Возвращаясь в Стэнли 1 мая, в день, когда планировалась первая посадка широкофюзеляжного реактивного самолета "Тристар", волнение достигло апогея. Ближе к полудню все работники LMA собрались по краям взлетно-посадочной полосы, и наконец, спустя восемь часов после взлета и отставая от графика на семнадцать минут, в поле зрения появился огромный серо-белый самолет в сопровождении пары сопровождающих "Фантомов".
"Исторический день, когда Великобритания и Фолкленды стали еще ближе друг к другу", - написал я.:
"Потрясающие эмоции, трудяги в слезах. Великий Билл Блумфилд, который до сих пор возглавляет нашу команду, был, как обычно, тихим и сдержанным человеком, но даже он был немного ошеломлен. Когда самолет коснулся земли, раздались громкие аплодисменты, и как только он оказался на стоянке, рабочие столпились у подножия трапа многотысячной толпой, приветствуя стюардесс."
Это первое приземление было задумано для тестирования систем нового аэропорта в рамках подготовки к официальной церемонии открытия, которая состоится два дня спустя, 12 мая. Принц Эндрю прилетел на вертолете одиннадцатого мая и начал насыщенную программу мероприятий с возложения венка на кладбище Блу-Бич. Позже он заложил первый камень в фундамент новой больницы в Стэнли, которая должна была быть названа в его честь, а когда стемнело, он прошел через город, чтобы открыть школьное общежитие, сопровождаемый толпой детей. Когда я сказал своему адъютанту от Королевских ВВС Малкольму Джонсу: "Теперь я знаю, каково это - быть Гаммельским крысоловом", Малкольм немедленно ответил: "Вы же не хотите сказать, что мы все крысы!" После приема и званого ужина принц провел ночь в Доме правительства.
Я записал 12 мая - "великий и успешный день", в этот день многие месяцы планирования и напряженной работы принесли свои плоды. Собрание людей на летном поле было самым многочисленным за всю историю Фолклендских островов. Вместе с Хантами, Бриджит и я прилетели из Стэнли на "Айлендере" (маленьком турбовинтовом самолете) Фолкледнских правительственных авиаслужб. Принц прилетел на вертолете, и вскоре он, Ханты, Бриджит и я были на диспетчерской вышке, с тревогой наблюдая за небом справа от нас. Затем мы заметили яркий свет посадочных огней "Тристара", и через несколько секунд он совершил идеальное приземление, менее чем за минуту до запланированного времени прибытия, когда два сопровождавших его "Фантома" с ревом пронеслись мимо и исчезли в небе, сверкая реактивными двигателями. Затем мы с Рексом проехали по взлетно-посадочной полосе в его красном такси, чтобы поприветствовать наших высоких гостей во главе с Майклом Хезелтайном, государственным секретарем по обороне, и его супругой Энн. "Речи продолжались слишком долго", - заметил я впоследствии, тем более что из-за оглушительной акустики в огромном ангаре их было трудно расслышать, но когда принц снял покрывало с мемориальной доски и объявил аэропорт открытым, раздался оглушительный взрыв аплодисментов и празднования. Затем последовал роскошный обед, организованный компанией LMA; но к тому времени корабль ее величества "Бразен" уже взял курс на Флориду, где его экипаж должен был совершить долгожданную высадку на берег после своего путешествия по далекому югу, и принцу Эндрю пришлось преждевременно покинуть празднества, запрыгнув обратно в свой "Си Кинг" и лететь на север, чтобы догнать свой корабль. Своим естественным, непринужденным дружелюбием, живостью и чувством юмора он располагал к себе всех, с кем встречался.
Тот факт, что новый аэродром был введен в эксплуатацию, изменил баланс сил в обороне островов. Министерство обороны заявило, что отныне в случае возникновения серьезной угрозы можно будет увеличить гарнизон в течение нескольких часов, перебросив дополнительные войска, и, следовательно, численность местных войск может быть сокращена. Таким образом, обосновать численность войск стало сложнее, чем когда-либо. Тем не менее, хотя политическая ситуация оставалась неизменной, а аргентинцы продолжали восстанавливать свои возможности для нанесения ударов на дальние расстояния, я по-прежнему твердо придерживался мнения, что мы должны рассматривать их действия как сохраняющуюся угрозу.
Теперь, когда путешествие стало намного быстрее и проще, стало сложнее предотвращать визиты важных персон и старших офицеров. В начале июня я заметил: "В наших развлекательных программах царит хаос. За последние шесть недель у нас побывали пять министров, четыре офицера с четырьмя звездами - в общей сложности более двадцати звезд." Однако ни у кого не было меньше проблем, чем у Первого морского лорда, адмирала сэра Джона Филдхауса, и его жены - одной из наименее напыщенных людей на земле, которая, когда я обращался к ней как "Леди Филдхаус" тут же объявила, что ее зовут Мидж. Когда она жаловалась, что у них с мужем редко остается время для себя, ее слова звучали до жути похоже на слова Бриджит, и однажды она сорвала аплодисменты, выдав свое определение эксперта - "экс", то есть "бывший", и "спурт" - выжатый из последних сил46.
5 июня я получил абсурдное письмо от коммодора ВВС47 из министерства обороны, в котором в возбужденных выражениях говорилось, что новый аэропорт принадлежит Королевским военно-воздушным силам и должен контролироваться только Королевскими ВВС. После этого я позвонил Джону Саттону и потребовал, чтобы письмо было отозвано, что и было сделано. Казалось невероятным, что старшие офицеры в Лондоне могли придерживаться столь ограниченного взгляда: они просто не понимали, что, хотя аэродром и обеспечивал необходимое средство для быстрого подкрепления в случае нападения, он также освобождал островитян от изоляции и был воротами для развития. Как только наши разногласия с Аргентиной будут улажены, гражданская роль аэропорта, очевидно, выйдет на первый план.
Самым печальным событием за последние несколько недель моего пребывания на Фолклендах стала авиакатастрофа со смертельным исходом, в результате которой "Геркулес", пробиравшийся сквозь облака, столкнулся с вертолетом Королевских ВМС "Си Кинг" примерно в шестидесяти милях от берега. Пилоты "Геркулеса" вернули свой самолет на базу с оторванным от крыла куском длиной в десять футов - невероятный полет, но вертолет просто развалился на части, в результате чего погибли все четыре члена экипажа. Очевидно, произошло недопонимание или, по крайней мере, медленный обмен информацией между радарными станциями и пилотами; Королевские военно-морские силы провели расследование, чтобы выяснить, как произошла катастрофа, и в результате было внесено несколько изменений в процедуры.
Мой тур должен был закончиться 19 июля, но я начал прощаться почти за три недели до этого, и мои последние дни на островах растворились в череде написания отчетов, прощальных визитов и "отвальных", или прощальных вечеринок. Одним из первых было то, что я описал в своем дневнике как "самая трогательная отвальная" в офицерском собрании Лоокоут-Кэмп:
"Превосходный ужин, на который были специально доставлены цветы от "Брайз Нортон", и приглашены все наши лучшие друзья на острове. Клайв Эванс, глава моего штаба, произнес великолепную речь, и в довершение всего нам подарили оригинальную акварель с изображением морского котика работы Яна Стрейнджа. Я был очень тронут и не мог бы пожелать более трогательного и желанного подарка. Это очень красивое украшение, и мы будем дорожить им всю жизнь."
Ханты устроили 1 июля для Бриджит прощальный ужин, предоставив ей редкую привилегию самой выбирать гостей. Все присутствующие, за исключением троих, были островитянами, что говорит о том, как сильно мы полюбили Фолкленды и их народ. На следующий день Бриджит уехала домой, и ее провожали с шампанским в зале для особо важных персон сборного домика в Маунт-Плезанте.
На следующее утро, 3 июля, я присутствовал на своем последнем заседании Законодательного совета. Я приложил некоторые усилия, чтобы подготовить речь, в которой я предложил рассказать собранию о том, что унесу с собой домой впечатление о трех ключевых настроениях: надежде, без которой не было бы будущего; решимости преодолевать трудности и опробовать новые идеи; и уверенности в завтрашнем дне. Фолклендские острова. К сожалению, когда я начал говорить, неизбежность моего отъезда внезапно нахлынула на меня подобно волне: я внезапно осознал, как грустно мне было бы покидать этих островитян, которые заняли особое место в сердцах Бриджит и в моем сердце, и я был так потрясен, что не смог закончить то, что я пытался сказать.
Прощания продолжались до самого конца, завершившись званым обедом с Хантами, на котором Рекс произнес щедрую речь, и еще одной речью, произнесенной коммодором авиации Клайвом Эвансом, который стал моим начальником штаба, и его женой Терри. Там я в первый и последний раз за время своего тура надел смокинг. Сам день вылета был полон сюрпризов, не в последнюю очередь от наших кур, которые внезапно снесли два яйца, первые за три месяца (мы завещали их и продали теплицу моему преемнику, вице-маршалу авиации Кипу Кемболлу). От начальника Штаба обороны, генерала сэра Эдвина Брэмелла, поступило ошеломляющее поздравление, в котором он восхвалял мои усилия по поддержанию гармонии между гражданским и военным сообществами и говорил, что высокий моральный дух гарнизона был "источником вдохновения" для начальников Штаба48.
Когда я покидал штаб-квартиру, сотрудники штаба выстроились вдоль дороги и трижды прокричали "ура". В Доме правительства сотрудники подарили мне галстук с эмблемой Фолклендских островов образца 1982 года, и все советники, сотрудники и жены вышли помахать мне, когда мой вертолет взлетал в Маунт-Плезант. Пока мы летели вдоль побережья к новому аэродрому, на меня нахлынули тысячи воспоминаний, и на перроне, к своему изумлению, я увидел длинные ряды солдат, моряков, летчиков и строителей, выстроившихся вдоль пути к "Боингу-747". Меня сопровождали Кип Кемболл, а также лейтенант Саймон Мэсси, мой последний адъютант, который пришел из Королевского военно-морского флота, и горнист легкой пехоты, трубивший в горн, когда я поднимался по ступенькам; но эмоциональное напряжение было настолько велико, что я не мог ни с кем разговаривать. На верхней ступеньке я остановился, чтобы помахать; потом я оказался внутри, и кто-то ск