Она ожидала от меня большего. Не в том, что я делал раньше, а в том, что решал делать сейчас. Она бы простила мне то, что я вел себя всю неделю как козел, если бы мне только хватило силы принять верное решение, когда она дала мне шанс.
Черт возьми, Эдвардс. Отрасти себе яйца.
Я пообещал себе стать лучше ради нее и постараться увидеть себя ее глазами. Увидеть себя кем-то большим, чем хулиганом из трущоб, бесцельным неудачником или партнером для секса на одну ночь. Она ценила меня, даже когда у меня самого это не получалось. Тогда какого черта я позволяю Каю отнять это все у меня? Он не только забрал мою жизнь – он украл меня у Тейлор. Я должен быть сейчас на танцах со своей девушкой, а не бороться с панической атакой на обочине дороги.
Качая головой от отвращения, я беру брошенный свитер и надеваю его. Потом тянусь к коробке передач и трогаюсь.
Впервые в жизни я нахожу смелость уважать самого себя.
Моя первая остановка – жилище Хантера. Дверь открывает Деми, приветствуя меня пытливым, если не враждебным, взглядом. Я не знаю, сколько она слышала с тех пор, как я в последний раз разговаривал с Тейлор, и что Хантер рассказал ей после того, как выписал мне чек.
Я целую ее в щеку, когда она меня впускает.
Деми отшатывается в ответ.
– К чему это, чудак?
– Ты была права, – говорю я, подмигивая.
– Ну, ясное дело. – Она замолкает. – Но по поводу чего?
– Привет, чувак. – Хантер осторожно к нам подходит. – Все в порядке?
– Будет. – Я вытаскиваю конверт с деньгами и отдаю ему.
Деми щурится.
– Что это? – требует ответа она.
Хантер озадаченно берет деньги.
– Но почему?
– Ну-ка, святоша, – ворчит Деми, дергая Хантера за рукав. – Рассказывай, что происходит?
Я пожимаю плечами и отвечаю Хантеру:
– Мне больше не нужно.
Он выглядит радостным – и неудивительно! – хотя я не завидую тому допросу, который устроит ему Деми.
– Ты с ним полегче, – говорю я Деми. – Он хороший парень.
– Хочешь остаться и заказать пиццу? – предлагает Хантер. – Мы сегодня отдыхаем.
– Не могу. Опаздываю на танцы.
Уезжая от Хантера, я звоню Каю. Тяжесть в моей груди исчезла, а руки не трясутся, пока звучат гудки.
– Ты здесь? – говорит он.
– У меня нет денег.
– Не делай мне мозги, братан. Я сделаю один звонок…
– Я скажу Максу, что это была моя вина. – Решимость в моем голосе меня удивляет. И с каждым словом я становлюсь все увереннее в своем решении. – Я не буду называть твое имя. Пока. Но если ты опять мне позвонишь, если я хотя бы почувствую, что ты что-то вынюхиваешь, я в мгновение ока тебя сдам. Не испытывай меня, Кай. Это твой последний шанс.
Я бросаю трубку. А потом, собираясь с духом, делаю еще один звонок.
32. Тейлор
Как же тут тошно.
Настолько, что задумываюсь о том, чтобы взять нож с ближайшего стола и захватить кого-нибудь в заложники, сбежав через разбитое окно.
Мы с Сашей заняли стратегическую позицию рядом с кучей колонок, чтобы другим не вздумалось пытаться с нами заговорить. Еще она забрала себе какое-то дорогое шампанское, которое льется на наши платья, пока мы пьем его прямо из бутылки, одновременно наблюдая, как Шарлотта бегает по танцполу, отчитывая сестер за то, что они танцуют тверк со своими спутниками перед встревоженными бумерами [17]. Нам пришлось отойти от диджейского пульта: выпускники все время просили Сашу поставить Нила Даймонда и группу ABBA, и она погрозилась выколоть следующему просящему вилкой глаз, поэтому я заставила ее сделать перерыв.
– Ты должна потанцевать с Эриком, – говорю я ей, замечая его на танцполе. Он вроде неплохо проводит время, хоть его спутница и бросила его на съедение волкам.
– И упустить шанс снисходительно поосуждать всех из-за угла? Ты меня ни с кем не путаешь?
– Я серьезно. То, что я решила упиваться жалостью к себе, не означает, что тебе непременно надо страдать со мной.
– Еще как означает, – говорит она. – Ты и сама могла бы допить эту бутылку и наброситься на танцполе на какого-нибудь приодетого мальчика с трастовым фондом.
– Не в настроении.
– Ой, да ладно тебе. – Саша делает еще один глоток шампанского и вытирает рот рукой, пачкая ее помадой. – Мы влезли в платья и побрили ноги. Надо же позаботиться о том, чтобы утром было, о чем жалеть!
Ха. Мне уже есть, о чем жалеть. К примеру, о чем я, черт возьми, думала, когда выбрала это нелепое платье? Тугая черная ткань делает мои сиськи похожими на две сплющенных палки ветчины, а каждые складка и выступ вываливаются, как зубная паста из тюбика. Я чувствую себя отвратительно и не могу вспомнить, почему была такой взволнованной, когда смотрелась в зеркало и представляла лицо Конора, когда он меня увидит.
А, погодите, вспомнила: потому что я позволила Конору убедить меня в том, что я красивая. Что он видел не пухлую девушку или большую грудь, а меня. Всю меня. Он убедил меня в том, что я что-то желанное. Ценное.
А теперь я осталась наедине с чрезмерно огромным разочарованием по поводу несбывшегося.
Я раздраженно замечаю, что по моим щекам текут слезы, и говорю Саше, что схожу-ка избавлю себя от половины выпитого шампанского. Туалет полон Капп, поправляющих макияж, в одной кабинке кого-то громко тошнит, а две Каппы держат бедняжку за волосы. Другая кабинка занята Лизой Андерсон, которая заперлась с телефоном и теперь по пьяни пишет своему уже бывшему Кори, пока ее сестры протестующе стучат в дверцу.
Воспользовавшись туалетом, я мою руки в раковине, и тут появляются смеющиеся Абигейл и Джулс. У меня екает в груди, когда они злобным взглядом оценивают меня и мою смазанную тушь.
– Тейлор, – зовет Абигейл нарочито громко, чтобы все точно обратили на нее внимание. – Я за весь вечер не встретила Конора. Он же тебя не продинамил?
– Не трогай меня, Абигейл.
Она, конечно же, выглядит идеально. Сверкающее серебряное платье с пайетками и идеально завитые платиновые волосы, из которых не выбивается ни одна прядь. На ее лбу не блестит ни капли пота, а по шее не течет макияж. Трудно поверить, что это живой человек.
– Упс. – Она встает позади меня, смотря на наши отражения в зеркале и насмешливо надувает губы. – Что случилось? Ну же, мы твои сестры, Тей-Тей. Ты можешь нам рассказать.
– Он тебя продинамил, да? – говорит Джулс снисходительно – сладким голосом, как будто общается с животным. – О нет! А твои мышки весь день надрывались, чтобы сделать тебе красивое платье для бала.
– Вам повезло, – сухо огрызаюсь я. – Мы расстались.
Абигейл смеется, а потом саркастично ухмыляется.
– Ну конечно, он тебя бросил. Спустя месяц становится больше не смешно – только грустно. Надо было тебе меня послушать, Тей-Тей. Избавила бы себя от такого стыда.
– О боже, Абигейл, иди на хрен. – Во мне лопается последняя нить терпения. В туалете становится мертвецки тихо, и я осознаю, что все уставились на нас. – Мы все поняли, ясно? Ты жалкая стерва, которая путает стервозность с индивидуальностью. Займись своей гребаной жизнью и слезь с моего члена.
Я выхожу оттуда, чувствуя дрожь. Меня переполняет какой-то горячечный кайф, когда я возвращаюсь в банкетный зал. У меня кружится голова от света, пульсирующего под музыку, тел, гудящих на танцполе. Боже, отчитывать ее было так приятно, что я хочу вернуться за второй порцией. Если бы я знала, что срываться на Абигейл так потрясающе, то делала бы это шесть раз в день.
После половины бутылки шампанского мои рецепторы теряют восприимчивость, как и мозг, поэтому я направляюсь к бару и прошу газировку с лаймом.
– Тейлор, – говорит голос позади меня. – Привет. Я тебя с трудом узнал.
Рядом со мной садится парень. Мне приходится задрать голову, чтобы понять, что это Дэнни, один из великанов из «У Малоуна». Ему очень идет этот смокинг.
– Тогда окажи мне услугу, – говорю я, забирая свой напиток у бармена, который, мне кажется, ходил со мной на пары по математике для начальных классов в прошлом семестре. – Не выдавай меня. Я маскируюсь.
– Да? – Дэнни заказывает пиво и придвигается ближе. – Под кого?
– Еще не придумала.
Он смеется, не в силах придумать, что сказать. Если честно, я тоже не знаю. В последнее время я вообще не понимаю, кто я такая и какую роль пытаюсь играть, чтобы всем угодить. Мне кажется, что я стараюсь соответствовать чьим-то ожиданиям, которые с каждым днем становится все сложнее угадывать. У меня не получается полностью добиться того образа, который я для себя придумала, и еще труднее мне вспомнить, откуда я вообще его взяла.
Люди всегда говорят, что мы идем в колледж, чтобы найти себя, но с каждым утром я все сильнее теряю индивидуальность.
– Ты хорошо выглядишь, я это имел в виду, – смущенно говорит он.
– С кем ты тут? – спрашиваю его я.
– Ни с кем, – говорит мне он. – Моих родителей пригласили их друзья, родители Рейчел Коэн, поэтому мне тоже сказали прийти. – Он неловко делает глоток пива. Видно, что в этот самый момент он набирается решимости для следующего шага. – Знаешь, я хотел кое-что сказать тогда вечером. Ну, должен был, но у меня сложилось впечатление, что ты с кем-то встречаешься…
Ох.
– Да нет, это было просто… ничего серьезного.
– Значит, я могу пригласить тебя на свидание?
Мы с Сашей встречаемся взглядами через весь зал, и ее глаза выражают одобрение. Она кивает, будто говоря: «Тебе стоит попробовать», – а потом берет Эрика, и они идут к нам.
Я не знаю, как ответить на его вопрос, не звуча так, будто я на что-то соглашаюсь, поэтому я тяну время и делаю неспешный глоток, пока приближается Саша.
– Вы нашли друг друга, – говорит она чересчур взволнованно и ухмыляется мне так, будто меня за что-то наказывают. – И вы оба тут одни, поэтому все сложилось.
– Вообще-то, – начинаю я, – я думала о том, чтобы пойти…