Что бы он ни запланировал сегодня для нашего свидания, у меня есть ощущение, что он перешел все границы. И я не могу сказать, что на него злюсь. Говоря по правде, я еще ни разу не отмечала день рождения с парнем, поэтому я даже жду с нетерпением, когда со мной будут обращаться так, как мне обещали в телевизионных мелодрамах. Больше всего меня радует перспектива обрести совместные воспоминания.
Конечно, для того чтобы одеться нарядно, нужна помощь моего консультанта по макияжу. Я пишу Саше по пути с пары.
Я:Сегодня горячее свидание. Накрасишь меня?
Она хорошо красит. Одним из ее карьерных стремлений, которые за последнюю пару лет менялись довольно часто, была работа визажистом. Как минимум, в качестве способа поддержать ее музыкальные интересы и на случай, если все эти планы по суперзлодейству не сработают.
К тому времени, как я дохожу до своей улицы, она отвечает.
ОНА:Зачем париться? Все равно все испортишь, когда будешь сосать член Конора.
ОНА:Шучу, как раз кончила со своими делами, приходи.
Я:Хаха ты написала «кончила».
ОНА:У тебя в голове одни пошлости, грязная девчонка.
Я:Сама начала.
Я добавляю строчку абсурдных, но контекстуально понятных эмодзи, а потом забираю из квартиры платье и сажусь в такси до Грик-Роу.
Мне надо лучше распределять свое время. Быть полностью поглощенной любовным коконом весело, но я не хочу пренебрегать своими друзьями. Особенно Сашей. Она как никто другой помогала мне пережить трудности последние несколько лет. Я бы, наверное, не раз сорвалась или сожгла себе волосы, если бы не она. Но в последнее время я, мне кажется, вообще понятия не имею, что происходит у нее в жизни, а это признак того, что я больше беру, чем отдаю. С моей стороны дружбы нет. Мне надо как можно скорее это исправить.
На улице наконец-то теплеет, а значит, на обычно тихих по будням газонах Грик-Роу теперь больше народа. Крыльца усеяны студентами. На нескольких шезлонгах на траве лежат девушки, совершенствующие загар к летним каникулам. В особняке братства Сигма парни играют на подъездной дорожке в пиво-понг. Я не особо обращаю внимание на их крики и свистки, когда вылезаю из такси.
Парни из братства засыпают меня банальными вариациями на тему «покажи нам свои сиськи» – типичными фразами, которые слышат от обитателей этого особняка девушки. Но потом кое-что привлекает мое внимание.
– Эй, суперзвезда! Можно нам фотку?
– Можно твой автограф?
– Где записаться на вебкам?
Это звучит… специфично. И довольно странно.
Я смотрю прямо вперед и, не замедляясь, спешу по дороге к особняку Каппы. Лучшая защита – не удостаивать их ответом. Задумавшись, я списываю это на тупую шутку. Парню Абигейл нравится называть меня «жирной Мэрилин Монро», поэтому я предполагаю, что вся эта дрянь с «суперзвезда, дай мне автограф» из той же оперы.
Что ж, он и его тупые братья из Сигмы могут идти к черту. Так вышло, что я знаю, что некоторым мужчинам нравятся изгибы, особенно, мужчинам по имени Конор Эдвардс.
Я с трудом сдерживаю улыбку, пока захожу в особняк. Я не могу дождаться сегодняшней встречи с ним. Не знаю точно, когда это произошло, но я совершенно без ума от этого парня. От одной мысли о нем мне хочется хихикать, как впервые влюбившаяся малолетка.
Саша наверху уже разложила для меня на столе органайзер с косметикой. Я бросаю сумку на кровать и вешаю платье на дверцу шкафа.
– Ты лучшая, – сообщаю я ей.
– Естественно. Иди умойся, – говорит она, просматривая палетки с тенями.
– Слушай, просто хочу убедиться, – кричу я, стоя у раковины в общей ванной, соединяющей спальню Саши с соседней. – Не планируется же никакая вечеринка-сюрприз?
– Насколько я знаю, нет.
Я заканчиваю умываться и промокаю лицо полотенцем. Когда я возвращаюсь, Саша сажает меня за свой стол и начинает наносить на мою кожу увлажняющий крем.
– Я почему спрашиваю: по-моему, Конор считает, что должен что-то доказать. Поэтому, хоть я и сказала, что мы просто тихо посидим «У Малоуна», я не буду удивлена, если он превратит это в какое-то большое событие.
– Я так не думаю. – Она дает мне крошечный вентилятор, чтобы высушить лицо.
Дальше следует праймер, который Саша всегда велит добавить в макияж, а я всегда ей отвечаю, что так бы и сделала, если бы не носила макияж только тогда, когда мне его делает она, поэтому мне не надо самой покупать никакие средства. Это идеальная система. Когда мы постареем, она будет жить по соседству, и я буду приезжать к ней на своей инвалидной коляске, чтобы подготовиться к горячим свиданиям в зале для бинго.
– А что у тебя? – спрашиваю я, когда она берется за тональный крем. – Как все прошло с Эриком на Балу, после того как я ушла?
– Неплохо.
Я жду, чтобы она продолжила. Когда становится ясно, что она не намерена это делать, я понимаю, что она что-то утаивает.
– То есть ты вытрахала ему мозги в морозильной камере, да?
– Это негигиенично, – говорит она.
– Дала ему выесть себя под столом для тихого аукциона?
– Там жертвуют деньги для детей, дегенератка.
Саша – крепкий орешек. Она считает свое вмешательство в личные драмы других олимпийским видом спорта, но сама яростно скрывает личную жизнь. Это одно из тех качеств, которые я больше всего в ней уважаю. Она умеет устанавливать границы и постоять за себя – то, в чем я сама хочу стать лучше. Но, насколько я знаю, на меня эти границы не распространяются.
– Ты влюбилась в него, и вы уже сбежали и поженились в Рино, – предполагаю я.
– Знаешь, в моей сумке лежит пара окровавленных кинжалов. Если ты сможешь сбросить их с моста, когда в следующий раз поедешь в город, буду тебе признательна.
– Ну же. Я не прошу кровавых подробностей. Просто введи меня в курс дела. – Я притворно надуваюсь. – Мне кажется, я все пропустила, и мне нужен обзор последних событий из жизни Саши.
Она с усмешкой закатывает глаза и велит мне опустить веки, чтобы нанести тени.
– Бал прошел неплохо. У нас после этого было несколько свиданий.
– Понятно… – Это хорошо. Он кажется славным парнем. Привлекательным, очаровательным. Саша известна своей избирательностью и проникается отвращением ко многим людям так же легко, как некоторые простужаются. Я не помню, когда она в последний раз ходила больше чем на два свидания с одним и тем же человеком.
– Мне он нравится, – продолжает она.
– Да…
– Мне кажется, его сестра мне нравится больше.
– Черт. – Не хочу это говорить, но такое случается не впервые. И это никогда хорошо не заканчивается.
– Ага. – В ее голосе явно слышится неуверенность, и в то же время смирение с несправедливостью жизни. – Мне надо начать проверять всех потенциальных партнеров по пунктам. Если у них есть привлекательные братья или сестры, то эта хрень обречена на провал. Буду трахаться только с яблоками, упавшими с некрасивых яблонь.
– Ей нравятся девушки?
– Не знаю, – говорит Саша. – Вероятность шестьдесят на сорок, что да. Но они живут вместе, поэтому…
– Черт.
– Ага.
– И что ты собираешься…
Не успеваю я закончить, как Сашина дверь распахивается и ударяется о стену. Мы обе ошарашенно подпрыгиваем.
– Эй, какого хрена? – кричит Саша.
– Что ты наделала? – Ребекка стоит в дверном проеме с опухшим и красным лицом, по которому текут слезы. Она дрожит от злости, сжав зубы. – Что, черт возьми, ты наделала?
– Девка, я понятия не имею, что у тебя за проблема, но…
– Не ты. Она. – Показывая на меня пальцем, Ребекка кидается в комнату, держа айпад. – Ты об этом знала? Почему ты так со мной поступила?
Она в истерике. Это даже пугает. Первое, что приходит мне в голову, – что это как-то связано с Конором.
– Что я тебе вообще сделала? – кричит она. – Что с тобой не так?
Я поднимаюсь на ноги, Саша встает за мной с щеткой для волос, как будто готова ее вырубить.
– Ребекка, – ровно говорю я. – Я не знаю, о чем ты говоришь. Если ты объяснишь…
– Посмотри на это!
У нас появились зрители. Каппы стоят в коридоре и выглядывают из своих комнат.
Ребекка бросается вперед и тычет мне в лицо айпадом. В браузере загружен порносайт и открыто видео.
Еще до того как она нажимает на воспроизведение, у меня внутри все сжимается. По одному кадру на экране я понимаю, что она мне сейчас покажет.
Кухня особняка Каппы. Темно, на улице ночь. Единственные источники освещения – гирлянды, развешанные по потолку, и фонарики, которые сестры то включают, то выключают и наводят на нас, чтобы ослепить наши уставшие глаза. Комната обвешана брезентом и полиэтиленовой пленкой, чтобы защитить стены и полы, как в сцене из плохого ужастика про сестринство. Члены Каппы Хи, учащиеся на последнем курсе, окружают нас шестерых, одетых только в белые майки и трусы.
Это неделя вступления в сестринство. Первый курс. Абигейл стоит рядом со мной. Мы обе смущены и напуганы и задаемся вопросом, почему мы вообще решили, что это будет хорошей идеей. Измучены, потому что к тому моменту мы не спали тридцать часов. Тратили время на то, чтобы постирать сестрам одежду, проводить их на пары, а потом встретить, убрать особняк и подвергнуться шестичасовой «проверке характера», потому что называть это дедовщиной больше нельзя. И кульминацией всего стала эта сцена.
Одна из четверокурсниц приказывает нам, шестерым новичкам, выпить шоты с тел друг друга, а потом берет садовый шланг, который они протянули со двора через боковую дверь, и поливает из него нас. Мы ежимся и дрожим, выплевывая воду. Промокнув до костей. Потом другая сестра показывает на меня.
– Вызов или вызов.
Не в силах унять дрожь, я смахиваю воду и волосы с глаз и говорю:
– Вызов.
Она усмехается.
– Твой вызов – пососаться с… – Сначала она переключает внимание на Абигейл. Но, зная, что мы, наверное, больше всех сблизились, она выбирает более позорный вариант. Ее взгляд останавливается справа от меня. – Ребеккой.