– Иными словами, призраки могут проходит сквозь стены… могут, но не все, – говорил профессор, а я кивал. Относилось последнее к стенам, или к призракам – об этом я спросить не успел.
– Почти восемь вечера, Михаил Александрович, – постучал по наручным часам Антон.
Пообещав продолжить с пояснениями позже, профессор и команда вернулись к работе, а я бесцельно слонялся за ними. Мне разрешили фотографировать и записывать, взамен попросили только об одном, – ни в коем случае не трогайте оборудование, Сергей Петрович, я вас очень прошу! – деликатно, но твердо заявил профессор.
Стоя в стороне, я наблюдал за слаженной работой профессорского коллектива. Ловко пользуясь дрелью и длинной отверткой, Антон крепил к стене деревянные планки. Костя и Игорь, с помощью шуруповерта, закрепляли на таких планках компактные видеокамеры, термометры и компасы, а также другое оборудование, назначение которого для меня осталось загадкой.
– Зачем нужен компас? – не выдержал я, наблюдая, как Игорь устанавливает его в специальный чехол.
– Вам же пытался объяснить профессор, – с некоторым упреком ответил Антон.
– Призраки, духи и подобные сущности не являются частью нашей реальности, – Игорь оказался более терпим, – поэтому, их проявление влечет за собой изменение физических величин. Чаще всего рядом с ними наблюдается температурные изменения, колебания магнитного поля и электрические аномалии.
– Чем сильней отклонение, – Костя постучал пальцем по шкале термометра, – тем опаснее гость, который к нам приближается. Перед тем, как изучать, нужно знать – с чем столкнешься, – назидательно заметило он.
– И что делать, если показания будут у верхних границ? К примеру, если стрелка термометра покажет на семьдесят пять градусов Цельсия… начинать молиться? – поинтересовался я.
– Как правило, в момент проявления температура падает, – поправил Игорь.
– Сначала бежать, потом молиться! – серьезно и весомо добавил Антон, закрепив на стене очередную планку.
Какое-то время я молча наблюдал за действиями «экспертов», пытаясь не ерничать и не встревать. Но, когда Игорь, достав из пластикового контейнера кусок желтого мела, принялся чертить линии в полуметре от дальней стены, мое любопытство снова дало течь.
– И эта линия остановят призраков? То есть, они через мел не смогут перешагнуть? – последнее получилось с откровенной ухмылкой, которую я не потрудился сдержать.
– Вдоль этой линии будет натянут провод, подключенный к источнику постоянного напряжения, – снова за всех ответил Антон. – Провод в темноте мы можем не заметить, поэтому используем светоотражающий мел. Эта черта для нас, а не для призраков. И я бы не стал за нее заходить!
– Замкнутый контур с постоянным током создает относительно безопасное пространство для живых, – пояснил Игорь.
– Почему относительное? – полюбопытствовал я.
– В нашей работе все относительно! – ответил Костя, извлекая моток провода из наплечного рюкзака.
В течении следующего часа я откровенно бездельничал, и чтобы совсем не заскучать, вызвался помогать с установкой оборудования. Костя, разложив на полу моток тонкого провода, принялся прокладывать его вдоль меловой черты, закрепляя сверху полосками скотча. Конструкция выглядела смешно и ненадежно, но твердо решив хоть чем-то помочь – как единственный здравомыслящий человек в этом доме, я канцелярскими ножницами отрезал скотч и подавал нарезанные полоски Косте.
– А заклинания какие-то нужно шептать… чтобы провод не отклеивался от пола?
– Чур меня, чур меня, чур меня! – забубнил Костя, принимая очередную полоску.
В половине одиннадцатого мы уселись за импровизированный стол, как выразился профессор, – перекусить на скорую руку. Перед нами стояли кружки с чаем и большая тарелка, наполненная ломтями хлеба, салом и колбасой – серьезное испытание для моей диеты. Почувствовав сладковато-приторный аромат, я принюхался к содержимому своей кружки.
– Бергамот? – поинтересовался я, косясь на профессора, – последний раз я его пил с коньяком… в прошлой жизни, когда был студентом.
Вся команда немедленно уставилась на меня, как на человека, сморозившего очередную глупость.
– Сергей Петрович, можно вас попросить? – вкрадчиво и издалека начал Семенихин. – Будьте добры, избегайте слова «последний».
– Крайний раз, – поправил Антон, – и про прошлую жизнь вспоминать не нужно!
«Ребята, видели б вы сейчас свои лица», – эту мысль я сумел оставить при себе, но не смог подавить подступающий приступ смеха, – «крайний раз до прошлой жизни!». Впрочем, чаепитие не прошло зря, профессор поведал о причинах, побудивших «экспертов» приехать в этот дом и начать «расследование». Оказалось, коттедж купила молодая семье – муж, жена и двое детишек…
– Чуть меньше трех месяцев назад они стали счастливыми обладателями дома, – Семенихин говорил будничным тоном, постукивая пальцами по деревянной столешнице. – Первый месяц все шло хорошо… распаковывали вещи, обустраивались на новом месте. А потом, как обычно и случается в таких делах, коттедж начал подавать признаки жизни…
Может тон, которым излагал профессор, а быть может сказалась вечерняя усталость, но с этого момента скептицизм внутри меня начал таять и медленно испаряться. Иногородняя семья решает сменить место жительства – это вполне укладывалось в голове, и не вызывало никаких сомнений.
– Началось все банально, – продолжал профессор, – с общей усталости и ухудшения самочувствия. Постоянные болезни – от вирусов до простуд, и это на фоне депрессивного состояния. Но дальше – хуже! Всей семье начинают сниться страшные сны. Представьте себе, Сергей Петрович, что двое взрослых и двое детей видят одинаковые сновидения!
– Михаил Александрович, а они обращались к врачам? – бестактно и грубо перебил я профессора.
– Конечно обращались! – удивился Семенихин, – правда, не уверен, что подробно описывали свои сновидения. С такой откровенностью и до психиатрии недалеко, думаю, вы и сами все понимаете.
– И что же им снилось, если не секрет?
– Женщина в черном платье, – ответил Антон, и с явной неохотой, морщась, добавил, – высокая женщина, черное платье до пят, в руке свеча, идет по коридору.
Из дальнейшего рассказа я понял, что взрослые и дети одинаково описывали свои сны – женщина, идущая по коридору со свечой в руке, половина лица нормальная, а другая похожа на истлевший череп. Почувствовав бегущие по спине мурашки, я поежился и невольно обернулся. Позади столовой тянулся коридор, дальний конец которого растворялся в неосвещенном пространстве.
– Потом появились галлюцинации наяву, – глянув на часы, продолжил профессор. – Сначала тихий, неразборчивый шепот, а потом видения той самой женщины. Чтобы сходить ночью, извиняюсь, в туалет… в общем, по одному ходить никто не решался. А в конце второго месяца, после переезда, по ночам начали самопроизвольно передвигаться предметы. Представьте, Сергей Петрович, вы дома один и мирно спите на собственной кровати. А посреди ночи вас будит шум, с каким передвигается стул в соседней комнате! Вы встаете, обуваете тапки, и идете смотреть на причины необычного ночного звука. Выключатели при этом, как вы догадались, во всех комнатах не работают.
– А в коридоре, почти в полной темноте, вас преследует неразборчивый тихий шепот, – добавил Антон, глядя мне в глаза. Если он хотел напугать, должен признать, начало получаться…
– После того, как на глазах у главы семейства опрокинулся комод, он решил обратиться в надлежащие инстанции, – продолжил профессор. – Были экстрасенсы, священнослужители и участковый. Последний, как и вы, ничему не верил и молча смеялся. А когда сам стал свидетелем некоторых сцен… он же и в протокол подобного не запишет… И что прикажете делать несчастной семье? Дом продать не могут, не погашена ипотека. К родственникам переехать, или гостиничный номер снять? Вы же понимаете, что это временные варианты.
– В общем, после этого они обратились к нам. И мы приехали проводить расследование, – подытожил Игорь.
– А вы уже ночевали… вам снились сны? К вам тоже являлась та самая женщина? – я поверил, но не до конца, хотелось услышать ответ непосредственно от профессора.
– Не совсем, – уклончиво ответил Михаил Александрович, теребя толстые звенья цепи. – Есть некоторые предметы, оберегающие нас… мы предпочитаем с ними не расставаться.
В начале двенадцатого мы поднялись на второй этаж, где, по словам «экспертов», каждую ночь повалялся призрак. Остановившись в прямоугольнике из контура проводов, я, затаив дыхание, смотрел по сторонам, ожидая и боясь увидеть женщину в черном платье.
– И что будет, когда появится призрак? У вас есть, чем его прогнать? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
– У нас есть, чем его отпугнуть, – снова уклончиво ответил профессор. – Мы не охотники за привидениями, – улыбнулся он, – у нас нет подобного оборудования.
– Мы изучаем паранормальные феномены, применяя научный подход, – кивая на оборудование, пояснил Игорь. – Призраки никогда не появляются просто так. Должен быть предмет, некий артефакт, который подпитывает их энергией.
– Или некая аномалия в самой земле, которая истончает границы между нашими измерениями…, – профессор собрался привести аргумент, но раздался щелчок и свет в доме отключился.
Я, как ребенок, испугавшийся темноты, едва не вскрикнул и не подпрыгнул на месте. В полной темноте, которая внезапно поглотила нас, мигали светодиоды видеокамер, закрепленных на стенах. Под ногами – как обещал Антон – тускло поблескивала светоотражающая полоса мела.
– А защитный контур? – спохватился я, вспоминая провода, которые могли оказаться обесточенными.
– Не волнуйтесь, Сергей Петрович, мы используем аккумуляторы, подающие постоянное напряжение.
– Постоянный ток, – поправил Игорь. В тусклом освещении было видно, что у него изо рта вырываются тусклые лоскуты пара. – Постоянный ток никогда не меняет своего направления. Лучшей защиты на данный момент не существует, и я сомневаюсь, что ее можно придумать.