учтите, за дурь будем выбрасывать из посёлка, – добавил Слава, не обращая внимания на её возмущение.
– И правильно. Воздух чище будет.
– Ладно, идите. Вас проводят, – ответил парень, быстро набивая под её данными результаты разговора.
Конвоир вывел женщину из кабинета, и Слава уже собирался вызывать следующую, когда над заводом раздался рёв пароходной сирены. Подхватив автомат, парень вихрем вылетел из кабинета и, сопровождаемый бойцами, помчался к стене. Здесь уже вовсю командовал Михаил, расставляя стрелков, раздавая указания и успевая поглядывать в бинокль на банду.
– Что здесь? – спросил Слава, подбегая к нему.
– Одноглазый опять пожаловал, – мрачно буркнул Михаил, не отрываясь от бинокля.
– Мало ему в прошлый раз прилетело? Решил всю банду тут положить? – зло оскалился парень.
– Не горячись, – осадил его Миша. – Похоже, он сам парламентёром едет.
– Ну-ну, послушаем, как он красиво грозить будет, – фыркнул Слава.