Время останавливается.
Он больше не танцует. Не двигается. Точнее, не совсем так. Он приближается ко мне, и я понимаю, что он задумал. Он поцелует меня. Он поцелует меня здесь, прямо перед всеми «У Малоуна»? Хрена с два. Он сказал, что любит игры, но эта уже вышла из-под контроля.
До того как он успевает прильнуть губами к моим, я вскакиваю со стула так резко, что он чуть не падает на пол. Я секунду вижу его сбитый с толку взгляд и убегаю к черному ходу. Дверь там выходит в переулок рядом с парковкой, и я вываливаюсь на улицу, с облегчением обнаружив, что рядом никого нет.
С колотящимся как безумное сердцем я прислоняюсь к кирпичной стене за баром и стягиваю с себя свитер, подставляя кожу ледяному воздуху. Изо рта вырывается белый пар, но пот продолжает стекать по груди. На улице почти мороз, но мне все равно жарко в одном топе.
– Тейлор! – Дверь распахивается. – Тейлор, ты здесь?
Я не говорю ни слова, прячась в тени здания. Я просто хочу, чтобы он ушел.
– Черт, вот ты где. – Конор с печатью беспокойства на безупречном лице появляется передо мной. – В чем дело? Что случилось?
– Зачем ты это сделал? – бормочу я, уставившись в землю.
– Что? Я не понимаю. – Он тянется ко мне, но я уворачиваюсь. – Что я сделал не так? Просто скажи мне, и я исправлюсь.
– Я не могу. Я больше не хочу быть твоей игрушкой.
– Ты не игрушка, – возражает он.
– Ну что за чушь! Ты сказал, что тебе скучно и ты любишь игры. Поэтому ты сменил этот свой гребаный статус в «МойБрайар» и пришел сегодня в кафе. Для тебя это какая-то извращенная форма веселья. – Я качаю головой. – Что ж, а мне больше не весело.
– Тейлор…
– Прости. Я знаю, что это я виновата и я втянула тебя в это на вечеринке Каппы, но с меня хватит. Игра закончилась. – Я пытаюсь обойти его, но он преграждает мне путь. – Конор. Отойди.
– Нет.
– Пожалуйста. Просто отойди. Тебе больше не надо притворяться, что я тебе нравлюсь.
– Нет, – повторяет он. – Послушай меня. Ты не игрушка. В смысле, да, я правда думал, что будет весело поиздеваться над твоими сестрами, поговорить о свадебной подборке и всякой такой безумной хрени, но я не притворяюсь, что ты мне нравишься. В тот же вечер, когда мы встретились, я рассказал, какой горячей я тебя считаю.
Я ничего не отвечаю, избегая его взгляда.
– Я пришел сегодня не из-за того, что на нас кто-то будет смотреть. Я пришел, потому что сидел дома, думал о тебе и не мог больше ждать ни минуты.
Я медленно поднимаю голову.
– Полная чушь, – цежу я.
– Чистая правда. Мне нравится быть с тобой. Мне нравится с тобой разговаривать.
– Тогда зачем поступать так тупо и все портить, пытаясь меня поцеловать?
– Потому что я хотел понять, каково это – целоваться с тобой, и боялся, что так этого и не узнаю. – Уголок его рта дергается вверх. – Я решил, что если попробую это сделать на людях, то у меня будет больше шансов, потому что тогда ты сможешь для виду поцеловать меня в ответ.
– Это тупая причина.
– Я знаю. – Он неуверенно делает шаг ко мне.
На этот раз, когда он тянется, чтобы взять мою руку, я не отстраняюсь.
– Я думал, что выручаю тебя, – смущенно говорит он. – Я думал, что защищаю тебя от необходимости выполнять этот нелепый вызов и мы просто прикалываемся. Я понял все неправильно, и я прошу за это прощения. – Голос у него становится ниже. – Но я знаю, что это я понимаю правильно. – Он гладит большим пальцем мою ладонь, и я сглатываю. – Я тебе нравлюсь.
Ох. Несколько дней назад все было так просто. Так ведь? Маленький дружеский прикол. А теперь мы пересекли черту, и пути назад нет. Больше мы не сможем притворяться, что сексуальное напряжение – это шутка, что легкий флирт ничего не значит, что кому-то не будет больно.
В данном случае под «кем-то» я имею в виду себя.
– Я не знаю, что теперь делать, – неловко начинаю я, – если не считать того, что нам, наверное, лучше больше не общаться.
– Нет.
– Нет?
– Да, я накладываю вето на это предложение.
– У тебя нет права вето. Если я говорю, что больше не хочу с тобой общаться, то хрен тебе. Такие дела.
– Мне кажется, ты должна разрешить мне тебя поцеловать.
– Тебе так кажется, потому что тебя, видимо, уронили в детстве и ты башкой стукнулся, – парирую я.
На это Конор улыбается. Он выдыхает и сжимает мою руку, а потом кладет ее себе на грудь. Его сердце сильно колотится под моей ладонью.
– Мне кажется, тут что-то есть. – В его голосе слышится вызов. – И мне кажется, что ты боишься узнать, что это. Но я не понимаю почему. Может быть, ты думаешь, что не заслуживаешь этого, не знаю. Но это настоящая трагедия, черт бы ее побрал, потому что из всех людей ты точно заслуживаешь быть счастливой. В общем, так: я поцелую тебя, если ты мне не запретишь. Ладно?
Я пожалею об этом. Облизывая губы и запрокидывая голову, я уже понимаю, что пожалею. Но слово «нет» так и не срывается с губ.
– Ладно, – наконец шепчу я.
Он тут же спешит сполна воспользоваться моим согласием: наклоняется вперед, накрывает мои губы своими.
Сначала это нежнейшая из ласк, но вскоре его поцелуй становится глубже, настойчивее. Когда я провожу руками вверх по его плечам и зарываюсь пальцами в его волосы, он издает мне в рот самый сексуальный звук на свете. Полустон-полувздох.
Я чувствую все его тело, прижатое к моему. Он опускает руки мне на пояс, вцепляясь пальцами в мою голую кожу, и вжимает меня в стену, пока между нами совсем не остается пространства.
Его рот, такой мягкий, но при этом голодный, жар его тела, напор мышц, захвативших меня в плен… это сюрреалистично, волнительно. Страсть течет по моим венам, и я отчаянно целую его в ответ. Я забываюсь. Я забываю, где мы, и все причины, по которым мы не должны этого делать.
– Ты на вкус как корица, – бормочет он, и его язык снова начинает меня изучать, лаская мой и вызывая стон из глубины моего горла.
Я цепляюсь за него, целиком и полностью растворившаяся в его ласках. Я кусаю его за нижнюю губу и скорее чувствую, чем слышу, как стон вибрирует в его груди. Его ладони скользят вверх по моим ребрам, залезая под мой топ, пока не оказываются прямо под грудью. Внезапно я жалею, что сняла свитер, тогда бы у меня был дополнительный слой защиты между моей плотью и соблазнительными прикосновениями Конора.
– Ты так меня возбуждаешь, Тейлор.
Его губы находят мою шею, и он оставляет на ней засос, вызывая у меня шквал мурашек. Он делает своими бедрами медленный чувственный толчок, от которого я опять стону.
Он снова меня целует, обводя языком линию моих губ. Потом он отстраняется, и я вижу, как та же страстная, неутолимая жажда, которую чувствую я, отражается в его глазах.
– Поехали сегодня ко мне домой, – шепчет Конор, мать его, Эдвардс.
И это разрушает заклятье.
Тяжело дыша, я роняю руки с его широких плеч и опускаю их по швам.
Черт побери. Черт побери, что со мной не так? Я не ясновидящая, но я и без этого знаю, чем все это обернется.
Я поеду к нему домой.
Я лишусь с ним девственности.
На одну потрясающую ночь он перевернет мой мир.
А на следующей неделе я буду просто очередной грустной дурой, поднимающей руку вместе с остальными его жертвами, когда другие спросят, кто с ним переспал.
– Тейлор? – Он все еще смотрит на меня. Ждет.
Я кусаю губу. Остывая от жара его тела, я медленно качаю головой и говорю:
– Ты отвезешь меня домой?
12. Конор
Я не могу понять Тейлор. Тогда, у барной стойки, я думал, что между нами установилась связь. Иногда я могу быть полным идиотом, но я всегда чувствую, когда девушка искренне целует меня в ответ. Она точно что-то почувствовала. Но как только мы остановились, она снова закрылась в себе, хлопнула перед моим лицом дверью, и теперь я везу ее домой с твердым убеждением, что она опять на меня злится.
Я не могу понять, чего она от меня ждет. Я бы оставил ее в покое, ушел бы из ее жизни, если бы знал, что Тейлор и правда этого хочет, но, по-моему, это не так.
– Поцелуй был ошибкой? – спрашиваю я, взглянув на пассажирское сиденье.
Она вновь надела свой свитер, и это чертовски обидно. Шелковый топ, который скрывается под ним, чертовски соблазнителен. Мой член до сих пор под впечатлением.
Она долго молчит, смотря в окно, словно желая оказаться как можно дальше от меня. Наконец она бросает на меня быстрый взгляд и говорит:
– Это был хороший поцелуй.
Хороший?
Охренеть. Это самая прохладная реакция на поцелуй, которую я только получал в своей жизни. И вряд ли это можно считать ответом на мой вопрос.
– Тогда в чем дело? – уточняю я.
– Просто… – Она вздыхает. – Ну подумай обо всех тех людях, которые смотрели на нас в баре.
Если честно, я никого, кроме нас, не замечал. Когда я с Тейлор, я смотрю только на нее. Что-то в ней манит меня, и дело не только в том, что мое тело желает ее. Да, я бы с радостью вытрахал ей мозги, но я не из-за этого заявился сегодня в кафе без приглашения.
Тейлор Марш понятия не имеет, какая она классная, и это охренеть как обидно.
– Прости, если поставил тебя в неловкое положение, – хрипло говорю я. – Я этого не хотел.
– Нет, я знаю. Но ты же должен понимать, что сказали бы люди, увидев такого, как ты, с такой, как я.
– Не понимаю, к чему ты клонишь.
– Черт возьми, Конор, брось притворяться! Тут же все очевидно! Я знаю, ты пытаешься меня утешить, и это мило, но давай посмотрим правде в глаза. Люди смотрят на нас и думают: «Что он делает с ней?» Мы – мишень для насмешек.
– Чушь какая. Я так не считаю.
– Боже мой, ты же сам слышал это на банкете! Ты слышал ту хрень, которую говорили про нас Абигейл и ее армия кретинов.
– Ну и что? Меня не колышет, что думают другие. – Я не живу с оглядкой на мнения окружающих и не стараюсь угодить кому-то, кроме себя самого. Я бы с радостью попытался угодить и Тейлор, если бы она, мать твою, мне позволила.